Радисты-шифровальщики

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Радисты-шифровальщики (англ. code talkers) — связисты, использующие для устной передачи данных код на основе естественных языков.

Наиболее систематически готовились в ходе Первой и Второй мировых войн индейские радисты-шифровальщики, о чём известно в связи со снятием грифа секретности в 1968 году. Они использовали неизвестность своего языка за пределами своих этнических групп, дополнительно заменяя значимые слова на основе официально или неофициально разработанного кода.

В популярной культуре наиболее известны радисты-шифровальщики навахо, специально набранные и подготовленные морской пехотой Армии США для боевых действий против Японии на тихоокеанском театре военных действий во время Второй мировой войны. Они численно превосходили остальных шифровальщиков. Им посвящён фильм «Говорящие с ветром».

Также известны шифровальщики-радисты из индейских племён чероки, чоктау, команчей, хопи, сиу (носителей разных языков сиу) и других племён. После выхода в свет фильма участие в войне шифровальщиков, использовавших родные для них языки индейцев, получил широкую огласку, и выяснилось, что (по текущей официальной версии США) в настоящее время продолжает существовать 18[1] племён из тех, которые поставляли связистов-шифровальщиков для Армии. Аналогичным образом Армией США использовались баски.





Использование языка чероки

«Википедия» содержит раздел
на языке чероки
«ᎤᎵᎮᎵᏍᏗ»

Первый известный случай использования языка индейцев армией США для передачи сообщений в ходе боя имел место в ходе Второй битвы на Сомме в сентябре 1918 года во время Первой мировой войны. Здесь в составе 30 Пехотной дивизии США, действующей в координации с британскими войсками и под британским командованием, находилось несколько отрядов индейцев чероки[2].

Использование языка чокто

«Википедия» содержит раздел
на языке чокто
«Main Page»

В конце Первой мировой войны капитан Лоуренс (Армия США) услышал, как его солдаты Соломон Луис и Митчелл Бобб разговаривают друг с другом на чокто. Спросив их, он узнал, что в одном батальоне у него 8 носителей языка чокто[3]. В результате его исследования в 36 Пехотной дивизии США для шифрования сообщений было подготовлено 14 связистов-чокто. Они помогли экспедиционным войскам США выиграть ряд боёв в ходе Мюс-Аргонской кампании во Франции. Эта кампания была одной из завершающих в победе над Германией. В течение суток после того, как язык чокто стал использоваться в боевых условиях, в боевых действиях произошёл поворот не в пользу войск Германии, а менее чем через трое суток войска Союзников преследовали отступающие немецкие войска.[3]

Использование языка команчей

Адольф Гитлер, любитель вестернов Карла Мая, не обошёл вниманием использование индейских языков в течение Первой мировой войны. Перед Второй мировой войной он послал около 30 исследователей в США изучать индейские языки.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 5424 дня] Однако, в связи с тем, что языков и диалектов было слишком много, это не сыграло никакой роли в войне. Зная об этом, американское командование не полагалось исключительно на индейцев-связистов на европейском театре военных действий. Тем не менее, в операциях в Нормандии принимало участие 14 связистов-команчей.[4]

Использование языка сок-фокс (мескваки)

В январе 1941 в Армию США добровольно вступило двадцать семь индейцев племени фокс (16 % индейцев этого племени в штате Айова). В Северной Африке они пользовались родным языком в радиопереговорах.[5]

Использование языка навахо

«Википедия» содержит раздел
на языке навахо
«Íiyisíí Naaltsoos»

Сын миссионера en:Филипп Джонсон, выросший в резервации индейцев навахо, предложил использовать их язык в радиопереговорах. У языка навахо не было письменности, алфавита, не существовало никаких руководств и не велась научная работа по его изучению. Всего лишь 30 неиндейцев говорили на нём свободно. Идея была одобрена, был разработан код для радиопереговоров и свыше сотни радистов-навахо участвовали в боевых действиях с Японией на Тихом океане. Они также участвовали в Корейской войне, и кратковременно во Вьетнамской войне.[6]

Использование баскского языка

«Википедия» содержит раздел
на баскском языке
«Azala»

В мае 1942 года на встрече 60 морских пехотинцев баскского происхождения в районе Сан-Франциско была выдвинута идея использования в радиопереговорах баскского языка[7][8][9].

