Радзивилл, Альбрехт Станислав
| Альбрыхт Станислав Радзивилл Albrycht Stanisław Radziwiłł<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет Альбрыхта Станислава Радзивилла в 1640 году</td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> | ||
| ||
|---|---|---|
| 1614 — 1656 | ||
| Предшественник: | Николай Криштоф Радзивилл | |
| Преемник: | Михаил Казимир Радзивилл | |
| ||
| 1619 — 1623 | ||
| Предшественник: | Иероним Волович | |
| Преемник: | Павел Стефан Сапега | |
| ||
| 1623 — 1656 | ||
| Предшественник: | Лев Иванович Сапега | |
| Преемник: | Криштоф Сигизмунд Пац | |
| Рождение: | 1 июля 1595 Олыка Киверцовский район Волынская область | |
| Смерть: | 12 ноября 1656 (61 год) Гданьск | |
| Род: | Радзивиллы | |
| Отец: | Станислав Радзивилл | |
| Мать: | Марина Мышка | |
| Супруга: | Регина фон Айзенрайх Анна Крыстына Любомирская | |
| Дети: | бездетен | |
Князь А́льбрехт Стани́слав Радзиви́лл (польск. Albrycht Stanisław Radziwiłł, 1 июля 1595, Олыка — 12 ноября 1656, Гданьск) — государственный и военный деятель Речи Посполитой, 3-й ординат Олыцкий (1614—1656), подканцлер литовский (1619—1623), канцлер великий литовский (1623—1656), староста ковенский, борисовский (1629), тухольский, гневский, пинский (1631) и гераненский (1644), эконом кобринский и шавельский.
Владел крупными поместьями на Волыни (Олыка и др.), а также на территории современных Белоруссии, Литвы и Польши.
Биография
Альбрехт Станислав Радзивилл родился 1 июля 1595 года в фамильном поместье Олыка, в семье из олицко-несвижской ветви Радзивиллов. Отец — маршалок великий литовский и генеральный староста жемайтский Станислав Радзивилл (1559—1599), мать — Марина из рода Мышка (Marina z Myszków) (1563—1600).
Личность
Учился в иезуитской коллегии (ныне — Вильнюсский университет) в Вильнюсе (1598—1605). Позже учился в нескольких зарубежных университетах (Вюрцбург и Лёвен), знал несколько европейских языков. Ревностный католик. До 1616 года путешествовал по Западной Европе, посетил Нидерланды, Францию, Италию и Швейцарию.
В 1613 и 1619 годах избирался послом на сеймы. Заключил соглашение с великим канцлером литовским Львом Ивановичем Сапегой о том, что один из них обязательно будет находиться при короле и великом князе для соблюдения интересов Великого княжества Литовского. Чтобы уменьшить угрозы со стороны Османской империи и Крымского ханства, выступал за заключение союза с Трансильванией и австрийскими Габсбургами.
В 1632 году канцлер литовский Альбрехт Станислав Радзивилл поддержал избрание на польский королевский престол Владислава IV Вазы, но выступал против восстановления прав протестантов и православных. В 1646 году выступил против планов короля начать войну против Турции. В 1648 году поддержал избрание Яна II Казимира на престол Речи Посполитой.
При проведении внутренней и внешней политики решительно отстаивал интересы рода Радзивиллов, в том числе и кальвинистской линии, демонстративно защищал интересы Великого княжества Литовского. Выступал за решительную борьбу против восставших украинских казаков под руководством Богдана Хмельницкого. В начале русско-польской войны (1654—1667) и польско-шведской войны (1655—1660) выехал из Литвы в Восточную Пруссию, в 1656 году участвовал в переговорах с Данией и Голландией в Гданьске, где и скончался.
Основал Пинский иезуитский коллегиум и костёл в Олыке.
После смерти бездетного Альбрехта Станислава Радзивилла Олыцкая ординация перешла к несвижским ординатам.
