Рабство в исламе

Рабство в исламе уходит своими корнями в доисламскую эпоху. Коран и сунна пророка Мухаммеда рассматривают рабство в качестве исключительного состояния, которое может быть изменено при определенных обстоятельствах. Ислам допускает существование рабства и считает освобождение раба одним из богоугодных дел.

В исламских источниках встречается много различных наименований рабов кроме общих абд, кинн ама и ракик (джария и васифа — для рабыни, гулам, васиф и мамлюк — для раба). Раб (рабыня), заключивший письменное соглашение о самовыкупе — мукатаб (ж. р. мукатаба). Слово абд входит составной частью в теофорные имена (например, Абдуллах (имя), Абдуррахман).

Коран

Отношения человека и Аллаха в Коране уподобляются отношениям раба и хозяина. В Коране рабы называются абд или ама (рабыня), а также абд мамлюк (раб-военнопленный). В отличие от раба по рождению (кинн), раб-военнопленный может быть выкуплен. В Коране также говорится о том, что раб-мусульманин лучше свободного многобожника, лучше жениться на рабыне-мусульманке, чем на свободной многобожнице. По сравнению со свободными мусульманами мусульмане-рабы вдвое хуже и настолько же меньше отвечают за свои поступки.

Положение раба

По исламскому законодательству, все мусульмане изначально свободны (аль-асль хува аль-хуррия). Невозможно обратить мусульманина в рабство в мусульманских владениях, в том числе и за долги. По ханафитскому праву младенец неизвестного происхождения (найденыш) найденный в местности, населенной мусульманами, считается мусульманином и свободным. При этом, принятие ислама не делает раба автоматически свободным.

Правоведы всех школ признали недопустимость обращения мусульман в рабство. На практике это положение часто нарушалось, так как любого мятежника можно было не считать правоверным мусульманином. В некоторых странах практиковалось также обращение в рабство за долги. С точки зрения факихов, раб являлся аналогом домашнего животного. Работорговец и торговец скотом назывались — наххас, а ребёнок рабыни иногда именовался галла (приплод, доход).

Хозяин не имел права изнурять раба непосильной работой, распоряжаться его жизнью, и должен был хорошо его кормить. Наказание за плохое содержание раба не предусматривалось. Свободный, убивший чужого раба платит хозяину виру и не наказывается лишением жизни (кияс).

Раб, находящийся в полной и безусловной собственности не имеет права на собственность и свободу передвижения. Он не отвечает за свои долги. Правоспособность раба (или рабыни), получившего разрешение хозяина вести торговлю или заниматься ремеслом (ма’зун), ограничивается пределами, дозволенными, хозяином. Наследником имущества нажитого таким рабом был хозяин. В религиозном, отношении раб-мусульманин признавался равными свободному мусульманину и превосходил немусульманина (зимми). Раб мусульманин освобождался от уплаты закята и обязанности присутствия на пятничной молитве. Раб мог быть имамом в молитве при отсутствии свободных мусульман, способных руководить ей. Раб не мог занимать религиозную должность, требующую независимость (судья, мухтасиб, имам мечети и т. д.).

Реальное положение рабов отличалось от теоретической картины, рисуемой факихами, в худшую сторону. В некоторых случаях, положение рабов было настолько трудным, что это приводило к восстаниям, таких как восстания зинджей. При этом многие рабы достигали высокого положения в обществе в соответствии с положением хозяина. Большинство рабов было занято в домашнем хозяйстве.

Освобождение раба

Добровольное освобождение раба (и’так) в исламе считается богоугодным делом. Награда за такое деяние приравнивается к кормлению сироты или бедняка во время голода.

Освобождение раба может быть своеобразной формой штрафа, которое налагается на хозяина за непреднамеренное убийство мусульманина или за нарушение им клятвы. Освобождение должно быть фиксировано письменным свидетельством. Из жизни пророка Мухаммеда известно, что у него было в общей сложности до двух десятков известных по имени рабов, освобождённых им в разное время; две его жены были рабынями. Среди первых мусульман было немало рабов (например, Сумайя, Зейд, Билял и др.).

Наиболее распространенной формой освобождения был не самовыкуп, а освобождение по воле хозяина. Хозяин мог освободить раба по завещанию перед смертью (тадбир), при этом закон не разрешал освобождать по завещанию более 1/3 числа рабов, защищая интересы наследников. Вольноотпущенник (маула) продолжал сохранять особые отношения с бывшим хозяином или его наследником.

Сожительство с рабыней

См. также: Наложница

Права собственности на рабыню реализовывалось также сожительством с ней. В том случае, если рабыня (умм валад) родит от хозяина ребёнка, она приобретает некоторые преимущества. Если у хозяина не было свободной жены, то он мог жениться на рабыне, которая приобретала половинные права по сравнению со свободной. Дети умм валад были свободными. Многие аббасидские халифы были детьми рабынь.

