Рязанский военный автомобильный институт

Поделись знанием:
(перенаправлено с «РВВАИУ»)
Перейти к: навигация, поиск
Рязанский военный автомобильный институт имени генерала армии В. П. Дубынина
(РВАИ)
Прежние названия

до 1994 — Рязанское высшее военное автомобильное инженерное ордена Красной Звезды училище

Год основания

2 января 1940

Год закрытия

1 февраля 2010

Реорганизован

Автомобильный факультет РВВДКУ

Год реорганизации

2009

Тип

Военное высшее учебное заведение

Начальник

А. Н. Герасимов

Расположение

Россия, Рязань

Кампус

Железнодорожный округ, Военный автомобильный городок

Юридический адрес

Рязань, ул. Военных автомобилистов, 12

Сайт

[www.rvvdku-vi.ru dku-vi.ru]

Награды

К:Учебные заведения, основанные в 1940 году

Ряза́нский вое́нный автомоби́льный институ́т и́мени генера́ла а́рмии В. П. Дубы́нина (РВАИ) — старейшее в России высшее военное учебное заведение, готовившее офицерские кадры для автомобильных войск с 1940 по 2010 год, располагавшееся в городе Рязани.

За 70 лет существования институт выпустил более 27 тысяч высококвалифицированных специалистов автомобильной службы, 14 из них были удостоены высшей военной награды — звания Героя Советского Союза и Российской Федерации, 69 выпускников стали генералами.





История

Образование училища

Согласно директивам Генерального штаба Красной Армии и военного совета Орловского военного округа Рязанский военный автомобильный институт был создан 2 января 1940 года как Орджоникидзеградское военно-пехотное училище для подготовки командиров стрелковых и пулемётных взводов в городе Орджоникидзеграде, со сроком обучения курсантов в 2 года.

Непосредственное формирование училища проходило в период с 10 марта по 11 апреля 1940 года.

С увеличением количества автомобильной техники в вооружённых силах и недостатке специалистов для квалифицированной её эксплуатации приказом Народного Комиссара обороны СССР от 28 марта 1941 года училище из пехотного было преобразовано в Орджоникидзеградское автомобильно-мотоциклетное училище.

Предвоенный период

В связи с возросшей опасности нападения нацистской Германии на СССР было принято решение о сокращении сроков обучения в училище и накануне Великой Отечественной войны состоялся первый выпуск командиров. Красная Армия получила 794 молодых лейтенантов командиров стрелковых и пулемётных взводов. Почти все выпускники убыли в западные приграничные районы страны и через несколько дней уже приняли участие в боях против вторгшейся армии Германии.

Училище в годы Великой Отечественной войны

В августе 1941 года с приближением линии фронта к Орджоникидзеграду Военный Совет Орловского военного округа принял решение о передислокации училища в город Острогожск Воронежской области. В октябре 1941 года линия фронта приблизилась и к Острогожску. Распоряжением Генерального штаба Красной Армии училище было вновь передислоцировано в город Минусинск Красноярского края. Передислокация была полностью завершена 11 декабря 1941 года.

4 мая 1942 года училище произвело третий выпуск командиров в количестве 399 человек. Этот выпуск стал первым по автомобильной специальности. 26 мая 1943 года приказом Военного совета Сибирского военного округа № 0806 Орджоникидзеградское автомобильно-мотоциклетное училище было преобразовано в Орджоникидзеградское военное автомобильное училище.

Распоряжению Генерального штаба Красной Армии в июне 1943 года училище было передислоцировано на базу ликвидированного 138 Болховского пехотного полка в город Рязань.

В трудных условиях военного времени, вызвавших сокращение сроков обучения и трёхкратную передислокацию, училище успешно справилось с поставленными перед ним задачами. За время Великой Отечественной войны было подготовлено 5075 командиров автомобилистов и мотоциклистов, которые участвовали в боях на всех фронтах войны.

10 августа 1944 года состоялось вручение училищу Красного знамени нового образца, утверждённого Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 декабря 1942 года.

Послевоенный период

31 марта 1946 года директивой Генерального штаба Красной Армии № орг.7/245754 Орджоникидзеградское военное автомобильное училище училище переименовано в 1-е военное автомобильное и перешло на трёхгодичное обучение курсантов. Больше времени стало уделяться практическим полевым занятиям не только по общевойсковым предметам обучения, но и по организации ремонта и эвакуации автомобильной техники в полевых условиях.

