Радуев, Салман Бетырович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Салман Бетырович Радуев<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Префект Гудермесского района Чеченской Республики Ичкерия[1][2]
июнь 1992 — лето 1994
Предшественник: Нет данных
Преемник: Нет данных
 
Рождение: 13 февраля 1967(1967-02-13)
Гудермес, Чечено-Ингушская АССР, РСФСР, СССР
Смерть: 14 декабря 2002(2002-12-14) (35 лет)
колония «Белый лебедь», Соликамск, Пермская область, Россия
 
Военная служба
Годы службы: 19851987
19912000
Принадлежность: СССР СССР
Чеченская Республика Ичкерия Чеченская Республика Ичкерия
Звание: бригадный генерал ВС ЧРИ
1997 году разжалован в рядовые)[1][2]
Командовал: «Президентские береты»

(лето 1992 — ноябрь 1994)
Северо-восточный фронт ВС ЧРИ
(ноябрь 1994 — июнь 1996)
Армия генерала Дудаева
(июнь 1996 — 13 марта 2000)

Сражения: Боевые действия против вооружённых отрядов антидудаевской оппозиции (1994)

Первая чеченская война:

Вторая чеченская война

 
Награды:

Почётное именное оружие
1997 лишён всех наград)[2]

Салма́н Беты́рович Раду́ев (13 февраля 1967, Гудермес — 14 декабря 2002, Соликамск) — один из наиболее известных представителей чеченских террористов в республике времён первой и начального этапа второй чеченских войн, организатор ряда громких терактов на территории Российской Федерации. Был женат на дочери троюродного брата Джохара Дудаева.[1][2] Осуждён за терроризм. Умер в колонии «Белый лебедь» (Соликамск).[3] Член Коммунистической партии Советского Союза с 1987 года.





Ранние годы

Родился 13 февраля 1967 года в городе Гудермес Чечено-Ингушской АССР.[1] Принадлежал к тейпу Гордалой. Учился в средней школе № 4, которую, по собственному признанию, окончил с отличием[1][4][5]. После окончания школы с марта 1985 года работал штукатуром в строительном отряде горторга в родном Гудермесе. Во время прохождения срочной службы в рядах Вооружённых Сил СССР вступил в КПСС (июль 1987 года)[1][2][5]. После увольнения в запас Радуев был принят в СПТУ № 24 мастером газосварочного дела; на предприятии он одновременно стал членом Чечено-Ингушского рескома ВЛКСМ.[2] На комсомольской работе зарекомендовал себя положительно: начинал ещё в армии заместителем секретаря комсомольской организации части, прошёл путь от освобождённого (от производства) секретаря комитета комсомола в училище до инструктора одного из отделов в республиканском комитете ВЛКСМ (ноябрь 1988 года).[1][3][2][5] В ранние годы регулярно участвовал в организации работы ударных стройотрядов, сопровождал комсомольцев на стройки в Комсомольск-на-Амуре, Волгодонск, иные важные строительные объекты в различных уголках СССР.[5]

В начале 1990-х годов Радуев решил начать заниматься частным предпринимательством: он становится учредителем фирмы «Центр добровольных трудовых объединений», специализирующейся на торговле товарами лёгкой промышленности.[3][1][5] 10 января 1996 года в интервью газете «Московский комсомолец» Радуев сообщил, что у него «за плечами высшее экономическое образование, аспирантура и почти готовая кандидатская».[5] Позднее он заявлял, что учился на заочном отделении Института народного хозяйства в Ростове по специальности «планирование промышленности», но не окончил.[1][5]. По собственным словам также обучался в Высшей школе менеджмента при Болгарской Академии наук (Варна)[2][5] и на экономическом факультете хасавюртского филиала Махачкалинского института управления, бизнеса и права[6][5].