Раб мог иметь собственную семью. В маликитском мазхабе раб-мужчина мог его не спрашивать согласия хозяина, а рабыня обязана получить разрешение, так как при её замужестве хозяин терял право сожительства с ней. Хозяин не имел права расторгать брак своих рабов. Также рабам не требовалось разрешение хозяина для развода. Раб мог принадлежать нескольким владельцам, но сожительство совладельцев с одной рабыней не допускалось.

Современное положение

Рабство сохранялось в исламском мире до середины XX века. В Алжире отменено в 1848 году, в Средней Азии — после присоединения к России, в Иране, Ираке и Афганистане — в 1923—1929 годах, в Саудовской Аравии — в 70-х годах XX века. В Мавритании рабство отменялось в 1905, 1981 и в августе 2007 года. В настоящее время рабство допускается в таких исламских странах, как Чад, Нигер, Мали и Судан.

Литература

• Большаков О. Г. [www.academia.edu/800250/_._M._1991 Абд] // Ислам: энциклопедический словарь / отв. ред. С. М. Прозоров. — М. : Наука, 1991. — С. 6-7.</span>
• [referenceworks.brillonline.com/entries/encyclopaedia-of-islam-2/abd-COM_0003 ʿAbd] / Brunschvig R. // Encyclopaedia of Islam. 2 ed. — Leiden : E. J. Brill, 1986. — Т. 1.</span> (платн.)
• [referenceworks.brillonline.com/entries/encyclopaedia-of-the-quran/slaves-and-slavery-EQSIM_00393 Slaves and Slavery] / Brockopp, Jonathan E. // Encyclopaedia of the Qurʾān. — Leiden : E. J. Brill, 2006. — Т. 5. — P. 56.</span> (платн.)

Дополнительная литература

• Надырадзе Л. И. Вопрос о рабстве в Аравии VII в. — НАА, 1968. — С. 5, 75—85.
• Петрушевский И. П. Применение рабского труда в Иране и сопредельных странах в позднее средневековье. — МКВ. — С. 25.
• Петрушевский И. П. К истории рабства в халифате VII—X веков. — НАА, 1971. — С. 3.
• John Ralph Willis. Slaves and slavery in Muslim Africa. Volume 1, Islam and the ideology of enslavement. — London, England ; New York, NY : Frank Cass, 2006. — 284 p. — ISBN 978-0714631424.</span>

Отрывок, характеризующий Рабство в исламе

Он нужен для того места, которое ожидает его, и потому, почти независимо от его воли и несмотря на его нерешительность, на отсутствие плана, на все ошибки, которые он делает, он втягивается в заговор, имеющий целью овладение властью, и заговор увенчивается успехом.
Его вталкивают в заседание правителей. Испуганный, он хочет бежать, считая себя погибшим; притворяется, что падает в обморок; говорит бессмысленные вещи, которые должны бы погубить его. Но правители Франции, прежде сметливые и гордые, теперь, чувствуя, что роль их сыграна, смущены еще более, чем он, говорят не те слова, которые им нужно бы было говорить, для того чтоб удержать власть и погубить его.
Случайность, миллионы случайностей дают ему власть, и все люди, как бы сговорившись, содействуют утверждению этой власти. Случайности делают характеры тогдашних правителей Франции, подчиняющимися ему; случайности делают характер Павла I, признающего его власть; случайность делает против него заговор, не только не вредящий ему, но утверждающий его власть. Случайность посылает ему в руки Энгиенского и нечаянно заставляет его убить, тем самым, сильнее всех других средств, убеждая толпу, что он имеет право, так как он имеет силу. Случайность делает то, что он напрягает все силы на экспедицию в Англию, которая, очевидно, погубила бы его, и никогда не исполняет этого намерения, а нечаянно нападает на Мака с австрийцами, которые сдаются без сражения. Случайность и гениальность дают ему победу под Аустерлицем, и случайно все люди, не только французы, но и вся Европа, за исключением Англии, которая и не примет участия в имеющих совершиться событиях, все люди, несмотря на прежний ужас и отвращение к его преступлениям, теперь признают за ним его власть, название, которое он себе дал, и его идеал величия и славы, который кажется всем чем то прекрасным и разумным.
Как бы примериваясь и приготовляясь к предстоящему движению, силы запада несколько раз в 1805 м, 6 м, 7 м, 9 м году стремятся на восток, крепчая и нарастая. В 1811 м году группа людей, сложившаяся во Франции, сливается в одну огромную группу с серединными народами. Вместе с увеличивающейся группой людей дальше развивается сила оправдания человека, стоящего во главе движения. В десятилетний приготовительный период времени, предшествующий большому движению, человек этот сводится со всеми коронованными лицами Европы. Разоблаченные владыки мира не могут противопоставить наполеоновскому идеалу славы и величия, не имеющего смысла, никакого разумного идеала. Один перед другим, они стремятся показать ему свое ничтожество. Король прусский посылает свою жену заискивать милости великого человека; император Австрии считает за милость то, что человек этот принимает в свое ложе дочь кесарей; папа, блюститель святыни народов, служит своей религией возвышению великого человека. Не столько сам Наполеон приготовляет себя для исполнения своей роли, сколько все окружающее готовит его к принятию на себя всей ответственности того, что совершается и имеет совершиться. Нет поступка, нет злодеяния или мелочного обмана, который бы он совершил и который тотчас же в устах его окружающих не отразился бы в форме великого деяния. Лучший праздник, который могут придумать для него германцы, – это празднование Иены и Ауерштета. Не только он велик, но велики его предки, его братья, его пасынки, зятья. Все совершается для того, чтобы лишить его последней силы разума и приготовить к его страшной роли. И когда он готов, готовы и силы.
Нашествие стремится на восток, достигает конечной цели – Москвы. Столица взята; русское войско более уничтожено, чем когда нибудь были уничтожены неприятельские войска в прежних войнах от Аустерлица до Ваграма. Но вдруг вместо тех случайностей и гениальности, которые так последовательно вели его до сих пор непрерывным рядом успехов к предназначенной цели, является бесчисленное количество обратных случайностей, от насморка в Бородине до морозов и искры, зажегшей Москву; и вместо гениальности являются глупость и подлость, не имеющие примеров.
Нашествие бежит, возвращается назад, опять бежит, и все случайности постоянно теперь уже не за, а против него.
Совершается противодвижение с востока на запад с замечательным сходством с предшествовавшим движением с запада на восток. Те же попытки движения с востока на запад в 1805 – 1807 – 1809 годах предшествуют большому движению; то же сцепление и группу огромных размеров; то же приставание серединных народов к движению; то же колебание в середине пути и та же быстрота по мере приближения к цели.
Париж – крайняя цель достигнута. Наполеоновское правительство и войска разрушены. Сам Наполеон не имеет больше смысла; все действия его очевидно жалки и гадки; но опять совершается необъяснимая случайность: союзники ненавидят Наполеона, в котором они видят причину своих бедствий; лишенный силы и власти, изобличенный в злодействах и коварствах, он бы должен был представляться им таким, каким он представлялся им десять лет тому назад и год после, – разбойником вне закона. Но по какой то странной случайности никто не видит этого. Роль его еще не кончена. Человека, которого десять лет тому назад и год после считали разбойником вне закона, посылают в два дня переезда от Франции на остров, отдаваемый ему во владение с гвардией и миллионами, которые платят ему за что то.