Предложение было встречено командованием с осторожностью, поскольку на контролируемых Японией территориях жили лица, владевшие языком: в Хиросиме проживало 35 баскских иезуитов, в Китае, Филиппинах и других частях Азии жили баски, некоторые из которых были сторонниками режима Франко.

По этой причине, баскские радисты-шифровальщики не применялись в этих районах, и первоначально использовались на Гавайях и в Австралии для передачи второстепенной информации. 1 августа 1942 года на баскском языке было передано предупреждение о начале Операции Яблоко против японцев на Соломоновых островах, а также сообщение о дате начала операции на Гуадалканале (7 августа).

По мере расширения театра военных действий обнаружилась нехватка басков-радистов, поэтому более перспективным было признано использование в этих целях индейцев навахо.

Криптографические достоинства

В то время, как искусственно созданный шифр, изменяющий сообщения на известном языке, может быть однократно расшифрован противником, обеспечивая понятность дальнейшей коммуникации, понимание шифра на основе естественного языка требует языковых навыков, которые приобретаются в течение значительного времени.

При трансляции значительно падает вероятность вмешательства врага с ложными сообщениями, поскольку даже при известности языка и неиспользовании радистами кодовых замен слов фонетику индейских языков тому, кто выучил язык в зрелом возрасте, почти невозможно воспроизвести без акцента.

Послевоенное признание

В популярной культуре

Наиболее известный фильм, посвященный роли шифрования в условиях боевых действий — «Говорящие с ветром» (англ. Windtalkers), где художественный сюжет развивается вокруг судьбы радистов-шифровальщиков, передающих сообщения на языке навахо в битве за Сайпан. Это фильм 2002 года режиссёра Джона Ву, получивший известность во многом благодаря участию актёра Николаса Кейджа в главной роли (он играет морского пехотинца, который обязан уничтожить шифровальщика в случае угрозы его захвата врагом).

См. также

Напишите отзыв о статье "Радисты-шифровальщики"

Примечания

  1. [www.access.gpo.gov/congress/senate/pdf/108hrg/96125.pdf CODE TALKERS HEARING]
  2. Stanley, Captain John W. Personal Experience of a Battalion Commander and Brigade Signal Officer, 105th Field Signal Battalion in the Somme Offensive, Sept. 29-Oct. 12, 1918. U.S.Army, 1932.
  3. 1 2 [www.uwm.edu/~michael/choctaw/code.htm Choctaw Code Talkers of World War II] (HTML). Проверено 13 февраля 2008. [www.webcitation.org/6671whIiL Архивировано из первоисточника 12 марта 2012].
  4. [www.comanchelanguage.org/Comanche%20Code%20Talkers.htm The Comanche Code Talkers] (HTML). Проверено 13 февраля 2008. [www.webcitation.org/6671xClfJ Архивировано из первоисточника 12 марта 2012].
  5. [www.usatoday.com/news/nation/2002/07/06/codetalkers.htm Last Meskwaki code talker remembers] (HTML). Проверено 13 февраля 2008. [www.webcitation.org/6671xiP0q Архивировано из первоисточника 12 марта 2012].
  6. [www.gvsu.edu/math/enigma/Navajo/PAGES9-1.HTM Navajo Code Talkers, pages 9-12]. [www.webcitation.org/6671yHykg Архивировано из первоисточника 12 марта 2012]. Retrieved on March 2, 2007
  7. [www.elpais.com/articulo/pais/vasco/Egon/arretaz/egunari/elpepuesppvs/20040801elpvas_12/Tes «Egon arretaz egunari»], Xabier G. Argüello, El País, 1 August 2004.
  8. La orden de desembarco en Guadalcanal se dió en vascuence para que no lo descubrieran los nipones, Juan Hernani, El Diario Vasco, 26 December 1952, it quotes Revista General de Marina. Bibliographic reference in [www.euskomedia.org/cultura/20369 Euskomedia].
  9. *[www.euskonews.com/0301zbk/gaia30104es.html Los vascos y la II Guerra Mundial], Mikel Rodríguez, Euskonews & Media 301.

