Радиевый институт имени В. Г. Хлопина

АО «Радиевый институт имени В. Г. Хлопина» (Радиевый институт)
Международное название	V.G. Khlopin Radium Institute
Прежние названия	Государственный Радиевый институт, РИАН, ФГУП «НПО «Радиевый институт им. В. Г. Хлопина»
Год основания	1922
Тип	акционерное общество
Генеральный директор	Покровский Юрий Германович
Сотрудники	750
Доктора наук	24
Кандидаты наук	130
Расположение	Санкт-Петербург
Метро	Площадь Мужества
Юридический адрес	194021, С.-Петербург, 2-й Муринский проспект, д. 28
Сайт	[www.khlopin.ru www.khlopin.ru]
Награды

АО «Радиевый институт имени В. Г. Хлопина» — старейшая организация, входящая в Госкорпорацию «Росатом», первая в СССР специализированная организация, занявшаяся изучением свойств радиоактивных веществ, разработкой способов их получения и применения. В настоящее время институт проводит исследования ядерно-физического, радиохимического, геохимического и экологического профилей, связанные, в основном, с проблемами атомной энергетики, радиоэкологии и получения изотопов.

История

Радиевый институт берёт своё начало в радиевом отделе Комиссии по изучению естественных производительных сил России (КЕПС). Был создан в январе 1922 года, по инициативе и под руководством председателя КЕПС академика В. И. Вернадского путём объединения всех имевшихся к тому времени в Петрограде радиологических учреждений:

• Радиевой лаборатории Академии наук,
• Радиевого отделения Государственного рентгенологического и радиологического института,
• Радиохимической лаборатории и
• Коллегии по организации радиевого завода. В плане научного руководства новому институту были подчинены радиевый рудник и недавно созданный завод в Бондюге (Татарстан). На этом заводе В. Г. Хлопиным и М. А. Пасвик в декабре 1921 года были получены первые в России высокообогащенные препараты радия.

Комплексный подход к проблеме радиоактивности, характерный для основателей института — академиков Вернадского и Хлопина, предопределил комплексную структуру института, основанную на сочетании физических, химических и радиогеохимических исследований.

В. Г. Хлопиным и его учениками в 1920—30-е годы были установлены основные закономерности процессов соосаждения, сорбции и жидкостной экстракции радиоэлементов, позднее положенные в основу промышленных радиохимических технологий. Важнейшими практическими результатами работ в первые годы существования института были создание отечественной радиевой промышленности и Государственного фонда радия (в середине 20-х годов XX-го века).

Фундаментальные исследования были проведены И. Е. Стариком и его школой по радиоколлоидам и адсорбции микроколичеств радионуклидов. Эти работы послужили основой последующих исследований по загрязнениям и дезактивации.

В 1937 году в Радиевом институте, находившемся тогда под дамокловым мечом закрытия, Л. В. Мысовским, И. В. Курчатовым и М. Г. Мещеряковым был запущен первый в Европе циклотрон (диаметр 1 м). В 1940 году К. А. Петржаком и Г. Н. Флёровым было открыто явление спонтанного деления урана.

В послевоенные годы в Радиевом институте В. Г. Хлопиным, Б. А. Никитиным и А. П. Ратнером была разработана первая отечественная технология выделения плутония из облученного урана («ацетатная осадительная технология»), обеспечившая промышленное получение плутония на радиохимических производствах для создания атомной бомбы. К. К. Аглинцевым и К. А. Петржаком были созданы основы советской дозиметрии и метрологии излучений, Б. С. Джелеповым, Н. А. Перфиловым и другими выполнены пионерские работы в области ядерной физики. Г. М. Толмачевым был разработан радиохимический метод определения параметров испытываемых ядерных зарядов. Институт участвовал в проведении радиохимических анализов на 40 ядерных испытаниях (наземных, надземных, подводных и воздушных), осуществленных в период с 1949 по 1962 годы.

В 50—60-е годы основными направлениями научных исследований института являлись радиохимическое обеспечение советской атомной промышленности, фундаментальные и прикладные исследования в области физики атомного ядра. За период с 1965 по 1984 годы сотрудники Радиевого института приняли участие в проведении 55 мирных подземных ядерных взрывов на территории СССР.

Одновременно с промышленным освоением производства плутония начались работы по совершенствованию технологии производства, направленные на повышение выхода и качества продуктов, снижению объемов выбросов, повышение общей производительности завода. Разработки М. В. Посвольского по окислению плутония позволили удвоить производительность осадительной цепочки. Этот этап работы был завершён под руководством Б. П. Никольского и привёл к созданию «цельноацетатной» схемы (1957 г.), реализованной впервые на химкомбинате «Маяк». Данная технологическая схема затем была воспроизведена на двух других радиохимических заводах при непосредственном участии Радиевого института.

Дальнейшие исследования, проводившиеся под руководством Б. П. Никольского и В. И. Парамоновой (конец 50-х — начало 70-х годов), были направлены на разработку и внедрения сорбционного аффинажа плутония на анионитах, а также на фосфатных катионитах. Следующий этап модернизации заключался в замене осадительных процессов на экстракционные, что связано с именем М. Ф. Пушленкова, при этом сорбционный аффинаж был по инициативе заводов сохранен. Именно этот комплекс работ создал научно-техническую основу для разработки технологии репроцессинга отработавшего ядерного топлива (ОЯТ) АЭС.