Участие в чеченском конфликте

Во время событий так называемой «чеченской революции» поддержал действия оппозиционного республиканским властям Общенационального конгресса чеченского народа (ОКЧН); выступил сторонником лидера организации генерала Джохара Дудаева. В июне 1992 года указом Дудаева назначен префектом Гудермеса. Весной 1994 года смещён с должности префекта по инициативе местных жителей. Летом 1992 года создал и возглавил элитное вооружённое формирование «Президентские береты», составившее военную опору президента Чеченской Республики Ичкерии (ЧРИ). После начала вооружённого конфликта из «Беретов» были сформированы подразделения специального назначения 6-го батальона в составе Юго-Западного фронта Вооружённых сил ЧРИ, получивший название «Борз» («Волк»; спецподразделение было расформировано в июне 1997 года).[5]

В ноябре 1994 года с началом первой чеченской кампании назначен командующим Северо-Восточным фронтом Вооружённых сил Ичкерии. В конце марта 1995 года, после занятия Гудермеса федеральными войсками, Радуев скрылся в высокогорной местности Веденского района и, по некоторым данным, какое-то время находился в отряде Шамиля Басаева, не ведя самостоятельных боевых действий[5]. В декабре того же года во время выборов в местные органы власти, организованные официальными властями Ичкерии, Радуев баллотировался на пост главы администрации Гудермеса. 14 декабря 1995 года, объявив о своей «победе», его боевики вместе с отрядом т. н. руководителя Департамента госбезопасности Ичкерии Султана Гелисханова произвели успешную атаку на Гудермес (отряды вооружённых формирований удерживали город до 23 декабря).[5]

Атака на Кизляр

9 января 1996 года отряд из 350 боевиков под руководством Радуева, Хункар-Паши Исрапилова и Турпал-Али Атгериева совершил вылазку на территорию Дагестана, в ходе которой атаковал местный аэродром и военный городок батальона Внутренних войск МВД России. Основной удар был нанесён по вертолётной базе российских войск около города Кизляр (было уничтожено два вертолёта Ми-8 и один топливозаправщик). Под натиском подошедших сил федеральных войск боевики отступили в город, изначально захватив в городской больнице около трёх тысяч заложников и потребовав гарантии безопасности на их пути следования обратно в Чечню.[5]

10 января отряды боевиков, продолжая удерживать в заложниках свыше ста человек, покинули город. У приграничной реки Аксай колонна была остановлена предупредительным огнём федеральных сил с воздуха. Расценив эти действия как попытку уничтожения, бойцы Радуева закрепились в селении Первомайское. В ночь на 19 января отрядам удалось с большими потерями вырваться из окружения и уйти в Чечню. Со слов Радуева, его отряд насчитывал 256 человек, а уничтожено и пленено — более двухсот.[2]. По некоторой информации, известность после этого теракта пришла к Радуеву случайно: на последнем этапе он заменил раненого Исрапилова, который изначально был руководителем операции[4][5].

Серия покушений на Радуева

После рейда на Кизляр и Первомайское руководство Ичкерии присвоило Салману Радуеву звание бригадного генерала, а для России этот человек становится террористом номер два. В январе 1996 года его сначала объявляют в общефедеральный, а затем и в международный розыск по линии Интерпола. В это время сам он становится жертвой нескольких попыток покушения. В начале 1996 года против Радуева была проведена первая неудачная операция по его ликвидации: руководители отдельных бандформирований, недовольные произволом на его территории, взорвали дом Радуева в Гудермесе. Лидера боевиков в здании, где погибли члены его семьи, не оказалось, но сам он связывал это покушение с работой спецслужб России.[5]

3 марта 1996 года в российских СМИ появились сообщения о гибели Радуева на автодороге между селением Старые Атаги и Урус-Мартаном от попадания в голову снайперской разрывной пули, полученной якобы в перестрелке с кровниками из числа родственников чеченцев, погибших в Первомайском.[5]