Литература

  • Aaseng, Nathan. Navajo Code Talkers: America’s Secret Weapon in World War II. New York: Walker & Company, 1992.
  • Durrett, Deanne. Unsung Heroes of World War II: The Story of the Navajo Code Talkers. Library of American Indian History, Facts on File, Inc., 1998.
  • McClain, Salley. Navajo Weapon: The Navajo Code Talkers. Tucson, Arizona: Rio Nuevo Publishers, 2001.
  • Meadows, William C. The Comanche Code Talkers of World War II. Austin: University of Texas Press, 2002.
  • Stanley, Captain John W. Personal Experience of a Battalion Commander and Brigade Signal Officer, 105th Field Signal Battalion in the Somme Offensive, Sept. 29-Oct. 12, 1918. U.S.Army, 1932.
  • Gawne, Jonathan. Spearheading D-Day. Paris: Histoire et Collections, 1999.
  • David Kahn, «The Codebreakers — The Story of Secret Writing», 1967. ISBN 0-684-83130-9

Ссылки

  • [www.nmai.si.edu/education/codetalkers/html/ National Museum of the American Indian- Codetalkers]
  • [www.theamericanstoryteller.com/story-details.cfm?story=46 Listen online — The Story of The Code Talkers — The American Storyteller Radio Journal]
  • [www.samuelholiday.com Samuel Tom Holiday — 4th Marine Division — 25th Regiment — H & S Company]
  • [www.nsa.gov/publications/publi00027.pdf Origins of the Navajo Code Talkers]
  • [www.history.navy.mil/faqs/faq61-4.htm Dept. of Navy Navajo Code Talkers' Dictionary]
  • [www.history.navy.mil/faqs/faq61-2.htm Dept. of Navy Navajo Code Talkers: World War II fact Sheet]
  • [library.nau.edu/speccoll/exhibits/indigenous_voices/navajo/codetalkers.html Northern Arizona University Special Collections, regarding Navajo Codetalkers]
  • [www.archives.gov/education/lessons/code-talkers/index.html Teaching with Documents: Memorandum Regarding the Enlistment of Navajo Indians. U.S. National Archives.]
  • [www.archives.gov/publications/prologue/2001/winter/navajo-code-talkers.html "Semper Fidelis, Code Talkers, " U.S National Archives. Prologue Magazine: Winter 2001, Vol. 33, No. 4]
  • [www.sites.si.edu/exhibitions/exhibits/codetalkers/main.htm Smithsonian Institution: American Indian Codetalkers]
  • [www.army.mil/CMH-pg/topics/natam/natam.htm Native Americans in the U.S. Army]
  • [bingaman.senate.gov/features/codetalkers/ U.S. Sen. Bingaman: Navajo code talkers page]
  • [www.yvwiiusdinvnohii.net/history/usmccode.htm The Navajo Code Talkers: Code Talkers (Part of the Story)]
  • [www.yvwiiusdinvnohii.net/articles/navcode.htm How Effective Was Navajo Code? «One Former Captive Knows» Captured Navajo]
  • [www.turtletrack.org/Issues01/Co01132001/CO_01132001_Heroes.htm Hopi Code Talker]
  • [www.kenrockwell.com/200210/1622.htm Code Talkers Exhibit, Burger King, Kayenta, Navajo Nation]
  • [www.csulb.edu/~d49er/archives/2002/fall/news/v10n33-ww.shtml Windtalker]
  • [www.navajocodetalkers.org/ Navajo Code Talkers Association]
  • [www.specialforcesroh.com/browse.php?mode=viewc&catid=1 Code Talkers roll of honour and images]