20 ноября 1960 года приказом Главнокомандующего Сухопутными войсками № 076 училище было переименовано в Рязанское военное автомобильное училище.

За большие заслуги в деле подготовки высококвалифицированных офицерских кадров в период Великой Отечественной войны и послевоенное время, указом Президиум Верховного Совета СССР от 18 мая 1965 года училище было награждено орденом Красной Звезды.

24 мая 1965 года приказом Министра обороны СССР № 168 Рязанскому автомобильному училищу было присвоено имя генерала армии В. П. Дубынина.

5 октября 1965 года выпускник училища — Герой Советского Союза гвардии старший лейтенант С. И. Полежайкин был навечно зачислен в его списки.

Приказом Министра обороны СССР от 31 июля 1968 года № 019, училище было преобразовано в высшее и стало называться Рязанское высшее военное автомобильное командное ордена Красной Звезды училище. Срок обучения курсантов достиг четырёх лет.

В соответствии с приказом Министра обороны СССР от 23 мая 1973 года № 090 и директивой Генерального штаба Вооружённых Сил СССР от 16 июля 1974 года № 314/10/0710 училище было переведено на инженерный профиль обучения со сроком обучения 5 лет и стало называться Рязанское высшее военное автомобильное инженерное ордена Красной Звезды училище.

В 1994 году в соответствии с постановлением Правительства России от 26 марта 1994 года № 234 и приказом Министра обороны России от 18 мая 1994 года № 159 училище преобразовано в Военный автомобильный институт.

Музей военной автомобильной техники

Постановлением Правительства Российской Федерации от 1 июня 1994 г. «О подготовке к празднованию 50-летия Победы советского народа в Великой Отечественной войне над фашистской Германией», а также в рамках празднования 900-летия Рязани по инициативе преподавателей и учащихся на территории института был создан музей военной автомобильной техники, который был открыт для посещения 9 мая 1995 года.

Реформа института

6 ноября 1998 года приказом Министра обороны России № 072 в состав института в качестве факультета было включено Уссурийское высшее военное автомобильное командное училище.

20 октября 2003 года в соответствии с распоряжением Правительства России от 17 сентября 2003 года № 1350-Р и приказом Министра обороны России от 20 октября 2003 года № 367 Рязанскому военному автомобильному институту было присовено имя генерала армии В. П. Дубынина.

9 августа 2004 года Уссурийский автомобильный факультет был преобразован в Дальневосточный высший военный автомобильный институт.

В соответствии с приказом Министра обороны России от 14 мая 2005 года за мужество, воинскую доблесть и высокую выучку, проявленные при выполнении заданий Министерства обороны Российской Федерации по подготовке высококвалифицированных кадров для Вооружённых Сил, отличные показатели в боевой подготовке, достигнутые успехи и значительный вклад в укрепление обороноспособности страны институт награждён Вымпелом Министра обороны России. Вымпел был вручен в торжественной обстановке в День военного автомобилиста — 29 мая 2005 года начальником вооружения и военной техники — заместителем Министра обороны России по вооружению генералом армии А. М. Московским.

12 июня 2007 года указом Президента Российской Федерации в ознаменовании Дня России и выпуска молодых специалистов автомобильной службы начальником вооружения и военной техники, генералом армии Н. Е. Макаровым институту было вручено Боевое Знамя нового образца.

Решением Начальника Главного Автобронетанкового управления Министерства обороны России генерал-полковником Полонским В. А. от 29 апреля 2007 года День института совмещён с Днём военного автомобилиста и отмечается ежегодно, 29 мая.

Закрытие института

В феврале 2010 года Рязанский военный институт им. В. П. Дубынина был преобразован в автомобильный факультет Рязанского высшего воздушно-десантного командного училища имени генерала армии В. Ф. Маргелова.

Автомобильные факультеты института в Рязани и Челябинске были переведены в Омск, на базу Омского танкового инженерного института имени Маршала Советского Союза П. К. Кошевого.

26 августа 2010 года на плацу института состоялось прощание с боевым знаменем. 30 августа последние курсанты-автомобилисты отправились в Омск.