7 марта 1996 года 63 из 101 депутата парламента Эстонии подписали обращение к Джохару Дудаеву, в котором выражалось «глубокое сочувствие чеченскому народу» и Дудаеву «лично» в связи с «утратой командира Салмана Радуева».[7][8][5] В этом обращении заявлялось: «чудовищное убийство выдающегося борца за свободу глубоко потрясло нас».[7][8][5] 20 марта 1996 года Госдума России приняла постановление, в котором заявила, что это обращение депутатов эстонского парламента является грубым вмешательством Эстонии во внутренние дела России и проявлением агрессивной русофобии, «ставшей стержневой линией эстонской внутренней и внешней политики».[7] В постановлении Госдумы отмечалось, что Радуев являлся инициатором и руководителем крупной террористической акции, жертвами которой стали десятки мирных жителей Дагестана.[7][5]

В июне 1996 года, после трёхмесячного затишья Радуев выступил на пресс-конференции в Грозном, где заявил, что покушение на него организовали российские спецслужбы, в результате чего он получил тяжёлое ранение лица. После ранения его переправили через территорию Азербайджана в Турцию, а затем в Германию, где ему на место раздробленных костей черепа была вставлена титановая пластина, а также сделаны две операции — по удалению глаза наряду с ампутацией и восстановлением части носа (в январе 1999 года ему была сделана повторная пластическая операция: практически полностью отсутствующий нос был заменен пластмассовымК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4919 дней]). После первой операции Радуев получил неофициальное прозвище «Титаник». На той же пресс-конференции Радуев поклялся на Коране, что президент ЧРИ Джохар Дудаев остался в живых после покушения[5].

В период между двумя войнами

В период с апреля 1996 по июнь 1997 года являлся командующим вооружённым формированием «Армия генерала Дудаева» (боевое подразделение возглавляемого Радуевым движения «Путь Джохара»).[3][5] 2 августа 1997 года на основе этого движения создал «военно-патриотическую организацию» «Солдаты свободы» (почётный председатель — Деги Дудаев). Осенью 1996 года Радуев изъявил желание принять участие в предстоящих в Чечне выборах в качестве кандидата в вице-президенты «при достойном кандидате на президентский пост», однако вскоре выступил против выборов на том основании, что законный президент Джохар Дудаев жив[5]. Во время подготовки и проведения президентских выборов в России Радуев обращался к некоторым полевым командирам с призывом активизировать подрывную деятельность на территории страны; сам высказывал намерения в случае необходимости осуществлять диверсии в российских городах. После гибели Дудаева считался лидером национал-радикального крыла внутричеченской оппозиции. Заявлял, что готовит атаки, приуроченные к годовщине гибели первого президента ЧРИ. После избрания президентом А. Масхадова не признал его легитимности и начал с ним открытую конфронтацию:[1][5] в июне 1997 года люди из формирований Радуева совершают неудачную попытку захвата грозненского телецентра, за что его вскоре лишили всех наград и званий. В довершение «Верховный шариатский суд Ичкерии» приговоривает мятежника к четырём годам лишения свободы[1][5], но бывший бригадный генерал отказывается подчиняться, хотя ещё 22 мая 1997 года Радуев поклялся в лояльности и принёс извинения суду шариата, на который он был вызван после отказа признать российско-чеченский договор о мире. Относительно собственной опалы заявлял, что желание Масхадова распустить его гвардию якобы связано со слухами спецслужб о том, что он готовит переворот в Чечне. Тогда же Радуев игнорирует требования Зелимхана Яндарбиева прекратить несанкционированный террор и на протяжении 19961997 годов боевик неоднократно брал на себя ответственность за все теракты, совершенные на территории России, угрожая при этом новыми нападениями и требуя вывода подразделений федеральных сил с территории Чечни. В своей диверсионной борьбе обещал использовать химическое оружие, «объявил войну» Воронежу, заявил о своей причастности к взрывам на военных складах в посёлке Бира Еврейской автономной области, взял на себя ответственность за проведение акций устрашения на вокзалах в Пятигорске и Армавире в апреле 1997 года (единственное[9] его заявление, оказавшееся подтверждённым) и неудачное покушение на президента Грузии Эдуарда Шеварнадзе в феврале 1998 года.[2][1][5]

В апреле, июле и октябре 1997 года Радуев пережил серию покушений, в результате которых получил серьёзные осколочные ранения правой руки и таза, ожоги головы. Мотивы и заказчики покушений на лидера боевиков неизвестны. По мнению ряда СМИ, в устранении неуправляемого полевого командира «чеченские спецслужбы могли быть заинтересованы не меньше российских», поскольку своими шумными заявлениями Радуев мог повлиять на расстановку сил внутри руководства сепаратистов. Прокуратура Чечни связывала покушения «с разборками среди главарей группировок боевиков, которые контролировали нелегальное производство бензина»[5].

