РЛС контрбатарейной борьбы

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

РЛС контрбатарейной борьбы (контрбатарейный радар, радарная система артиллерийской наводки) — мобильная РЛС, позволяющая по траекториям снарядов, ракет или миномётных мин определять местонахождение батареи противника и выдавать в реальном времени целеуказание как средствам поражения низколетящих целей, так и средствам контрбатарейной борьбы[1]. Придаются артиллерийским батареям и реактивным системам залпового огня в качестве средства управления огнём.






Принцип действия

Обнаружение батареи противника выполняется на основе регистрации части траектории снаряда. Современные системы решают эту задачу автоматически. Простейший случай траектории — парабола, характерная для полета минометных мин. Траектории артиллерийских снарядов и ракет параболе не соответствуют и поэтому требуют более сложных вычислений.

Кроме расчета траектории, необходимо решить задачу обнаружения. Дальность обнаружения, при прочих равных условиях, зависит от характерной площади рассеивания (ЭПР) объекта. Типичные значения диаметра ЭПР:

  • минометная мина: 0,01 м
  • артснаряд: 0,001 м
  • легкая ракета (калибр 122 мм): 0,009 м
  • тяжелая ракета (калибр 227 мм): 0,018 м

Для обнаружения подобных целей, как правило, используется сантиметровое излучение X-диапазона. Новейшие системы используют также диапазоны С, S и Ku.

ТТХ

Лучшие современные системы способны обнаруживать снаряды гаубиц на дистанциях около 30 км, ракеты и минометные мины — более 50 км[прим. 1]. На больших дистанциях точность определения местоположения батарей снижается. Круговое вероятное отклонение (КВО) обнаружения для современных систем составляет около 0,3 — 0,4 % дальности. То есть, для дальности в 30 км, КВО составляет около 100 м.

Примеры систем

Фотогалерея

См. также

Напишите отзыв о статье "РЛС контрбатарейной борьбы"

Примечания

  1. По данным открытых источников, шведско-норвежская система ARTHUR Mod C обеспечивает дальность обнаружения: снаряды — до 31 км, мины калибра 120-мм — 55 км, ракеты 50 — 60 км, в зависимости от калибра. Погрешность определения (КВО) составляет 0,2 % дальности для снарядов и ракет и 0,1 % дальности для мин. Сходные показатели имеет британская система MAMBA.

Сноски

  1. DEPARTMENT OF THE ARMY. [armypubs.army.mil/doctrine/DR_pubs/dr_a/pdf/fm3_09x12.pdf ARMY FM 3-09.12 (FM 6-121) MCRP 3-16.1A Tactics, Techniques, and Procedures for FIELD ARTILLERY TARGET ACQUISITION]. — US ARMY.

Внешние ссылки

  • [www.globalsecurity.org/military/systems/ground/counter-battery-radar.htm Facts of Counter-Battery Radar on www.GlobalSecurity.org]
  • [www.jedsite.info/radar-charlie/charlie/cobra_series/cobra-series.html «COBRA: Artillery locating radar»]
  • [topwar.ru/24944-zorkoe-oko-polskoy-artillerii.html Зоркое око польской артиллерии]

Литература

  • Крупников А. [warfiles.ru/show-50343-radiolokacionnye-stancii-kontrbatareynoy-borby-osnovnyh-zarubezhnyh-stran.html Радиолокационные станции контрбатарейной борьбы основных зарубежных стран] (рус.) // Зарубежное военное обозрение : журнал. — 2010. — Декабрь (№ 12). — С. 32-41.
  • Дмитриев В. [pentagonus.ru/publ/materialy_posvjashheny/1970_1990_gg/radiolokacionnye_stancii_polevoj_artillerii_1976/120-1-0-2052 Радиолокационные станции полевой артиллерии] (рус.) // Зарубежное военное обозрение : журнал. — 1976. — Август (№ 8). — С. 39-44.
  • Гордон Ю.А., Хоренков А. В. Радиолокационная разведка // [pirochem.net/books/voennaya-istoriya/gordon-ua/1971/files/artileriyskayarazvedka1971.pdf Артиллерийская разведка]. — Москва: Воениздат, 1971. — С. 103-116. — 216 с.


Отрывок, характеризующий РЛС контрбатарейной борьбы

«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.


Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.


Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.