Радзиня, Эльза Яновна
Эльза Радзиня | ||||
Elza Radziņa | ||||
Дата рождения: |
21 января (10 февраля) 1917 | |||
---|---|---|---|---|
Место рождения: | ||||
Дата смерти: |
18 августа 2005 (88 лет) | |||
Место смерти: | ||||
Гражданство: | ||||
Профессия: | ||||
Карьера: |
1936—2004 | |||
Награды: |
|
Эльза Яновна Радзиня (полное имя — Эльза Шалконе-Радзиня; латыш. Elza Radziņa, 1917—2005) — советская латвийская актриса театра и кино, мастер художественного слова (чтец). Народная артистка СССР (1976)[1].
Содержание
Биография
Эльза Радзиня родилась 21 января (10 февраля) 1917 года в Харькове (ныне — на Украине) в семье Яниса Подниекса (1876—1921) и его супруги Либы (1885—1971).
До Первой мировой войны семья Эльзы, где уже были сестра Анна и два брата, жила в Риге. Отец работал металлорезчиком на фабрике «Union», а мать — швеёй. С началом войны семья эвакуируется вместе с фабрикой в Петроград, а с 1916 — в Харьков. В 1918 году возвращаются в Ригу, а в 1921 переселяются в Елгаву.
Училась в образцовой начальной школе при Елгавском Институте учителей (1925—1929), затем в гимназии Герцога Петера (1929—1936).
В 1936—1941 годах работала продавцом в книжном магазине, помощником библиотекаря, хористкой, танцовщицей театра в Елгаве. В 1942 году начала учиться в театральной студии при Елгавском драматическом театре. С приближением фронта в 1944 году с семьёй бежала в Курземе. Работала на кухне лазарета в Вентспилсе и участвовала в ансамбле актёров Вентспилса.
По окончании войны, в 1945 году начала выступать на сцене Елгавского драматического театра, где играла до 1953 года, когда перешла в Валмиерский драматический театр.
С 1954 года — актриса Государственного театра драмы Латвийской ССР им. А. Упита (с 1988 — Латвийский Национальный театр) (Рига).
Неоднократно выступала с чтением поэтических произведений Рабиндраната Тагора, Омара Хайяма, Арии Элксне.
Скончалась 18 августа 2005 года. Похоронена в Риге на 1-м Лесном кладбище[2].
Семья
Была замужем три раза.
- Второй муж (1941—1958) — Карл Радзиньш, актёр
- Дочь — Инара Айна (в замужестве Янсоне) (р. 1942)
- Третий муж (с 1958) — Ольгертс Шалконис (р. 1931), актёр, режиссёр, заслуженный артист Латвийская ССР (1981).
Звания и награды
- Заслуженная артистка Латвийской ССР (1956)
- Народная артистка Латвийской ССР (1967)
- Народная артистка СССР (1976)
- Орден Дружбы Народов (1981)
- Кавалер ордена Трёх звёзд (1995)
- Диплом Всесоюзного кинофестиваля — за вклад в развитие драматического искусства на экране (Тбилиси, 1972)
- Премия Всесоюзного кинофестиваля в номинации «Вторые премии за актёрскую работу» за фильм «Вей, ветерок!» (Баку, 1974)
- Премия Спидолы (Латвийская государственная гуманитарная премия) — за пожизненный вклад в культуру Латвии (Латвийский Фонд культуры, 1997)
- Приз Кинофестиваля «Большой Кристап» — за жизненный вклад в киноискусство Латвии (2003)
- Почётный член Академии наук Латвии (1997)
- Почётнй гражданин Елгавы (1998).
