Рагнар Лодброк
| Рагнар Лодброк др.-сканд. Ragnarr Loðbrók | ||
| ||
|---|---|---|
Рагна́р Лодбро́к (Рагнар Лодброг, Рагнар Кожаные Штаны; по другой версии, Рагнар Судьбознаменный: (от др.-сканд. Loð — судьба и Brók — знамя) — так как, по преданию, на его знамени, носимом перед войском, был изображён ворон Одина, своим крылом указывающий направление похода[1]; казнён в 865 году) — полумифический датский конунг, представитель скандинавского рода Инглингов, отец Бьёрна Железнобокого (основателя династии Мунсё).
Содержание
Легендарная биография
Достоверных источников, подтверждающих существование Рагнара, нет. В основном подробности его жизни и деятельности известны из скандинавских саг, повествующих, как Рагнар промышлял набегами и морским разбоем. Предполагают, что исторический Рагнар (если таковой был) действовал в первой половине IX века и был одним из наиболее влиятельных военных вождей Дании. Вероятно, он был сыном Сигурда Кольцо. Прозвище связано с легендой о том, что Рагнар носил особые кожаные штаны, сшитые его женой Лагертой и выступавшие в роли амулета. По другой версии, в детстве, случайно угодив в змеиное логово, выжил благодаря жёстким кожаным штанам.
Важнейшие события, приписываемые Рагнару — нападение на территорию современной Франции и захват Парижа в 845 году, а также нападение на Нортумбрию в 865 году. Во время похода на Париж он якобы возглавлял эскадру из 120 кораблей с 5000 воинов, поднявшихся вверх по реке Сена. Город был захвачен викингами, а западнофранкский король Карл Лысый, чтобы уберечь Париж от разрушения, выплатил огромный выкуп в 7000 фунтов серебра. Хотя Рагнар сдержал слово и оставил Париж без существенных разрушений, на обратном пути через северную Францию он разграбил все местности, которые пересекал. Считается, что захват Парижа Лодброком состоялся 28 марта 845 года.
В 865 году, во время экспедиции в Британию, корабль Рагнара сел на мель в Нортумбрии, на севере Англии. Его войско было разбито, сам он попал в плен и по приказу короля Эллы II был сброшен в яму с ядовитыми змеями, где умер мучительной смертью. Легенды гласят, что, умирая, Рагнар воскликнул: «Как захрюкали бы мои родные поросята, знай бы они, каково сейчас мне, старому кабану!». Таким образом он намекал Элле II, что его сыновья, находящиеся в Швеции, отомстят за отца.
Согласно сагам, многочисленные сыновья Рагнара (Ивар Бескостный, Бьорн Железнобокий и другие) в 867 году вторглись в Англию, отомстили за гибель отца и положили начало датскому завоеванию острова. Сыновья Рагнара пленили и затем казнили короля Эллу, который умер в жестоких мучениях. Королевства Нортумбрия, Мерсия и Восточная Англия были разграблены. В конце концов потомков Рагнара остановил Альфред Уэссекский, разбив их войско в 878 году.
Семья
Был трижды женат, имел множество законных детей и внебрачных, прижитых от наложниц:
- от первого брака с Лагертой (Hlaðgerðr)[2]:
- сын Фридлейв
- две неизвестные по именам дочери
- от второго брака с Торой из Готланда (Þóra Borgarhjǫrtr Herrauðsdóttir) сыновья:
- Эйрик (иногда отождествляется с Эриком Ведерхаттом)
- Агнар
- от Аслауг (Áslaug Sigurðardóttir) сыновья[3]:
- Ивар Бескостный (ум. в 873)
- Бьёрн Железнобокий
- Хвитсёрк
- Сигурд Змееглазый
- сыновья и дочь от неназванных по имени матерей:
Каждый из сыновей был владетелем собственного удела и носил титул конунга.
В современном искусстве
В литературе
- Рагнар Лодброк — один из персонажей книги Гарри Гаррисона «Молот и Крест»;
- Рагнар Лодброк — один из персонажей книги Джека Лондона «Межзвёздный скиталец»;
- Рагнар Лодброк — один из персонажей книги Эдисона Маршалла «Викинг»;
- Рагнар Лодброк — один из персонажей повести Марии Семёновой «Два короля», "Знак Сокола"; упоминается в книге "Лебединая дорога";
- Рагнар Лодброк — один из персонажей цикла Александра Мазина «Викинг».
В кино
В художественном
- В фильме Викинги (1958) роль короля Рагнара сыграл Эрнест Боргнайн.
- В сериал Викинги (2013—2017) в роли Рагнара Трэвис Фиммел.
В документальном
В играх
- В игре Crusader Kings II при установленном аддоне The Old Gods Рагнар является неигровым персонажем. Кампания аддонна начинается с захвата его сыновьями территорий Англии — месть королю Элле за смерть отца. При установлении аддона Каролингов можно начать игру Сигурда Кольцо у которого есть сын Рагнар по событию добавится прозвище "Лодброк"
- В аддонах к компьютерным играм серии «Цивилизация» Sid Meier’s Civilization III: Play the World и Sid Meier’s Civilization IV: Warlords Рагнар Лодброк возглавляет цивилизацию викингов.
- В игре Mount & Blade королевством Нордов правит король Рагнар.
- Mount & Blade : Warband-Viking Conquest.
- В дополнении "Крошка Тина штурмует Обитель дракона" к игре Borderlands 2 короля гномов зовут Рагнар.
- Главным героем игры Rune является Рагнар.
Напишите отзыв о статье "Рагнар Лодброк"
Примечания
- ↑ А. Я. Гуревич. Походы викингов. — М.: Наука, 1966.
- ↑ Elton Oliver, F.Y. Powell. [archive.org/stream/firstninebooksof00saxouoft#page/364/mode/2up The first nine books of the Danish history of Saxo Grammaticus]. — Ripol Classic, 1984. — P. 364. — 435 p. — ISBN 5875747412.
- ↑ [norse.ulver.com/src/forn/ragnarssynir/ru.html Прядь о сыновьях Рагнара] (рус.). Северная Слава. — перевод Потанина Н.. Проверено 24 марта 2016.
Ссылки
- [norse.ulver.com/src/forn/ragnarssynir/ru.html#_edn2 Прядь о сыновьях Рагнара]
Отрывок, характеризующий Рагнар Лодброк
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.
По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
