Равалпинди
Город
Показать/скрыть карты
|
Равалпи́нди (урду راولپنڈی, англ. Rawalpindi, з.-пандж. راولپنڈی) — город в Пакистане. До основания Исламабада в 1960-х Равалпинди был столицей страны.
История
Начало культурной деятельности в районе современного города датируется 3 тысячелетиями назад. Есть мнение, что здесь было буддийское поселение, современное Таксила. Александр Каннингем идентифицировал развалины на территории города как Гаджипур (Гаджнипур), столицу бхатти, существовавшую до нашей эры. Греко-бактрийские монеты и обожжённые кирпичи этого периода обнаруживаются в радиусе 5 км. В дальнейшем здесь был известный город Фатехпур-Баори, однако после разрушения гуннами-эфталитами в раннем средневековье он пришёл в полный упадок.
В 1493 году гахарский Джанда-хан заново отстроил на месте поселения Равал город, и дал ему название Равалпинди. Гахарское владычество продолжалось до 1765 года, когда последний гахарский хан Мухарраб был побеждён сикхами под предводительством сардара Милка Сингха. Сингх предложил поселиться в городе торговцам из близлежащих торговых центров Джелума и Шахпура. В начале XIX века Равалпинди некоторое время служил убежищем для Шуджи-шаха, изгнанного из Кабула, и его брата Заман-шаха.
В 1849 году город был отобран у сикхов английскими колонизаторами. В городе расположился генеральный штаб английской колониальной армии. В 1880 году сюда была проложена железная дорога, а 1 января 1886 года началось регулярное железнодорожное сообщение, нужда в котором возникла, поскольку город стал местом дислокации крупнейшего британского гарнизона в Индийской империи.
17 октября 1951 года в Равалпинди был убит премьер-министр Пакистана Лиакат Али Хан. В 1959 году президент Айюб-Хан объявил Равалпинди временной столицей Пакистана. В 1962 году рядом с Равалпинди началось строительство нового города Исламабада, в который переехало правительство. В Равалпинди расположился генеральный штаб пакистанской армии.
В 1979 году бывший премьер-министр страны Зульфикар Али Бхутто был казнён в Равалпинди через повешение по обвинению в убийстве. 27 декабря 2007 года его дочь Беназир Бхутто, также экс-премьер страны, была смертельно ранена наёмным убийцей в Равалпинди за 2 недели до намеченных всеобщих выборов, на которые она шла ведущим кандидатом от оппозиции.
Демография
Население города по годам[1]:
| 1961 | 1972 | 1981 | 1998 | 2013 |
|---|---|---|---|---|
| 340 175 | 614 809 | 794 843 | 1 409 768 | 1 853 190 |
Достопримечательности
В 30 км от города расположена гурудвара Панджа-Сахиб.
См. также
Напишите отзыв о статье "Равалпинди"
Примечания
- ↑ [world-gazetteer.com/wg.php?x=&men=gpro&lng=en&des=wg&geo=-172&srt=pnan&col=abcdefghinoq&msz=1500&pt=c&va=&geo=444985304 Rāwalpindi] (англ.). World Gazetteer. Проверено 7 июля 2011. [www.webcitation.org/61DmFybuu Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
Ссылки
- [www.rawalpindi.gov.pk Официальный сайт]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Равалпинди
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.
Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