В 70-х годах была создана экспериментальная база Радиевого института в Гатчине. Опытные установки в горячих камерах радиохимического корпуса воспроизвели технологическую схему заводов РТ-1 (на «Маяке») и РТ-2 (строительство не завершено) по регенерации ОЯТ, послужили источником ценной информации по обращению с отработавшим топливом и отходами. Рекомендации Радиевого института были внесены в схемы многих действующих предприятий.

В 70—80-е годы институт выполнял ядерно-физические исследования, разработку научных основ получения радиоизотопов, радиоэкологические исследования. Специалисты института осуществляли мониторинг загрязненности окружающей среды вследствие испытаний ядерного оружия со времени первого советского ядерного взрыва (1949 г.).

Радиевый институт был привлечён к работам в район Чернобыльской АЭС с первых же часов после аварии. Специалисты института приняли активное участие в проведении аварийных и послеаварийных исследований непосредственно на 4-м блоке и в 30-километровой зоне. Существенный вклад внесли сотрудники института в обследование радиационной обстановки на местах гибели атомных подводных лодок «Комсомолец» и «Курск».

В институте в разное время работали выдающиеся ученые — члены Российской академии наук: академики А. И. Алиханов, В. И. Вернадский, С. Н. Вернов, А. П. Виноградов, А. А. Гринберг, П. Л. Капица, И. В. Курчатов, А. И. Лейпунский, П. И. Лукирский, Б. П. Никольский, А. Е. Ферсман, В. Г. Хлопин, Д. И. Щербаков; члены-корреспонденты: В. В. Белоусов, В. М. Вдовенко, И. И. Гуревич, Б. С. Джелепов, В. Н. Джелепов, М. Г. Мещеряков, К. А. Ненадкевич, Б. А. Никитин, И. Е. Старик.

Радиевый институт за годы его работы посещали такие выдающиеся ученые, как М. Гайсинский, Я. Гейеровский, Ф. Жолио-Кюри, И. Кюри, Ф. Панет, Г. Сиборг, руководители МАГАТЭ и национальных ядерных программ многих стран мира.

Современность

В Радиевом институте работают около 750 человек — учёных, технических специалистов и обслуживающего персонала. Среди них — 8 профессоров, 24 доктора и более 130 кандидатов наук, 4 заслуженных деятеля науки Российской Федерации, 8 лауреатов Государственной премии. В институте проводится обучение аспирантов и докторантов, действуют два диссертационных совета. Радиевым институтом издается всероссийский научный журнал «Радиохимия» с переводом на английский язык.

На основных площадках в Санкт-Петербурге имеется оборудование для обеспечения поисковых и прикладных работ в области ядерной физики, радиохимии и аналитической химии, радиоэкологии, наработки изотопов. Это ускорители частиц, нейтронные генераторы, установки для измерения ядерно-физических констант, стенды для отработки методов неразрушающего контроля глубины выгорания ядерного топлива, установки для получения радионуклидов. Лаборатории института располагают оборудованием для химического, спектрального, масс-спектрометрического, рентгенофлуоресцентного и других методов анализа.

Радиевый институт производит следующую продукцию:

• Радиоактивные изотопы: иод-123, иод-124, иод-125, иод-129, стронций-90, рутений-106, иттрий-90, цезий-137, сурьма-125, церий-144, прометий-147, теллур-125m, радон-222, криптон-85, ксенон-131, радий-226, галлий-67, рений-188.
• Источники ионизирующего излучения общетехнического назначения на основе трития, железа-55, кобальта-57, кобальта-60, никеля-63, криптона-85, стронция-90, иттрия-90, плутония-238, америция-241, кюрия-244, калифорния-252.
• Мёссбауэровские источники.
• Образцовые стандартные источники α-, β- и γ-излучений.
• Образцовые радиоактивные растворы.
• Стандартные образцы моноизотопных и смешанных ядерных материалов.
• Радиолюминесцентные источники света на основе трития или криптона-85.
• Радиофармпрепараты на основе иода-123 и технеция-99m.
• Соединения, меченные тритием или углеродом-14.
• Приборы для ядерно-физических измерений.

Директора

1. В. И. Вернадский (1922—1939 гг.),
2. В. Г. Хлопин (1939—1950 гг.),
3. Б. А. Никитин (1950—1952 гг.),
4. В. М. Вдовенко (1953—1972 гг.),
5. Л. Н. Лазарев (1972—1989 гг.),
6. А. И. Карелин (1990—1996 гг.),
7. А. А. Римский-Корсаков (1996—2005 гг.),
8. В. Н. Романовский (2005—2008 гг.),
9. И. А. Масленников (2008—2010 гг.),
10. В. П. Тишков (И.о. с 2010—2014 гг.),
11. И. В. Рыжов (2014 — 2016 гг.),
12. Ю. Г. Покровский (2016 — по наст. вр.).

Награды

Достижения коллектива Радиевого института были отмечены орденами Трудового Красного Знамени и «Знак Почёта». Академикам В. Г. Хлопину и Б. П. Никольскому было присвоено звание Героя Социалистического Труда. 7 сотрудников института были удостоены Ленинской премии, 28 человек отмечены Государственной премией СССР, 35 человек — премией Совета Министров СССР, более 120 награждены государственными орденами и медалями.

Ссылки

• [www.khlopin.ru Официальный сайт Радиевого института]

Отрывок, характеризующий Радиевый институт имени В. Г. Хлопина

Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.