В настоящее время кампус института используется автомобильным факультетом Рязанского высшего воздушно-десантного командного училища.

Начальники института

Орджоникидзеградского военно-пехотного училища:

Орджоникидзеградского автомобильно-мотоциклетного училища:

Орджоникидзеградского автомобильно военного училища:

1-го автомобильного военного училища:

1-го Военного автомобильного училища:

Рязанского высшего военного автомобильного училища:

  • ноябрь 1960 — май 1964 — Генерал-майор технических войск Л. Н. Страхов
  • май 1964 — август 1971 — Генерал-майор С. Ф. Ковалёв
  • август 1971 — март 1984 — Генерал-лейтенант-инженер В. Г. Павлов
  • март 1984 — июнь 1990 — Генерал-лейтенант А. П. Редько
  • июнь 1990 — май 1994 — Генерал-майор А. И. Веденеев

Рязанского военного автомобильного института:

  • май 1994 — сентябрь 1999 — Генерал-майор А. И. Веденеев
  • сентябрь 1999 — июль 2005 — Генерал-майор М. А. Невдах
  • июль 2005 — август 2010 — Генерал-майор А. Н. Герасимов

Знаменитые выпускники

За годы своего существования институт подготовил более 27 тысяч высококвалифицированных специалистов автомобильной службы. 14 человек удостоены высшей правительственной награды — званий Героя Советского Союза и Героя России с вручением медали «Золотая Звезда». 8 человек удостоены почётных званий. Сотни выпускников за образцовое выполнение служебного долга мужество и героизм удостоены высоких наград. 69 выпускников стали генералами.

Среди выпускников института числятся генерал-полковник В. А. Полонский (начальник Главного автобронетанкового управления Министерства обороны РФ), генерал-лейтенант О. М. Дуканов (начальник управления федеральной службы безопасности по Ставропольскому краю), генерал-полковник Г. А. Каракозов (заместитель главнокомандующего Военно-Воздушных сил России по тылу), Министр обороны Грузии — генерал-лейтенант В. М. Надыбаидзе.

Герои Советского Союза

Выпускники института, которым было присвоено звание Герой Советского Союза:

  • Старший лейтенант И. Е. Баранов (выпуск 1941 г.)
  • Старший лейтенант С. И. Полежайкин (выпуск 1943 г.)
  • Майор П. Н. Емельянов (выпуск 1941 г.)
  • Капитан М. А. Бердышев (выпуск 1945 г.)
  • Капитан Н. В. Бычков (выпуск 1945 г.)
  • Лейтенант В. Ф. Тарасенко (выпуск 1945 г.)
  • Капитан А. С. Лапушкин (выпуск 1946 г.)
  • Майор Н. А. Федин (выпуск 1946 г.)
  • Старший лейтенант Н. И. Шкулипа (выпуск 1946 г.)
  • Майор В. М. Юхнин (выпуск 1946 г.)
  • Майор И. В. Поляков (выпуск 1946 г.)
  • Полковник Я. М. Котов (выпуск 1949 г.)
  • Подполковник И. В. Кутурга (выпуск 1950 г.)

Кавалеры Знака отличия СССР

  • Генерал-лейтенант О. М. Дуканов (выпуск 1975 г.)
  • Майор запаса А. П. Тамошюнас (выпуск 1979 г)
  • Майор И. С. Лукосевич (выпуск 1980 г.)

Напишите отзыв о статье "Рязанский военный автомобильный институт"

Примечания

Ссылки

  • [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=1865 Биография генерала армии В. П. Дубынина]

Сообщества выпускников

  • [www.rvvaiu.com www.rvvaiu.com]
  • [ryazvvaiu.narod.ru www.ryazvvaiu.narod.ru ]
  • [avtomobilka.forum24.ru www.avtomobilka.forum24.ru]
  • [rvaky.ucoz.ru www.rvaky.ucoz.ru]

