Рагаб, Хасан

Хасан Рагаб
حسن رجب
Род деятельности:	дипломат
Дата рождения:	14 мая 1911(1911-05-14)
Место рождения:	Хелуан
Гражданство:
Дата смерти:	11 января 2004(2004-01-11) (92 года)
Место смерти:	Каир

Хасан Рагаб (араб. حسن رجب‎) — египетский военный, дипломат и общественный деятель. Более всего известен своими работами по реконструкции технологии производства папируса, что привело к заметным изменениям в туристической отрасли Египта. Основатель «Фараоновой деревни» на острове Яакуб в Гизе.

Биография

Родился в Хелуане, получив инженерное образование в Каирском университете и Высшей школе электротехники в Париже. С 1939 года служил в инженерном корпусе египетской армии, участвовал в первом и втором сражениях при Эль-Аламейне, дослужившись до генеральского звания в 1943 году. В 1944 году возглавил департамент научных военных исследований (запатентовал солнечный компас и шифровальную машинку), в 1945 году работал в египетской дипломатической миссии в Вашингтоне. После Революции 1952 года служил в военном министерстве, в 1956 году стал первым послом Египта в Китайской Народной Республике. Далее назначен послом в Италии (1959) и Югославии (1961), после отставки с дипломатической службы в 1962 году возглавил египетскую организацию по водным ресурсам. C 1964 года работал в министерстве туризма.

Именно ко времени пребывания в Китае относится его увлечение историей технологии бумаги и вообще писчих материалов; он посетил мемориал Цай Луня. После отставки с дипломатической службы в 1962 году принял решение заняться восстановлением технологии производства папируса. Приступив к работе, он обнаружил, что папирус более не возделывается в Египте, и он был вынужден завозить посевной материал из Судана и Сицилии. Почти четыре года заняло изучение древних источников, в которых технология была описана или лапидарно или совершенно непонятно. В июле 1966 года Рагаб изготовил первые образцы папирусов, и с 1967 года основал Институт папируса на острове Яакуб. Помимо исследований, он превратился в крупный центр производства художественных копий древнеегипетских папирусов на продажу. Запатентовал устройства для проката папирусных волокон и печати иероглифов на папирусе.

В 1979 году Х. Рагаб защитил диссертацию на степень доктора философии в Политехническом институте Гренобля (Франция). Тема диссертации: «Папирус и производство писчего материала у древних египтян», по материалам было опубликовано несколько книг и около 30 статей.

Достигнув известности в научном мире, Хасан Рагаб в 1974 году начал работы по созданию «Фараоновой деревни», предметом его вдохновения был «Мир Диснея» в Орландо (Флорида). Выкупив остров Яакуб, он засадил его 5000 деревьев, такими же, какие возделывались в древности — ивы, платаны и финиковые пальмы; они должны были закрывать вид современного Каира. В 1985 году музей под открытым небом был открыт для посетителей. В 1992 году его усилиями была построена точная копия гробницы Тутанхамона.

Литература

• [books.google.ru/books?id=V5ZoAgAAQBAJ The Oxford Handbook of Papyrology] / Ed. by R. Bagnall. — Oxford : Oxford University Press, 2011. — 712 p. — ISBN 9780199720842.</span>

Ссылки

• [drhassanragab.com/index.html Dr. Hassan Ragab]. Dr. Hassan Website. Проверено 27 мая 2016.
• Alia HANAFI. [www.ulb.ac.be/assoc/aip/ragab.htm In memoriam Hassan RAGAB 1911—2004]. International Association of Papyrologists (August 7th, 2004). Проверено 28 мая 2016.
• Lara Iskander. [www.touregypt.net/featurestories/papyrusmuseum.htm The Papyrus Museum in Cairo]. Tour Egypt. Проверено 27 мая 2016.
• Владимир Беляков. [www.vokrugsveta.ru/vs/article/1371/ «Машина времен» доктора Рагаба]. Вокруг света (1 апреля 1994). Проверено 27 мая 2016.

Отрывок, характеризующий Рагаб, Хасан

Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмитриевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. Она была так больна, что нельзя было думать о том, насколько она была виновата во всем случившемся, тогда как она не ела, не спала, заметно худела, кашляла и была, как давали чувствовать доктора, в опасности. Надо было думать только о том, чтобы помочь ей. Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по французски, по немецки и по латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное – мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина – почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой – заметной в ребенке в самой первобытной форме – потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет в отварной воде принимать больная.
Что же бы делали Соня, граф и графиня, как бы они смотрели на слабую, тающую Наташу, ничего не предпринимая, ежели бы не было этих пилюль по часам, питья тепленького, куриной котлетки и всех подробностей жизни, предписанных доктором, соблюдать которые составляло занятие и утешение для окружающих? Чем строже и сложнее были эти правила, тем утешительнее было для окружающих дело. Как бы переносил граф болезнь своей любимой дочери, ежели бы он не знал, что ему стоила тысячи рублей болезнь Наташи и что он не пожалеет еще тысяч, чтобы сделать ей пользу: ежели бы он не знал, что, ежели она не поправится, он не пожалеет еще тысяч и повезет ее за границу и там сделает консилиумы; ежели бы он не имел возможности рассказывать подробности о том, как Метивье и Феллер не поняли, а Фриз понял, и Мудров еще лучше определил болезнь? Что бы делала графиня, ежели бы она не могла иногда ссориться с больной Наташей за то, что она не вполне соблюдает предписаний доктора?
– Эдак никогда не выздоровеешь, – говорила она, за досадой забывая свое горе, – ежели ты не будешь слушаться доктора и не вовремя принимать лекарство! Ведь нельзя шутить этим, когда у тебя может сделаться пневмония, – говорила графиня, и в произношении этого непонятного не для нее одной слова, она уже находила большое утешение. Что бы делала Соня, ежели бы у ней не было радостного сознания того, что она не раздевалась три ночи первое время для того, чтобы быть наготове исполнять в точности все предписания доктора, и что она теперь не спит ночи, для того чтобы не пропустить часы, в которые надо давать маловредные пилюли из золотой коробочки? Даже самой Наташе, которая хотя и говорила, что никакие лекарства не вылечат ее и что все это глупости, – и ей было радостно видеть, что для нее делали так много пожертвований, что ей надо было в известные часы принимать лекарства, и даже ей радостно было то, что она, пренебрегая исполнением предписанного, могла показывать, что она не верит в лечение и не дорожит своей жизнью.