Творчество
Роли в театре
- 1952 — «Месяц в деревне» И. Тургенева — Наталья Петровна
- 1955 — «Дни портных в Силмачах» Р. Блауманиса — Елина
- 1958 — «Филумена Мартурано» Э. де Филиппо — Филумена Мартурано
- 1962 — «Милый лжец» Дж. Килти — Стелла Патрик Кэмпбелл
- 1964 — «Двенадцатая ночь» У. Шекспира
- 1965 — «Дни портных в Силмачах» Р. Блауманиса — Антония
- 1967 — «Йынь с острова Кихну — дикий капитан» Ю. Смуула
- 1969 — «Лето в Ноане» Я. Ивашкевича — Жорж Санд
- 1971 — «Лилиом» Ф. Мольнара — Мушкатне
- 1972 — «Paši pūta, paši dega» П. Путниньша — Auguste Biezais
- 1972 — «Лев зимой» Дж. Голдмена — Алиенора Аквитанская
- 1975 — «Дни портных в Силмачах» Р. Блауманиса — Томулиха
- 1989 — «Бессовестные старики» А. Эглитиса — Сюзанна
- 1998 — «Галопом» М. Хэмптона и М. Л. Уилсон — Диана Вриланд
- 2002 — «Дорогой учитель!» Питера Эра — Жорж Санд
- «Федра» Ж. Расина — Федра
- «Венгерская Медея» А. Гёнца — Медея
- «Индраны» Р. Блауманиса — Густе
Фильмография
- 1949 — Райнис — Дора
- 1959 — Илзе — эпизод
- 1961 — Спасибо за весну — эпизод
- 1964 — Гамлет — Гертруда
- 1965 — Клятва Гиппократа — мать Иманта
- 1966 — Эдгар и Кристина — мадам Аста Горст
- 1967 — Берег надежды — Мэри Джонсон
- 1967 — Генерал Рахимов — Ольга Петровна
- 1968 — Времена землемеров — Олиниета
- 1969 — Последняя реликвия — аббатисса
- 1970 — Клав — сын Мартина — Анце
- 1970 — Республика Вороньей улицы — мать Эльзы
- 1970 — Король Лир — Гонерилья
- 1970 — Слуги дьявола — Гертруда
- 1971 — В тени смерти — жена Зальги
- 1971 — Танец мотылька — Анна
- 1972 — Слуги дьявола на чёртовой мельнице — Гертруда
- 1973 — Вей, ветерок! — мать Улдиса
- 1973 — Олег и Айна — мать Айны
- 1973 — Как закалялась сталь — Ирина Александровна, редактор газеты
- 1974 — Приморский климат (короткометражный) — Яутрите Пуце
- 1975 — Нападение на тайную полицию — госпожа Леиня
- 1975 — Наперекор судьбе — хозяйка
- 1975 — В клешнях чёрного рака — мать Мары
- 1976 — Фаворит — тётушка Дэбб Пенн
- 1976 — Смерть под парусом — миссис Тафтс
- 1976 — Агент секретной службы — Няга
- 1978 — Семейный альбом — Ирина Яновна
- 1978 — Театр — Долли Де Фриз
- 1979 — За стеклянной дверью — старшая медсестра
- 1979 — Инспектор Гулл — Сибил Берлинг
- 1980 — Сергей Иванович уходит на пенсию — Ирина Аркадьевна
- 1982 — Блюз под дождем — жена Фрейберга
- 1983 — Тайна «Чёрных дроздов» — Эффи Рэмсботтом
- 1984 — Последний визит — миссис Чивер
- 1985 — Мы обвиняем — мать Пауэрса
- 1985 — Мальчик-с-пальчик — придворная дама
- 1987 — Фотография с женщиной и диким кабаном — Паула
- 1990 — Майя и Пайя — Лайма
- 1991 — Крест милосердия — Элиза Ожешко
- 1993 — Смелость убить — эпизод
- 2000 — Страшное лето — эпизод
- 2001 — Скрытый — Тиммере
Напишите отзыв о статье "Радзиня, Эльза Яновна"
Примечания
Ссылки
- Эльза Радзиня (англ.) на сайте Internet Movie Database
Отрывок, характеризующий Радзиня, Эльза Яновна
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.
Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся 10 февраля
- Родившиеся в 1917 году
- Родившиеся в Харькове
- Умершие 18 августа
- Умершие в 2005 году
- Умершие в Риге
- Актрисы по алфавиту
- Актрисы СССР
- Актрисы Латвии
- Актрисы XX века
- Офицеры ордена Трёх звёзд
- Кавалеры ордена Дружбы народов
- Народные артисты СССР
- Заслуженные артисты Латвийской ССР
- Народные артисты Латвийской ССР
- Персоналии:Латвийский Национальный театр
- Мастера художественного слова
- Почётные граждане Елгавы
- Похороненные на Лесном кладбище