Отрывок, характеризующий Рязанский военный автомобильный институт

Лаврушка (поняв, что это делалось, чтобы озадачить его, и что Наполеон думает, что он испугается), чтобы угодить новым господам, тотчас же притворился изумленным, ошеломленным, выпучил глаза и сделал такое же лицо, которое ему привычно было, когда его водили сечь. «A peine l'interprete de Napoleon, – говорит Тьер, – avait il parle, que le Cosaque, saisi d'une sorte d'ebahissement, no profera plus une parole et marcha les yeux constamment attaches sur ce conquerant, dont le nom avait penetre jusqu'a lui, a travers les steppes de l'Orient. Toute sa loquacite s'etait subitement arretee, pour faire place a un sentiment d'admiration naive et silencieuse. Napoleon, apres l'avoir recompense, lui fit donner la liberte, comme a un oiseau qu'on rend aux champs qui l'ont vu naitre». [Едва переводчик Наполеона сказал это казаку, как казак, охваченный каким то остолбенением, не произнес более ни одного слова и продолжал ехать, не спуская глаз с завоевателя, имя которого достигло до него через восточные степи. Вся его разговорчивость вдруг прекратилась и заменилась наивным и молчаливым чувством восторга. Наполеон, наградив казака, приказал дать ему свободу, как птице, которую возвращают ее родным полям.]
Наполеон поехал дальше, мечтая о той Moscou, которая так занимала его воображение, a l'oiseau qu'on rendit aux champs qui l'on vu naitre [птица, возвращенная родным полям] поскакал на аванпосты, придумывая вперед все то, чего не было и что он будет рассказывать у своих. Того же, что действительно с ним было, он не хотел рассказывать именно потому, что это казалось ему недостойным рассказа. Он выехал к казакам, расспросил, где был полк, состоявший в отряде Платова, и к вечеру же нашел своего барина Николая Ростова, стоявшего в Янкове и только что севшего верхом, чтобы с Ильиным сделать прогулку по окрестным деревням. Он дал другую лошадь Лаврушке и взял его с собой.