Отрывок, характеризующий Радисты-шифровальщики

Княжна, никогда не любившая Пьера и питавшая к нему особенно враждебное чувство с тех пор, как после смерти старого графа она чувствовала себя обязанной Пьеру, к досаде и удивлению своему, после короткого пребывания в Орле, куда она приехала с намерением доказать Пьеру, что, несмотря на его неблагодарность, она считает своим долгом ходить за ним, княжна скоро почувствовала, что она его любит. Пьер ничем не заискивал расположения княжны. Он только с любопытством рассматривал ее. Прежде княжна чувствовала, что в его взгляде на нее были равнодушие и насмешка, и она, как и перед другими людьми, сжималась перед ним и выставляла только свою боевую сторону жизни; теперь, напротив, она чувствовала, что он как будто докапывался до самых задушевных сторон ее жизни; и она сначала с недоверием, а потом с благодарностью выказывала ему затаенные добрые стороны своего характера.
Самый хитрый человек не мог бы искуснее вкрасться в доверие княжны, вызывая ее воспоминания лучшего времени молодости и выказывая к ним сочувствие. А между тем вся хитрость Пьера состояла только в том, что он искал своего удовольствия, вызывая в озлобленной, cyхой и по своему гордой княжне человеческие чувства.
– Да, он очень, очень добрый человек, когда находится под влиянием не дурных людей, а таких людей, как я, – говорила себе княжна.
Перемена, происшедшая в Пьере, была замечена по своему и его слугами – Терентием и Васькой. Они находили, что он много попростел. Терентий часто, раздев барина, с сапогами и платьем в руке, пожелав покойной ночи, медлил уходить, ожидая, не вступит ли барин в разговор. И большею частью Пьер останавливал Терентия, замечая, что ему хочется поговорить.
– Ну, так скажи мне… да как же вы доставали себе еду? – спрашивал он. И Терентий начинал рассказ о московском разорении, о покойном графе и долго стоял с платьем, рассказывая, а иногда слушая рассказы Пьера, и, с приятным сознанием близости к себе барина и дружелюбия к нему, уходил в переднюю.
Доктор, лечивший Пьера и навещавший его каждый день, несмотря на то, что, по обязанности докторов, считал своим долгом иметь вид человека, каждая минута которого драгоценна для страждущего человечества, засиживался часами у Пьера, рассказывая свои любимые истории и наблюдения над нравами больных вообще и в особенности дам.
– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.


Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.
Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.
Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государственного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы, остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, безжизненное поле грабежа.
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он богатство Москвы и правильную жизнь города.
Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
Через неделю уже мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждаемы к тому, чтобы вывозить мертвые тела из города. Другие мужики, прослышав про неудачу товарищей, приезжали в город с хлебом, овсом, сеном, сбивая цену друг другу до цены ниже прежней. Артели плотников, надеясь на дорогие заработки, каждый день входили в Москву, и со всех сторон рубились новые, чинились погорелые дома. Купцы в балаганах открывали торговлю. Харчевни, постоялые дворы устраивались в обгорелых домах. Духовенство возобновило службу во многих не погоревших церквах. Жертвователи приносили разграбленные церковные вещи. Чиновники прилаживали свои столы с сукном и шкафы с бумагами в маленьких комнатах. Высшее начальство и полиция распоряжались раздачею оставшегося после французов добра. Хозяева тех домов, в которых было много оставлено свезенных из других домов вещей, жаловались на несправедливость своза всех вещей в Грановитую палату; другие настаивали на том, что французы из разных домов свезли вещи в одно место, и оттого несправедливо отдавать хозяину дома те вещи, которые у него найдены. Бранили полицию; подкупали ее; писали вдесятеро сметы на погоревшие казенные вещи; требовали вспомоществований. Граф Растопчин писал свои прокламации.


В конце января Пьер приехал в Москву и поселился в уцелевшем флигеле. Он съездил к графу Растопчину, к некоторым знакомым, вернувшимся в Москву, и собирался на третий день ехать в Петербург. Все торжествовали победу; все кипело жизнью в разоренной и оживающей столице. Пьеру все были рады; все желали видеть его, и все расспрашивали его про то, что он видел. Пьер чувствовал себя особенно дружелюбно расположенным ко всем людям, которых он встречал; но невольно теперь он держал себя со всеми людьми настороже, так, чтобы не связать себя чем нибудь. Он на все вопросы, которые ему делали, – важные или самые ничтожные, – отвечал одинаково неопределенно; спрашивали ли у него: где он будет жить? будет ли он строиться? когда он едет в Петербург и возьмется ли свезти ящичек? – он отвечал: да, может быть, я думаю, и т. д.