С 1998 по сентябрь 1999 года находился в Пакистане.[2][3][5]

Во время вторжения боевиков в Дагестан в 1999 году никак себя не проявил, в боевых действиях стал участвовать только после того, как российские войска вновь пересекли границу Чечни[2][5].

После начала второй чеченской войны в ноябре 1999 года Радуев с остатками своих боевиков участвовал в боевых действиях против Объединённой группировки федеральных войск. Планировал серию диверсий в регионах России, в том числе в отношении ядерных объектов, для чего создал мобильные группы численностью до 15 человек[5]. Однако, потерпев ряд чувствительных поражений, отряд Радуева фактически распался, а сам он некоторое время скрывался. Представители командования группировки федеральных сил в Чечне многократно на протяжении февраля 2000 года[10][5] упорно объявляли о его гибели, но все подобные сообщения всякий раз отвергались сотрудниками военной разведки.[5]

Арест и судебный процесс

Арест

13 марта 2000 года Радуев был арестован ночью в туалете[2] в посёлке Новогрозненский сотрудниками Центрa специального назначения ФСБ в ходе проведения спецоперации при активной помощи читинского ОМОНа (по некоторым сведениям, поимка оказалась возможной не без помощи местных жителей[1]). Доставлен в Москву и помещён в СИЗО Лефортово. Арест Радуева был воспринят неоднозначно: многие, увидев на телеэкранах вместо грозного бородатого террориста щуплого запуганного человека, сомневались в подлинности операции.[1] Однако после того, как личность Радуева подтвердили адвокаты Руслан Дадаханов, Арби Баханаев и Павел Нечипуренко, которым родственники командира «Армии генерала Дудаева» предложили защищать его интересы, все сомнения отпали.[1]

В книге «Россия — Чечня: цепь ошибок и преступлений» в качестве даты ареста указано 12 мая[3], однако впоследствии один из авторов заявил, что это опечатка[11]

Передача дела в ГУ Генпрокуратуры

В августе 2000 года уголовное дело Радуева передано из ФСБ в Главное управление Генпрокуратуры России по Северному Кавказу, а сам он был этапирован в Махачкалинский СИЗО № 1. 2 октября 2000 года в ГНЦ социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского была проведена судебно-психиатрическая экспертиза, согласно которой Радуев признан вменяемым.

Обвинение

26 апреля 2001 года по окончании проведения предварительного следствия Генпрокуратура России привела полный перечень статей Уголовных кодексов РСФСР и России, по которым предъявлено обвинение Салману Радуеву: ст. 17 часть 4 и 102 пункты «г, д, н, з», 15 часть 2, 191-2, 126-1 часть 2, 218-1 часть 3 УК РСФСР, а также по статьям 209 часть 1, 208 часть 1, 222 часть 3, 205 часть 1 и 3, 33 часть 3 и 105 часть 2 пункты «а, е, ж, н» (терроризм, похищение людей и захват заложников, убийство с особой жестокостью, организация незаконных вооруженного формирования и участие в нём, бандитизм). В числе инкриминируемых ему преступлений, в частности, организация вооружённого нападения на дагестанские населённые пункты Кизляр и Первомайское, умышленные убийства и причинение тяжких телесных повреждений мирным гражданам во время этой диверсии в январе 1996 года, похищение и организация посягательств на жизнь военнослужащих и сотрудников Пензенского ОМОНа в связи с исполнением ими служебных обязанностей в декабре 1996 года, организация взрыва на железнодорожном вокзале Пятигорска в апреле 1997 года.[12]

