Равикович, Далия

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Да́лия Равико́вич (17 ноября 1936, Рамат-Ган, Палестина21 августа 2005, Тель-Авив, Израиль — израильская поэтесса, общественный деятель.





Биография

Даля Равикович родилась в Рамат-Гане, Израиле 17 июня 1936 года. Её мать была внучкой раввина Шмуэля Хуминера - первого строителя окрестностей Иерусалима. Даля была старшей дочерью, в её семье было двое сыновей-близнецов. За три недели до её шестилетия, её отец погиб в автомобильной аварии. После аварии семья переехала в киббуцу Гева. Далю постоянно унижинали в киббуце и в возрасте 13 лет она переехала жить в приемную семью в Хайфе, где училась в средней школе. Она была зачислена в армию, но спустя 8 месяца освобождена спустя из-за проблем со здоровьем.

Равикович училась в Еврейском университете, преподавала в старших классах. Она не закончила учебу. Печатается с 1950 года. Первые стихи были напечатаны в журнале «Орлогин», главным редактором которого был известный поэт Авраам Шленски. В 1972 году получила стипендию для изучения литературы в Оксфордском университете.

В 24 года вышла замуж за писателя Йосефа Бар-Йосефа, но спустя три месяца развелась. Два года спустя вышла замуж за Ицхака Ливни, три года спустя они развелись, но остались друзьями до конца её жизни. В 1978 году Равикович родила сына от Хаима Клэра, с которым она прожила 13 лет.

Поэзия Дали была высоко оценена, и даже получила многочисленные литературные премий: премия имени Бялика (1987), премия имени Шлонски, премия имени Бреннера, и премия премьер-министра Израиля для писателей на иврите (2005); В 1998 году она была удостоена государственной премии Израиля, а в 2000 году получила звание почетного доктора университета Хайфы.

У Дали вся жизнь связана с депрессией и выходом из неё. Это нашло своё отражение в её стихах про бурю в душе, начиная от огромных животных, участвующих в моральной и политической проблемах. Дали писала: "Моя маниакальная депрессия стабильна. Когда я в депрессии я ненавижу себя, я не вижу никого».

21 августа 2005 года Даля была найдена мертвой в своей квартире. Согласно версии прессы это было самоубийство. Однако вскрытие это опровергло. [1] Патологоанатом выразил мнение, что смерть, вероятно, вызвано острой сердечной недостаточностью." Частный врач, который видел отчет коронера, он сказал: "Я нашел там расширение сердца, которая служить причиной смерти из-за аритмии." [2] Муниципалитет увековечил память Дали таблицей, помещенной на передней части дома на улице Иоаса 6.

22 ноября 2013 года была представлена скульптура Столп Средиземноморья» в парке Тель-Авива, посвящённой Далии Равикович.

Творчество

Первые стихи появились в пятидесятых годах в трудах поэта Авраам Шлонски "Часы". Шлонски вначале не призвал её заслуг в поэзии.

С выпуском первых двух книг поэзии её интенсивно продвигает суровый критик Баруха Крузвейл, который изучал литературу в средней школе. В своей первой книге "Любовь золотое яблоко" Курцвейл написал:

Даля Равикович владеет лирическим тоном. Ей не нужен модернистский двойник моды. Её стихи - неотъемлемая часть поэтического реализма (...) Эти стихи превышают значение поэтических песен, оригинальность и подлинность десятков" - "Страна", 12/25/1959

Курцвейл в трактате "Одно из самых важных открытий" так писал про вторую книгу Дали:

Стихи Дали, несомненно, является одними из самых красивых песен о любви, написанные в последние годы, они такие женственные и нежные

- "Страна", 29/01/1965

Некоторые из стихов Дали были воспеты в популярных песнях.

Самуэль Авнери так описывает отражение её страданий:

Уже в этом первом сборнике стихов есть тема страданий. Эти травмы, связанные с беззаветной любовью, абортами. В стихах Дали чувствуется глубокий экзистенциальный рецидив депрессии.

- "Страна", 09/30/200

Её последняя книга - "Пришел и ушел", опубликованная в 2005 году, содержит рассказы, касающиеся глав её жизни . Эти рассказы уникальная форма выражения «сухих» фактов. Их уникальность заключается в отношениях, которые они имеют индивидуальное воплощение и позволяют читателю ощутить иронию и самоиронию автора.

Стихи Радикович переведены на 21 язык, в том числе на русский язык.

Кончина

Первоначальные подозрения относительно самоубийства Равикович не подтвердились: врачи установили, что причиной её смерти стала внезапная остановка сердца.

Публикации на русском языке

  • Я себя до конца рассказала (стихи). Иерусалим: Библиотека Алия, 1981

Напишите отзыв о статье "Равикович, Далия"

Ссылки

  • [www.ithl.org.il/author_info.asp?id=209 Dahlia Ravikovitch // The Institute for the Translation of Hebrew Literature]
  • [www.jewishagency.org/JewishAgency/Russian/Education/Jewish+State/People/Rabikovitch.html+54.htm]
  • [vcisch1.narod.ru/RAVIKOVITH/Ravikovith.htm Далия Равикович (1936 – 2005) // ЕВРЕЙСКАЯ ПОЭЗИЯ в переводах на русский язык]


Отрывок, характеризующий Равикович, Далия

В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.