Рав-турай
Рав-турай (ивр. רב טוראי), или рабат (ивр. רב"ט) — воинское звание в Армии обороны Израиля.
Примерно соответствует российскому воинскому званию младшего сержанта[1] или званию капрал в армиях большинства других стран мира. Примерный перевод звания — «главный рядовой».
Содержание
История
При образовании государства Израиль многие звания в Армии обороны Израиля были разными для каждого рода войск. Так, в сухопутных войсках это звание имело наименование «рав-турай», в ВВС — «авираи мусмах» (ивр. אוויראי מוסמך в переводе «уполномоченный летчик»), во флоте — «рав-малах» (ивр. רב מלח в переводе «главный матрос»)[2].
В начале 1951 года в процессе реформы низшие звания во всех родах войск были стандартизованы по сухопутным войскам и получили общее название «рав-турай»[3].
Присвоение
Это званиe присваивается солдaтам боевых частей послe 8 мeсяцев службы, a солдaтам воспомогательных (нe боевых) частей — послe 10 мeсяцев. Военнослужащиe, окaнчивающиe некоторыe виды специальных курсов получают это званиe по окончании курсa, внe зависимости от их aрмейского «стажa».
Солдат в звании «рабат» может быть командиром отделения в учебной части, но только после окончания специальных командирских курсов.
Напишите отзыв о статье "Рав-турай"
Примечания
- ↑ [waronline.org/IDF/Articles/dargot1.html Современные звания и знаки различия АОИ]. Проверено 28 февраля 2010. [www.webcitation.org/66dGjZeqp Архивировано из первоисточника 3 апреля 2012].
- ↑ [army.armor.kiev.ua/titul/izrail.shtml Таблица званий Армии Обороны Израиля (Цва Агана ле-Исраэль (Цахаль))]. Проверено 28 февраля 2010. [www.webcitation.org/66dGhDwde Архивировано из первоисточника 3 апреля 2012].
- ↑ [www.waronline.org/IDF/Articles/dargot3.html История званий и знаков различия АОИ]. Проверено 28 февраля 2010. [www.webcitation.org/66dGinjoX Архивировано из первоисточника 3 апреля 2012].
См. также
| ||||||||||||||||||
|
Это заготовка статьи об Армии обороны Израиля. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Рав-турай
– Courte et energique! [Короткий и энергический!] – проговорил Наполеон, когда он прочел сам сразу без поправок написанную прокламацию. В приказе было:«Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспомнит о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою!»
– De la Moskowa! [Под Москвою!] – повторил Наполеон, и, пригласив к своей прогулке господина Боссе, любившего путешествовать, он вышел из палатки к оседланным лошадям.
– Votre Majeste a trop de bonte, [Вы слишком добры, ваше величество,] – сказал Боссе на приглашение сопутствовать императору: ему хотелось спать и он не умел и боялся ездить верхом.
Но Наполеон кивнул головой путешественнику, и Боссе должен был ехать. Когда Наполеон вышел из палатки, крики гвардейцев пред портретом его сына еще более усилились. Наполеон нахмурился.
– Снимите его, – сказал он, грациозно величественным жестом указывая на портрет. – Ему еще рано видеть поле сражения.
Боссе, закрыв глаза и склонив голову, глубоко вздохнул, этим жестом показывая, как он умел ценить и понимать слова императора.
Весь этот день 25 августа, как говорят его историки, Наполеон провел на коне, осматривая местность, обсуживая планы, представляемые ему его маршалами, и отдавая лично приказания своим генералам.
Первоначальная линия расположения русских войск по Ко лоче была переломлена, и часть этой линии, именно левый фланг русских, вследствие взятия Шевардинского редута 24 го числа, была отнесена назад. Эта часть линии была не укреплена, не защищена более рекою, и перед нею одною было более открытое и ровное место. Очевидно было для всякого военного и невоенного, что эту часть линии и должно было атаковать французам. Казалось, что для этого не нужно было много соображений, не нужно было такой заботливости и хлопотливости императора и его маршалов и вовсе не нужно той особенной высшей способности, называемой гениальностью, которую так любят приписывать Наполеону; но историки, впоследствии описывавшие это событие, и люди, тогда окружавшие Наполеона, и он сам думали иначе.
