Рабочая партия марксистского единства

Рабочая партия марксистского объединения
исп. Partido Obrero de Unificación Marxista
Дата основания:	29 сентября 1935
Дата роспуска:	1980
Штаб-квартира:	Испания, Каталония, Барселона
Идеология:	марксизм, ленинизм, троцкизм, антисталинизм, демократический социализм
Интернационал:	Международное бюро революционного социалистического единства
Количество членов:	30 000 (1936)

К:Политические партии, основанные в 1935 году

Рабо́чая па́ртия маркси́стского объединения (исп. Partido Obrero de Unificación Marxista (POUM), более известная по своей аббревиатуре ПОУМ) — марксистская партия, существовавшая в 1930-е годы в Испании.

История

Образована 29 сентября 1935 года в Барселоне в результате слияния Рабоче-крестьянского блока (исп. Bloque Obrero y Campesino, BOC) и партии «Коммунистическая левая Испании» (исп. Izquierda Comunista de España, ICE). Название партии выбрано в подражание звуку выстрела.

Обе партии-предшественницы ПОУМ занимали антисталинистские позиции. Рабоче-крестьянский блок поддерживал Правую оппозицию в ВКП(б) и Бухарина, а «Коммунистическая левая Испании» — Левую оппозицию в ВКП(б). Л.Д. Троцкий в 1940 году писал:

«социал-демократы, сталинцы, анархисты и ПОУМ — каждая по своему, сыграли роль тормоза и тем подготовили торжество Франко… Промежуточные, центристские организации, группирующиеся вокруг Лондонского Бюро, представляют лишь „левые“ привески социал-демократии или Коминтерна. Они обнаружили полную неспособность разобраться в исторической обстановке и сделать из неё революционные выводы. Их высшей точкой является испанская ПОУМ, которая, в условиях революции, оказалась совершенно неспособной на революционную политику.» — [www.marxists.org/russkij/trotsky/1938/agonia.htm «Агония капитализма и задачи Четвертого Интернационала»]

Ключевые фигуры в партии — Андрес Нин, Хоакин Маурин, Хулиан Горкин, Вилебальдо Солано и другие. В партии были сильны антисталинские настроения, она критиковала бюрократизацию и политические процессы в СССР. Наиболее сильными позиции ПОУМ были в Каталонии и Валенсии: в этих сообществах отделения ПОУМ были более многочисленными, чем соответствующие местные организации КПИ (исп. Partido Comunista de Españа, PCE) и её фактического регионального крыла — Объединённой социалистической партии Каталонии (исп. Partit Socialista Unificat de Catalunya, PSUC). Ополченцы ПОУМ принимали активное участие в боях Гражданской войны на стороне республиканцев (в то время большинство испанских рабочих на территории, не занятой войсками Франко, отдавали своё предпочтение двум организациям — анархистской Национальной конфедерации труда (исп. Confederación Nacional del Trabajo, CNT) и ПОУМ), но политические разногласия с коммунистами сталинистского толка вызвали противостояние между ПОУМ и республиканскими властями. Национальная конфедерация труда первоначально поддерживала ПОУМ в разгоревшемся конфликте, но позже умеренно настроенные лидеры ПОУМ вынудили более радикальную часть руководства Национальной конфедерации труда пойти на соглашение с центральной властью и таким образом оставить ПОУМ практически в полной изоляции (вместе с чисто троцкистской организацией Большевистско-ленинская секция). Нин был арестован республиканскими властями, а затем похищен и убит агентами НКВД (основную роль в этой операции играл резидент Иностранного отдела НКВД А. Орлов).

В 1937—1938 годах против ПОУМ велись репрессии, её члены объявлялись фашистскими агентами.

После победы националистов в гражданской войне предпринимались попытки воссоздать партию в эмиграции, а после смерти Франко в 1975 году — и в Испании, но они остались безуспешными.

Международные связи

ПОУМ входила в Международное бюро революционного социалистического единства, более известное как Лондонское бюро (политические организации, составлявшие его, одновременно отвергали как реформизм Социалистического рабочего интернационала, так и просоветскую ориентацию Коммунистического интернационала). Один из лидеров организации Хулиан Горкин в 1939—1940 годах занимал должность секретаря Лондонского бюро.

ПОУМ в искусстве

Во время гражданской войны в рядах частей ПОУМ воевал известный впоследствии английский писатель Джордж Оруэлл. Об этих событиях он написал документальную повесть [www.orwell.ru/library/novels/Homage_to_Catalonia/russian/ «В память о Каталонии»] (англ. Homage to Catalonia).

Художественный фильм британского кинорежиссёра Кена Лоуча «Земля и свобода» рассказывает историю подразделения бойцов Рабочей партии марксистского единства, в составе которого воюет член Коммунистической партии Великобритании, специально для этого приехавший в Испанию. Одним из наиболее важных элементов повествования картины является разочарование британского коммуниста в политике, проводимой Советским Союзом по отношению к неподконтрольным ему организациям в антифранкистском движении.

ПОУМ мимоходом упоминается в романе Джо Холдемана «Бесконечная война»:

Такая армия уже имелась в истории войны. Марксистская милиция ПОУМ, гражданская война в Испании, начало двадцатого века. Вы выполняли приказ, только когда его истолковывали в подробностях, и могли не подчиняться приказу, если не видели в нём смысла. Офицеры и солдаты выпивали вместе, не отдавали друг другу честь и не пользовались званиями. Они проиграли ту войну. Но противоположная сторона вообще не знала веселья. Оригинальный текст (англ.)   There had been an army in which that sort of thing was done. The Marxist POUM militia in the Spanish Civil War, early twentieth. You obeyed an order only after it had been explained in detail; you could refuse it if it didn't make sense. Officers and men got drunk together and never saluted or used titles. They lost the war. But the other side didn't have any fun.

Примечательно, что в русском переводе слово ПОУМ заменено на «интербригады»: «Интербригады, гражданская война в Испании, двадцатый век. Вы подчинялись приказу, если видели в нем смысл. Они не подчинялись. Офицеры и солдаты не отдавали друг другу честь и не пользовались званиями».

Источники

• В. Солано. Против Франко, против Сталина: Рабочая партия марксистского единства (ПОУМ) в испанской революции и гражданской войне (1936—1939). М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2013.

Отрывок, характеризующий Рабочая партия марксистского единства

– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.


Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.
Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких нибудь глупостей. И, перебирая воспоминания нынешнего дня, воспоминание о французе барабанщике представилось ему. «Нам то отлично, а ему каково? Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» – подумал он. Но заметив, что он заврался о кремнях, он теперь боялся.
«Спросить бы можно, – думал он, – да скажут: сам мальчик и мальчика пожалел. Я им покажу завтра, какой я мальчик! Стыдно будет, если я спрошу? – думал Петя. – Ну, да все равно!» – и тотчас же, покраснев и испуганно глядя на офицеров, не будет ли в их лицах насмешки, он сказал:
– А можно позвать этого мальчика, что взяли в плен? дать ему чего нибудь поесть… может…
– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.
– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]