Княжна Марья не была в Москве и вне опасности, как думал князь Андрей.
После возвращения Алпатыча из Смоленска старый князь как бы вдруг опомнился от сна. Он велел собрать из деревень ополченцев, вооружить их и написал главнокомандующему письмо, в котором извещал его о принятом им намерении оставаться в Лысых Горах до последней крайности, защищаться, предоставляя на его усмотрение принять или не принять меры для защиты Лысых Гор, в которых будет взят в плен или убит один из старейших русских генералов, и объявил домашним, что он остается в Лысых Горах.
Но, оставаясь сам в Лысых Горах, князь распорядился об отправке княжны и Десаля с маленьким князем в Богучарово и оттуда в Москву. Княжна Марья, испуганная лихорадочной, бессонной деятельностью отца, заменившей его прежнюю опущенность, не могла решиться оставить его одного и в первый раз в жизни позволила себе не повиноваться ему. Она отказалась ехать, и на нее обрушилась страшная гроза гнева князя. Он напомнил ей все, в чем он был несправедлив против нее. Стараясь обвинить ее, он сказал ей, что она измучила его, что она поссорила его с сыном, имела против него гадкие подозрения, что она задачей своей жизни поставила отравлять его жизнь, и выгнал ее из своего кабинета, сказав ей, что, ежели она не уедет, ему все равно. Он сказал, что знать не хочет о ее существовании, но вперед предупреждает ее, чтобы она не смела попадаться ему на глаза. То, что он, вопреки опасений княжны Марьи, не велел насильно увезти ее, а только не приказал ей показываться на глаза, обрадовало княжну Марью. Она знала, что это доказывало то, что в самой тайне души своей он был рад, что она оставалась дома и не уехала.
На другой день после отъезда Николушки старый князь утром оделся в полный мундир и собрался ехать главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он, в мундире и всех орденах, вышел из дома и пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья свдела у окна, прислушивалась к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.
Княжна Марья выбежала на крыльцо, на цветочную дорожку и в аллею. Навстречу ей подвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько людей под руки волокли маленького старичка в мундире и орденах. Княжна Марья подбежала к нему и, в игре мелкими кругами падавшего света, сквозь тень липовой аллеи, не могла дать себе отчета в том, какая перемена произошла в его лице. Одно, что она увидала, было то, что прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидав дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел. Его подняли на руки, отнесли в кабинет и положили на тот диван, которого он так боялся последнее время.
Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.
Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.
Но никогда ей так жалко не было, так страшно не было потерять его. Она вспоминала всю свою жизнь с ним, и в каждом слове, поступке его она находила выражение его любви к ней. Изредка между этими воспоминаниями врывались в ее воображение искушения дьявола, мысли о том, что будет после его смерти и как устроится ее новая, свободная жизнь. Но с отвращением отгоняла она эти мысли. К утру он затих, и она заснула.
Она проснулась поздно. Та искренность, которая бывает при пробуждении, показала ей ясно то, что более всего в болезни отца занимало ее. Она проснулась, прислушалась к тому, что было за дверью, и, услыхав его кряхтенье, со вздохом сказала себе, что было все то же.
– Да чему же быть? Чего же я хотела? Я хочу его смерти! – вскрикнула она с отвращением к себе самой.
Она оделась, умылась, прочла молитвы и вышла на крыльцо. К крыльцу поданы были без лошадей экипажи, в которые укладывали вещи.
Утро было теплое и серое. Княжна Марья остановилась на крыльце, не переставая ужасаться перед своей душевной мерзостью и стараясь привести в порядок свои мысли, прежде чем войти к нему.
Доктор сошел с лестницы и подошел к ней.
– Ему получше нынче, – сказал доктор. – Я вас искал. Можно кое что понять из того, что он говорит, голова посвежее. Пойдемте. Он зовет вас…
Сердце княжны Марьи так сильно забилось при этом известии, что она, побледнев, прислонилась к двери, чтобы не упасть. Увидать его, говорить с ним, подпасть под его взгляд теперь, когда вся душа княжны Марьи была переполнена этих страшных преступных искушений, – было мучительно радостно и ужасно.
– Пойдемте, – сказал доктор.
Княжна Марья вошла к отцу и подошла к кровати. Он лежал высоко на спине, с своими маленькими, костлявыми, покрытыми лиловыми узловатыми жилками ручками на одеяле, с уставленным прямо левым глазом и с скосившимся правым глазом, с неподвижными бровями и губами. Он весь был такой худенький, маленький и жалкий. Лицо его, казалось, ссохлось или растаяло, измельчало чертами. Княжна Марья подошла и поцеловала его руку. Левая рука сжала ее руку так, что видно было, что он уже давно ждал ее. Он задергал ее руку, и брови и губы его сердито зашевелились.
Она испуганно глядела на него, стараясь угадать, чего он хотел от нее. Когда она, переменя положение, подвинулась, так что левый глаз видел ее лицо, он успокоился, на несколько секунд не спуская с нее глаза. Потом губы и язык его зашевелились, послышались звуки, и он стал говорить, робко и умоляюще глядя на нее, видимо, боясь, что она не поймет его.
Княжна Марья, напрягая все силы внимания, смотрела на него. Комический труд, с которым он ворочал языком, заставлял княжну Марью опускать глаза и с трудом подавлять поднимавшиеся в ее горле рыдания. Он сказал что то, по нескольку раз повторяя свои слова. Княжна Марья не могла понять их; но она старалась угадать то, что он говорил, и повторяла вопросительно сказанные им слона.
– Гага – бои… бои… – повторил он несколько раз. Никак нельзя было понять этих слов. Доктор думал, что он угадал, и, повторяя его слова, спросил: княжна боится? Он отрицательно покачал головой и опять повторил то же…
– Душа, душа болит, – разгадала и сказала княжна Марья. Он утвердительно замычал, взял ее руку и стал прижимать ее к различным местам своей груди, как будто отыскивая настоящее для нее место.
– Все мысли! об тебе… мысли, – потом выговорил он гораздо лучше и понятнее, чем прежде, теперь, когда он был уверен, что его понимают. Княжна Марья прижалась головой к его руке, стараясь скрыть свои рыдания и слезы.
Он рукой двигал по ее волосам.
– Я тебя звал всю ночь… – выговорил он.
– Ежели бы я знала… – сквозь слезы сказала она. – Я боялась войти.
Он пожал ее руку.
– Не спала ты?
– Нет, я не спала, – сказала княжна Марья, отрицательно покачав головой. Невольно подчиняясь отцу, она теперь так же, как он говорил, старалась говорить больше знаками и как будто тоже с трудом ворочая язык.
– Душенька… – или – дружок… – Княжна Марья не могла разобрать; но, наверное, по выражению его взгляда, сказано было нежное, ласкающее слово, которого он никогда не говорил. – Зачем не пришла?
«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.