РДС-2

РДС-2 — советская атомная бомба имплозивного типа второго поколения, разработанная как авиабомба для тяжёлых стратегических бомбардировщиков Ту-4 и Ту-16. Период эксплуатации — начало 1950-х. Вес бомбы — около 3100 кг. Мощность - 38 кт.

Разработка

Бомба изначально проектировалась в конструкторских бюро Арзамаса-16 (Саров) по пушечной схеме, и должна была быть копией американского «Little boy», но позже было решено остановиться на улучшенном имплозивном варианте заряда с принципом левитации, когда между ядром делящихся материалов и темпером (отражателем от англ. «tamper») есть зазор, это усиливает сжатие ядра ударной волной в момент детонации ВВ, что увеличивает захват нейтронов делящимся веществом и соответственно увеличивает мощность ядерного взрыва. В бомбе использовалось ядро из ²³⁹Pu, в конструкции РДС-2 был сохранён один из главных геометрических параметров заряда РДС-1 — внешний радиус сферического заряда ВВ (смесь тротила с гексогеном в соотношении 1:1). По открытым данным иностранной печати, внутри плутониевого ядра заряда была полость (пустота) куда помещался тритий, что также усиливало взрыв за счёт реакции синтеза.

Подготовка к испытаниям

Испытание РДС-2 проводили на Семипалатинском полигоне на площадке П-1 опытного поля, на том же самом месте, где двумя годами ранее была взорвана РДС-1. Для этого сооружения, разрушенные предыдущим ядерным взрывом, были полностью восстановлены. Поле вокруг испытательной вышки в радиусе до 10 километров было оснащено различной измерительной аппаратурой. По секторам поля на различных дистанциях от его центра были размещены самолёты, танки, пушки, бронетехника, палубные надстройки эсминцев, торпедные аппараты, мины, склады боеприпасов, другое военное имущество.

Перед испытаниями был поставлен вопрос: Как испытывать бомбу: как в случае РДС-1 — на вышке, или путём сбрасывания с самолёта? На заседании научно-технического совета группа учёных во главе с Ю. Б. Харитоном требовала провести испытание на вышке с целью более детального изучения процессов, протекающих в момент ядерного взрыва. Руководители атомного проекта во главе с И. В. Курчатовым настаивали на проведении воздушного испытания, в результате чего в СССР было бы проведено испытание боевой атомной бомбы. В итоге приняли решение испытывать РДС-2 на вышке, а РДС-3 — несколькими неделями позже, сбросив её с бомбардировщика Ту-4. В целях безопасности перед испытанием, как и в случае с РДС-1, сборку изделия проводили в цеху, построенном перед испытательной вышкой. Заряд был помещён в корпус авиабомбы и установлен на 37-метровой стальной вышке, аналогичной использованной при испытаниях РДС-1, с установкой её на 30 метровой отметке.

С 20 по 22 августа, в течение 2-х дней, была проведена генеральная репетиция испытания (по другим данным с 24 по 26 числа).

Испытание

24 сентября 1951 года примерно за 1,5 минуты до детонации заряда, в строго рассчитанное время, над местом испытаний, на высоте 10 км пролетал бомбардировщик Ту-4, который подал радиосигнал на командный пункт для включения автомата подрыва. Таким образом разыгрывалась ситуация, как если бы это с него сбрасывали бомбу. Так подтвердилась возможность использования Ту-4 как носителя атомной бомбы и его безопасности в случае применения этого оружия. Взрыв произошел в 16 часов 19 минут, энерговыделение взрыва составило 38 килотонн, что примерно в 1,9-2 раз больше, чем при взрыве РДС-1. Вспышку взрыва наблюдали на расстоянии 170 км от эпицентра взрыва, там же был слышен звук взрыва. На дальности 600 м было разрешено находиться не более 30 минут, об этом свидетельствовал установленный красный флаг. Это было второе ядерное испытание на счету СССР.

Бомба была пущена в серийное производство, но не принята на вооружение. Также РДС-2 была применена на Тоцких учениях путём сбрасывания её с бомбардировщика Ту-4 и подрыва на высоте 350 м.

Постановлением Совета Министров СССР от 15 сентября 1951 г. № 3506-1628сс/оп было намечено строительство в 1951-1952 гг. на Урале второго серийного завода на площадях «Объекта № 814» г. Свердловск-45, (ныне г. Лесной) для изготовления изделий «501-М», мощностью производства 60 единиц в год при двухсменной работе. Срок ввода в эксплуатацию этого завода был установлен на 1-й квартал 1953 г. Директором серийного завода в г. Свердловск-45 был назначен А.Я.Мальский, ранее возглавлявший опытный завод № 2 КБ-11.  

В начальный период становления серийного производства ядерного оружия, новый завод широко использовал опыт завода № 551 КБ-11, который, несмотря на собственную молодость, играл роль головного предприятия, поставляющего руководящие кадры.    

- 6 атомных бомб типа РДС-2 изготовления 1951 г. (кроме двух, использованных в испытаниях 24.08.1951 г. и 18.10.1951 г.).   

10 марта 1952 г. на заводе № 551 КБ-11 было сдано в эксплуатацию специальное здание – лаборатория № 106, предназначенная для серийного изготовления нейтронных источников (НЗ), как элемента ядерного заряда для атомных бомб. И уже с  1 октября 1952 г. в лаборатории начался их серийный выпуск.

Успешное испытание на Семипалатинском полигоне 18 октября 1951 года авиационной атомной бомбы РДС-3 с ядерным зарядом «501-М» путём сброса её с самолета ТУ-4 послужило основанием для освоения её серийного производства на заводе  № 551 КБ-11.

Увеличенные производственные мощности завода позволили в 1952 г. изготовить 40 атомных бомб, в том числе, 24 атомные бомбы типа РДС-2 и 16 атомных бомб типа РДС-3.

Этим же серийным производством завода № 551 КБ-11 29 атомных бомб РДС-1, изготовленных в 1949-1951 гг., были переделаны в РДС-2 (19 штук в 1952 г., 10 штук в первой половине 1953 г.).

Всего на 1 января 1953 г. опытным и серийным производствами КБ-11 было изготовлено и поставлено на хранение в хранилищах КБ-11 75 атомных бомб (59 единиц РДС-2 и 16 единиц РДС-3).

Примечание:    Ядерный заряд «501-М» для атомных бомб РДС-2 и РДС-3 – модернизированный вариант ядерного заряда «501» с усовершенствованной фокусирующей системой.

См. также

• Создание советской атомной бомбы
• Хронология ядерных испытаний СССР (1949—1962)
• РДС-1
• РДС-3

Ссылки

• [www.youtube.com/watch?v=Ti_PMzxUs48 Видео взрыва РДС-2 на Youtube]
• wsyachina.narod.ru/history/coretaming_4.html
• [famhist.ru/famhist/tanki/0008e34c.htm РДС-2, РДС-3 атомная бомба]
• www.iss-atom.ru/sssr2/1_5.htm
• www.sonicbomb.com/modules.php?name=Content&pa=showpage&pid=302

Литература

• Жучихин В.И. Вторая атомная. — РФЯЦ-ВНИИЭФ, 1995.
• Атомный проект СССР. Документы и материалы: В 3 т. (Т2, Кн. 7, стр. 313) — г.Саров: РФЯЦ-ВНИИЭФ, 2007.

Отрывок, характеризующий РДС-2

Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.


Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.