Судебный процесс

Судебный процесс над Салманом Радуевым начался в Махачкале 15 ноября 2001 года и запомнился своей уникальностью в истории права в России. Его организация изначально оказалась показательной — она проходила одновременно в двух залах местного СИЗО: в одном расположился суд, представители обвинения, защитники и сами обвиняемые, в другом находились потерпевшие, свидетели и пресса. Между двумя залами была установлена телевизионная связь, а прямая трансляция шла в большом зале заседаний Верховного суда Дагестана. Все передвижения участников процесса сопровождались беспрецедентными мерами безопасности[13]. Уголовное дело заняло 129 томов (из которых три — это обвинительное заключение). В суде следствие представило список заявленных на процесс свидетелей, количество которых превысило три тысячи человек, однако согласие выступить с показаниями дали лишь около ста из них[14]. Наконец, факт поддержания обвинения в суде самим Генеральным прокурором России Владимиром Устиновым воспринималось некоторыми СМИ как стремление официальных властей «подавить на корню все попытки подсудимых превратить уголовный процесс над ними в политический»[14] и как первый шаг к тому, что «рано или поздно и остальные главари бандформирований обязательно предстанут перед судом»[15]. Примечательно что в последний раз до этого обвинителем генпрокурор выступал только в СССР, в 1960 году, на процессе по делу американского пилота Гэри Пауэрса.

Признание виновным. Приговор

25 декабря 2001 года Верховный суд Дагестана признал Радуева виновным по всем пунктам обвинения, исключив из него лишь «организацию незаконных вооруженных формирований». Требования государственного обвинителя Владимира Устинова были удовлетворены, и Салман Радуев был приговорён к пожизненному заключению с отбыванием наказания в исправительной колонии особого режима № 14 (учреждение ВК-240/2) Главного управления исполнения наказаний по Пермской области, более известную как колония «Белый лебедь» (этапирован к месту отбытия наказания 10 августа 2002 года[6]). В своём последнем слове приговорённый не сделал никаких заявлений — лишь в очередной раз он отказался признать себя виновным во всех инкриминируемых деяниях, а также заявил, что был приятно удивлен справедливостью прошедшего судебного процесса[4]. Объявлены приговоры и другим подсудимым: Турпал-Али Атгериев и Асланбек Алхазуров за терроризм, организацию НВФ, похищение людей, захват заложников и разбой приговорены к пятнадцати и пяти годам лишения свободы соответственно; Хусейн Гайсумов за терроризм и бандитизм получил восемь лет тюрьмы. Суд позднее частично изменил приговор, изъяв статью 222 часть 1 Уголовного кодекса Россиинезаконное приобретение, хранение и перевозка огнестрельного оружия и боеприпасов») по причине истечения срока давности преступления.

Вскоре после вынесения приговора, чтение которого продолжалось 4 часа, адвокаты обвиняемых подали кассационную жалобу на решение Верховного суда Дагестана; с 3 апреля 2002 года все преступники ждали рассмотрения своих кассационных жалоб до своего перевода в Лефортово на время слушаний в Пресненской пересыльной тюрьме Москвы[16].

Отказ кассации

11 апреля 2002 года Верховный Суд Российской Федерации рассмотрел кассационную жалобу адвокатов Радуева и оставил в силе решение первой инстанции, отказавшись таким образом изменить сроки наказания, назначенные боевикам ранее. Единственными изменениями в приговоре стали уменьшение части суммы иска, заявленного государственным обвинением, более чем в 1000 раз (согласно определению Верховного суда, в интересах государства со всех четверых осуждённых будет взыскано 222 000 рублей вместо установленной прежде суммы в размере 268 000 000), а из обвинения по статье 209 УК РФ: «бандитизм» был изъят квалифицирующий признак, в соответствии с которым преступление было совершено Радуевым «в составе организованной группы». Защитник Радуева Салман Арсанукаев заявил журналистам, что намерен обжаловать определение Верховного суда в порядке надзора на пленуме Верховного суда, а также подать жалобу в Европейский суд по правам человека[17].

