Рабин, Михаэль Ошер

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Рабин, Михаэль Ошер
Michael Oser Rabin
Дата рождения:

1 сентября 1931(1931-09-01) (92 года)

Место рождения:

Вроцлав, Пруссия

Страна:

Израиль

Научная сфера:

Информатика, математика

Место работы:

Гарвардский университет

Альма-матер:

Еврейский университет в Иерусалиме,
Принстонский университет

Научный руководитель:

А.Чёрч

Известные ученики:

Саарон Шела

Известен как:

Алгоритм Рабина — Карпа,
Тест Миллера — Рабина

Награды и премии:

Премия Тьюринга

Михаэль Ошер Рабин (нем. Michael Oser Rabin, ивр.מִיכָאֵל אֹשֶׁר רַבִּין‏‎, родился 1 сентября 1931 года, Вроцлав) — израильский учёный в области теории вычислительных систем, математик, лауреат премии Тьюринга и многих других премий. Его дочь, Таль Рабин, руководит научной группой Cryptography and Privacy Research Group в компании IBM.





Биография

Михаэль Рабин родился в 1931 году сыном раввина Исраэля Аврахама Рабина в городе Бреслау (ныне Вроцлав), принадлежащему тогда к Пруссии. В 1935 году его семья эмигрировала в Палестину. В 1953 году он получил титул магистра наук, закончив учёбу в Еврейском университете в Иерусалиме. Три года спустя, в 1956 году, защитил диссертацию в Принстонском университете и стал доктором философии.

В настоящее время (сентябрь 2008 года) Майкл Рабин занимается исследованиями в области компьютерной безопасности и преподаёт в Иерусалиме и Гарварде. Имеет звания почётного профессора в следующих вузах:[1]

К его знаменитым ученикам относится Саарон Шела, ныне профессор в Иерусалиме, лауреат премии Вольфа по математике.

Достижения

В 1969 году Рабин обобщил теорему Бьюхи на случай более одной функции следования, чем показал разрешимость соответствующей теории второго порядка. В ходе ведения доказательства он доказал детерминированность игр на чётность (англ. parity games)

В 1975 году Гари Миллер разработал новый тест простоты, который был модифицирован Рабином в 1980 году. Тест Миллера — Рабина — вероятностный полиномиальный алгоритм, способный очень эффективно, но с ненулевой вероятностью ошибки, проверить число на простоту.

Четыре года спустя, Майкл Рабин разработал первую асимметричную криптосистему, сложность взлома которой сравнима с проблемой факторизации целых чисел.

В 1981 году Рабин изобрёл протокол передачи данных с забыванием (англ. oblivious transfer) — надёжную технику передачи информации, при которой отправитель не получает подтверждения того, дошло ли сообщение до получателя.

В 1987 году, вместе с Ричардом Карпом, Рабин разработал знаменитый алгоритм поиска образца (подстроки) в строке.

Награды

См. также

Напишите отзыв о статье "Рабин, Михаэль Ошер"

Ссылки

  • [www.seas.harvard.edu/directory/professionalbio/index.html?id=2542u Биография Рабина на сайте Гарвардского университета] (недоступная ссылка с 13-05-2013 (3973 дня) — история)  (англ.)

Примечания

  1. 1 2 people.seas.harvard.edu/~rabin/morpub.pdf
  2. 1 2 3 [www.ma.huji.ac.il/info/prize.html Einstein Institute of Mathematics, The Hebrew University — About the Institute: Prizes]
  3. [awards.acm.org/citation.cfm?id=9681074&srt=alpha&alpha=R&aw=140&ao=AMTURING ACM Award Citation / Michael O. Rabin]  (англ.)
  4. [news.harvard.edu/gazette/2004/12.16/06-rabin.html «Rabin awarded 2004 EMET Prize»], Harvard University Gazette, 16 декабря 2004 года (англ.)

Отрывок, характеризующий Рабин, Михаэль Ошер

– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.