Радиола (бытовая электроника)

Радио́ла — бытовое радиоэлектронное устройство, конструктивно объединяющее в одном корпусе радиоприёмник и электрофон. Такие узлы, как УМЗЧ, блок питания и громкоговорители в радиоле являются общими.

История

«Золотая эра» радиол пришлась на 1940-е — 1970-е годы. Это объясняется тем, что ламповые радиоприёмники тех лет имели крупногабаритный корпус, позволяющий без дополнительных затрат размещать электропроигрывающее устройство. Так, например «Сакта» имела регистр «речь-музыка» и плавные регуляторы высоких и низких частот, её потребляемая мощность составляла 50 Вт при приёме радиопередач и 60 Вт при проигрывании грампластинок. В середине 1970-х годов, в связи с широким применением полупроводниковых приборов и распространением компактных транзисторных радиоприёмников, популярность радиол стала падать. Они уступили место другим комбинированным устройствам — магнитолам с компакт-кассетами, а позже — комбинированным устройствам, содержащим проигрыватель оптических дисков или цифровой проигрыватель. Первая радиола в СССР — СВГ-К (супергетеродин всеволновый с граммофонным электропроигрывающим устройством, консольный) была выпущена Александровским радиозаводом в 1938 году на базе высококлассного приемника СВД-9. В 1950-е — 1960-е годы выпускались десятки моделей радиол, в основном 3-го и 2-го класса. Это был один из самых доступных и популярных видов домашней радиоаппаратуры. Последней серийной радиолой на пространстве бывшего СССР стала «Серенада РЭ-209», выпущенная в 1992 году Владивостокским заводом «Радиоприбор».

В наши дни производство радиол невысокого класса возрождено в Китае. Например, распространённая модель Watson PH7000 по габаритам близка к советским массовым радиолам «Серенада».

Происхождение термина

В 1922 году в США появился товарный знак «Radiola», названный, предположительно, в честь растения. Под этой маркой компания RCA выпускала радиоприёмники и иную бытовую радиоэлектронную аппаратуру. Моделей, представляющих собой сочетание радиоприёмника с проигрывателем, среди них немного.

Термин «радиола» в русском языке, по всей видимости, возник в связи с попаданием в СССР партии аппаратов, сочетающих радиоприёмник с электрофоном, выпущенных под товарным знаком «Radiola» (аналогично термину «патефон», происходящему от товарного знака «Pathe»).

Сами американцы используют в отношении радиоприёмников со встроенным электрофоном термин «radiogram» (от radio + grammophone). Похожий термин имеется в чешском языке — «gramoradio».

Производные термины

От термина «радиола» произошли названия иной комбинированной радиоаппаратуры:

• Магнито́ла — конструктивно объединяет радиоприёмник и магнитофон.
• Магниторадио́ла — конструктивно объединяет радиоприёмник, проигрыватель и магнитофон. В 1960-х — 1970-х годы такие устройства в СССР носили название «радиокомбайн», а затем из английского языка был заимствован термин «музыкальный центр».
• Телерадио́ла — конструктивно объединяет радио- и телевизионный приёмники с проигрывателем (например, «Беларусь-110»).
• Телемагнито́ла — конструктивно объединяет радио- и телевизионный приёмники с магнитофоном или кассетным плеером (например, 8ТМБ-02).
• Термины «сидиола» и «видеола» сравнительно малоупотребительны, несмотря на значительную распространённость устройств, попадающих под эти определения.

См. также

• Музыкальный центр
• Электрофон
• Грампластинка

Некоторые модели радиол

• Вега-312
• Виктория-001-Стерео
• Гамма
• Ригонда
• Сириус
• Эфир-М
• Юность

Ссылки

• [www.radiolaguy.com/radiola.htm Бытовая радиоэлектронная радиоаппаратура под товарным знаком «Radiola»].
• [www.rw6ase.narod.ru/ Отечественная радиотехника XX века]
• [savok.name/209-radio.html Радиоприёмники и радиолы СССР (1950—1960 годы)]

Отрывок, характеризующий Радиола (бытовая электроника)