Движение народов начинает укладываться в свои берега. Волны большого движения отхлынули, и на затихшем море образуются круги, по которым носятся дипломаты, воображая, что именно они производят затишье движения.
Но затихшее море вдруг поднимается. Дипломатам кажется, что они, их несогласия, причиной этого нового напора сил; они ждут войны между своими государями; положение им кажется неразрешимым. Но волна, подъем которой они чувствуют, несется не оттуда, откуда они ждут ее. Поднимается та же волна, с той же исходной точки движения – Парижа. Совершается последний отплеск движения с запада; отплеск, который должен разрешить кажущиеся неразрешимыми дипломатические затруднения и положить конец воинственному движению этого периода.
Человек, опустошивший Францию, один, без заговора, без солдат, приходит во Францию. Каждый сторож может взять его; но, по странной случайности, никто не только не берет, но все с восторгом встречают того человека, которого проклинали день тому назад и будут проклинать через месяц.
Человек этот нужен еще для оправдания последнего совокупного действия.
Действие совершено. Последняя роль сыграна. Актеру велено раздеться и смыть сурьму и румяны: он больше не понадобится.
И проходят несколько лет в том, что этот человек, в одиночестве на своем острове, играет сам перед собой жалкую комедию, мелочно интригует и лжет, оправдывая свои деяния, когда оправдание это уже не нужно, и показывает всему миру, что такое было то, что люди принимали за силу, когда невидимая рука водила им.
Распорядитель, окончив драму и раздев актера, показал его нам.
– Смотрите, чему вы верили! Вот он! Видите ли вы теперь, что не он, а Я двигал вас?
Но, ослепленные силой движения, люди долго не понимали этого.
Еще большую последовательность и необходимость представляет жизнь Александра I, того лица, которое стояло во главе противодвижения с востока на запад.
Что нужно для того человека, который бы, заслоняя других, стоял во главе этого движения с востока на запад?
Нужно чувство справедливости, участие к делам Европы, но отдаленное, не затемненное мелочными интересами; нужно преобладание высоты нравственной над сотоварищами – государями того времени; нужна кроткая и привлекательная личность; нужно личное оскорбление против Наполеона. И все это есть в Александре I; все это подготовлено бесчисленными так называемыми случайностями всей его прошедшей жизни: и воспитанием, и либеральными начинаниями, и окружающими советниками, и Аустерлицем, и Тильзитом, и Эрфуртом.