Семья
Был дважды женат. В 1619 году первым браком женился на Регине фон Айзенрайх (ум. 1637), от брака с которой детей не имел.
30 марта 1638 года вторично женился на княжне Кристине Анне Любомирской (1618—1667), дочери воеводы русского и краковского Станислава Любомирского (1583—1649) от брака с княжной Софией Острожской (1590—1622), от брака с которой также не имел потомства.
Поместье
Владел фамильным поместьем Олыка на Волыни.
Общественная деятельность
В течение своей жизни он занимал несколько постов в Речи Посполитой, некоторые из них — фактически наследственные. С 1619 года он подканцлер Литвы, с 1623 года и до конца жизни — великий канцлер литовский. Радзивилл отвечал за внешнюю политику и международные связи Великого княжества Литовского.
Напишите отзыв о статье "Радзивилл, Альбрехт Станислав"
Ссылки
- Вялікае княства Літоўскае: Энцыклапедыя. У 3 т. / рэд. Г. П. Пашкоў і інш. Т. 2: Кадэцкі корпус — Яцкевіч. — Мінск: Беларуская Энцыклапедыя, 2005. — 788 с.: іл. ISBN 985-11-0378-0.
- [pawet.net/library/history/bel_history/_memoirs/005_a/%D0%A0%D0%B0%D0%B4%D0%B7%D1%96%D0%B2%D1%96%D0%BB_%D0%90%D0%BB%D1%8C%D0%B1%D1%80%D1%8B%D1%85%D1%82_%D0%A1%D1%82%D0%B0%D0%BD%D1%96%D1%81%D0%BB%D0%B0%D1%9E._%D0%94%D1%8B%D1%8F%D1%80%D1%8B%D1%8E%D1%88.html Радзівіл Альбрыхт Станіслаў. Дыярыюш аб падзеях у Польшчы]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
| ||||||
Отрывок, характеризующий Радзивилл, Альбрехт Станислав
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.Долгоруков, один из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанной победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку, ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по французски обратился к князю Андрею.
– Ну, мой милый, какое мы выдержали сражение! Дай Бог только, чтобы то, которое будет следствием его, было бы столь же победоносно. Однако, мой милый, – говорил он отрывочно и оживленно, – я должен признать свою вину перед австрийцами и в особенности перед Вейротером. Что за точность, что за подробность, что за знание местности, что за предвидение всех возможностей, всех условий, всех малейших подробностей! Нет, мой милый, выгодней тех условий, в которых мы находимся, нельзя ничего нарочно выдумать. Соединение австрийской отчетливости с русской храбростию – чего ж вы хотите еще?
– Так наступление окончательно решено? – сказал Болконский.
– И знаете ли, мой милый, мне кажется, что решительно Буонапарте потерял свою латынь. Вы знаете, что нынче получено от него письмо к императору. – Долгоруков улыбнулся значительно.
– Вот как! Что ж он пишет? – спросил Болконский.
– Что он может писать? Традиридира и т. п., всё только с целью выиграть время. Я вам говорю, что он у нас в руках; это верно! Но что забавнее всего, – сказал он, вдруг добродушно засмеявшись, – это то, что никак не могли придумать, как ему адресовать ответ? Ежели не консулу, само собою разумеется не императору, то генералу Буонапарту, как мне казалось.
– Но между тем, чтобы не признавать императором, и тем, чтобы называть генералом Буонапарте, есть разница, – сказал Болконский.
– В том то и дело, – смеясь и перебивая, быстро говорил Долгоруков. – Вы знаете Билибина, он очень умный человек, он предлагал адресовать: «узурпатору и врагу человеческого рода».
Долгоруков весело захохотал.
– Не более того? – заметил Болконский.
– Но всё таки Билибин нашел серьезный титул адреса. И остроумный и умный человек.
– Как же?
– Главе французского правительства, au chef du gouverienement francais, – серьезно и с удовольствием сказал князь Долгоруков. – Не правда ли, что хорошо?
– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