Князь Ипполит перенес ей ридикюль, перешел за нею и, близко придвинув к ней кресло, сел подле нее.
Le charmant Hippolyte [Очаровательный Ипполит] поражал своим необыкновенным сходством с сестрою красавицей и еще более тем, что, несмотря на сходство, он был поразительно дурен собой. Черты его лица были те же, как и у сестры, но у той все освещалось жизнерадостною, самодовольною, молодою, неизменною улыбкой жизни и необычайною, античною красотой тела; у брата, напротив, то же лицо было отуманено идиотизмом и неизменно выражало самоуверенную брюзгливость, а тело было худощаво и слабо. Глаза, нос, рот – все сжималось как будто в одну неопределенную и скучную гримасу, а руки и ноги всегда принимали неестественное положение.
– Ce n'est pas une histoire de revenants? [Это не история о привидениях?] – сказал он, усевшись подле княгини и торопливо пристроив к глазам свой лорнет, как будто без этого инструмента он не мог начать говорить.
– Mais non, mon cher, [Вовсе нет,] – пожимая плечами, сказал удивленный рассказчик.
– C'est que je deteste les histoires de revenants, [Дело в том, что я терпеть не могу историй о привидениях,] – сказал он таким тоном, что видно было, – он сказал эти слова, а потом уже понял, что они значили.
Из за самоуверенности, с которой он говорил, никто не мог понять, очень ли умно или очень глупо то, что он сказал. Он был в темнозеленом фраке, в панталонах цвета cuisse de nymphe effrayee, [бедра испуганной нимфы,] как он сам говорил, в чулках и башмаках.
Vicomte [Виконт] рассказал очень мило о том ходившем тогда анекдоте, что герцог Энгиенский тайно ездил в Париж для свидания с m lle George, [мадмуазель Жорж,] и что там он встретился с Бонапарте, пользовавшимся тоже милостями знаменитой актрисы, и что там, встретившись с герцогом, Наполеон случайно упал в тот обморок, которому он был подвержен, и находился во власти герцога, которой герцог не воспользовался, но что Бонапарте впоследствии за это то великодушие и отмстил смертью герцогу.
Рассказ был очень мил и интересен, особенно в том месте, где соперники вдруг узнают друг друга, и дамы, казалось, были в волнении.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказала Анна Павловна, оглядываясь вопросительно на маленькую княгиню.
– Charmant, – прошептала маленькая княгиня, втыкая иголку в работу, как будто в знак того, что интерес и прелесть рассказа мешают ей продолжать работу.
Виконт оценил эту молчаливую похвалу и, благодарно улыбнувшись, стал продолжать; но в это время Анна Павловна, все поглядывавшая на страшного для нее молодого человека, заметила, что он что то слишком горячо и громко говорит с аббатом, и поспешила на помощь к опасному месту. Действительно, Пьеру удалось завязать с аббатом разговор о политическом равновесии, и аббат, видимо заинтересованный простодушной горячностью молодого человека, развивал перед ним свою любимую идею. Оба слишком оживленно и естественно слушали и говорили, и это то не понравилось Анне Павловне.
– Средство – Европейское равновесие и droit des gens [международное право], – говорил аббат. – Стоит одному могущественному государству, как Россия, прославленному за варварство, стать бескорыстно во главе союза, имеющего целью равновесие Европы, – и она спасет мир!
– Как же вы найдете такое равновесие? – начал было Пьер; но в это время подошла Анна Павловна и, строго взглянув на Пьера, спросила итальянца о том, как он переносит здешний климат. Лицо итальянца вдруг изменилось и приняло оскорбительно притворно сладкое выражение, которое, видимо, было привычно ему в разговоре с женщинами.
– Я так очарован прелестями ума и образования общества, в особенности женского, в которое я имел счастье быть принят, что не успел еще подумать о климате, – сказал он.
Не выпуская уже аббата и Пьера, Анна Павловна для удобства наблюдения присоединила их к общему кружку.


В это время в гостиную вошло новое лицо. Новое лицо это был молодой князь Андрей Болконский, муж маленькой княгини. Князь Болконский был небольшого роста, весьма красивый молодой человек с определенными и сухими чертами. Всё в его фигуре, начиная от усталого, скучающего взгляда до тихого мерного шага, представляло самую резкую противоположность с его маленькою, оживленною женой. Ему, видимо, все бывшие в гостиной не только были знакомы, но уж надоели ему так, что и смотреть на них и слушать их ему было очень скучно. Из всех же прискучивших ему лиц, лицо его хорошенькой жены, казалось, больше всех ему надоело. С гримасой, портившею его красивое лицо, он отвернулся от нее. Он поцеловал руку Анны Павловны и, щурясь, оглядел всё общество.