Раббани, Бурхануддин

Бурхануддин Раббани дари برهان الدين رباني<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Президент Афганистана
30 декабря 1992 года — 22 декабря 2001 года
Предшественник:	Моджаддеди Себгатулла
Преемник:	Хамид Карзай
Вероисповедание:	ислам суннитского толка
Рождение:	1940(1940) Файзабад, Бадахшан, Королевство Афганистан
Смерть:	20 сентября 2011(2011-09-20) Кабул, Афганистан
Отец:	мулла Мухаммед Юсуф
Дети:	сыновья: Салахуддин и Джамаль
Партия:	лидер партии «Хезб-е джамиат-е ислами»
Образование:	1) Кабульский университет 2) Университет «Аль-Азхар» (Каир)

Бурханудди́н Раббани́ (дари برهان الدين رباني — Burhânuddîn Rabbânî; 1940, Файзабад, провинция Бадахшан — 20 сентября 2011) — президент Афганистана с 1992 по 2001 год. Реально не обладал президентскими полномочиями после взятия Кабула талибами в 1996 году, однако признавался международным сообществом как легитимный президент Афганистана. Был Председателем Высшего Совета Мира Афганистана (дари رئیس شورای عالی صلح افغانستان).

Биография

Бурхануддин Раббани родился в таджикской семье скотовладельца в 1940 году в г. Файзабад — провинции Бадахшан на северо-востоке Афганистана. Обучался в религиозной школе Абу-Ханифия, затем на теологическом факультете Кабульского университета, учился исламской философии в Египте в университете Аль-Азхар. С 1963 года профессор Кабульского университета, где преподавал исламское право. Вернулся в Афганистан в 1968 году.

После переворота принца Дауда в 1973 эмигрировал в пакистанский город Пешавар. До апреля 1978 года Раббани был одним из крупнейших торговцев-экспортеров ковров, занимался контрабандой. Участвовал в военных действиях в Афганской войне 1979—1989 гг. Был одним из командующих афганскими моджахедами, численность его бойцов превышала 20 тысяч человекК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан). В 1985 году лично руководил подавлением восстания в лагере Бадабера.

По информации на 1989 год, он владел в Пакистане птицефабрикой и предприятиями по производству ковров, тканей, получая ежегодно прибыль до 20 миллионов рупий; другим источником его доходов была торговля контрабандными товарами и наркотиками, осуществлявшаяся в Иране и Пакистане — до прихода талибов к власти он оставался одним из крупнейших поставщиков опиума и героина в мусульманские страны; также при его участии велся контрабандный вывоз лазурита из Бадахшана и изумрудов из Панджшера.

В начале мая 1992 года он вернулся в Кабул и 28 июня, в соответствии с Пешаварским соглашением, занял пост временного президента Исламского государства Афганистан. 30 декабря 1992 года состоявшее преимущественно из сторонников Раббани собрание Шура избрало его президентом на следующие 2 года. В 1994 году президентские полномочия Раббани были продлены Верховным судом.

С 1996 года являлся одним из лидеров Северного Альянса. 22 декабря 2001 года Раббани официально подал в отставку с поста президента. В современном Афганистане оставался лидером партии «Хезб-е джамиат-е ислами».

Доктор богословия, автор ряда научных трудов.

Погиб 20 сентября 2011 года в собственном доме в районе Вазир-Акбар-Хан в Кабуле от взрыва бомбы, спрятанной в тюрбане террориста-смертника.

Ссылки

• [kavkazcenter.net/russ/content/2006/11/10/48242.shtml Б. Раббани: «Мы не будем препятствовать талибам захватывать Кабул»]
• [www.krugosvet.ru/articles/120/1012072/1012072a1.htm РАББАНИ, БУРХАНУДДИН]

Отрывок, характеризующий Раббани, Бурхануддин

– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.