Смерть

6 декабря 2002 года стало известно, что у Радуева появилось небольшое кровоизлияние в глазу, 13 декабря он был переведён в областную больницу УТ 389/9 ГУИН по Пермской области с диагнозом геморрагический васкулит (воспаление стенок мелких кровеносных сосудов) неясного генеза, множественные кровоизлияния во внутренние органы[18].

Утром 14 декабря 2002 года Радуев умер в терапевтическом отделении городской больницы Соликамска в результате обширных внутренних кровотечений. После вскрытия у патологоанатомов возникло подозрение, что заключённый, вероятно, страдал каким-то видом несворачиваемости крови — лимфомой, лейкозом или лейкемией, сообщили в соликамском отделении Пермского бюро судебно-медицинских экспертиз[6]. При вскрытии в его голове не было обнаружено знаменитых титановых пластин — только металлическая скобка. Правозащитная организация «Международная амнистия» призвала провести независимое расследование смерти Радуева[19].

Отзывы

Шамиль Басаев накануне боев в Ботлихском районе прилюдно заявил, что не собирается воевать рядом с Радуевым, назвав его «истеричной женщиной».[2]

Персональные данные

Награды и звания

Семья

  • Отец — Бетыр Абд Радуев (агентство ИТАР-ТАСС сообщило 1 марта 1996 года, что отец Радуева убит в результате «разборок» между боевиками)
  • Жена — Елизавета aka Лидия (род. в 1966, поженились в 1993) — работала медсестрой, потом — личным секретарём Джохара Дудаева (председатель Конституционного суда Чечни при Доку Завгаеве Ихван Гериханов в своё время сказал, что жена Радуева является троюродной племянницей Дудаева[2], но азербайджанская журналистка Гюльнара Мехтиева, беря интервью у жены Радуева, написала, что та приходится родной племянницей Дудаеву[20]).
  • Дети — сыновья Джохар (назван в честь Дудаева)[2] и Зелимхан (назван в честь Зелимхана Яндарбиева)[2].

По данным 2001 года жена и дети Радуева жили в Турции[20].

Салман Радуев в поп-культуре

Напишите отзыв о статье "Радуев, Салман Бетырович"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 Демченко Владимир [www.memo.ru/hr/hotpoints/N-Caucas/ch99/011116/iz1116e.htm Кого обвиняет Генпрокурор?] // «Известия», 16.11.2001
  2. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 Трошев Г. Н. [militera.lib.ru/memo/russian/troshev/index.html Глава 3. Время набегов] // Моя война. Чеченский дневник окопного генерала. — М.: Вагриус, 2001. — 15 000 экз. — ISBN 5-264-00657-1.
  3. 1 2 3 4 5 6 7 8 [memo.ru/hr/hotpoints/chechen/itogi/Chapter1.htm#_ITOGI_415 Радуев, Салман Бетырович] //[www.memo.ru/2010/09/27/rch.pdf Россия-Чечня: цепь ошибок и преступлений 1994—1996] / Сост. О. П. Орлов и А. В. Черкасов. — М.: Мемориал:Права человека, 2010. — С. 428. ISBN 978-5-7712-0420-8
  4. 1 2 3 [www.gazeta.ru/2002/12/15/biografiasal.shtml Биография Радуева] // Газета.ру, 15.12.2002
  5. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 [www.24news.ru/persons/%D0%E0%E4%F3%E5%E2_%D1%E0%EB%EC%E0%ED__%C1%E5%F2%FB%F0%EE%E2%E8%F7.html Радуев, Салман Бетырович (Биография)] //24news.ru
  6. 1 2 3 Радуева похоронили тайком // «Комсомольская правда» в Перми, 14.12.2002
  7. 1 2 3 4 Постановление Государственной Думы Федерального Собрания РФ от 20 марта 1996 г. N 161-II ГД "Об обращении Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации «К Правительству Российской Федерации о вмешательстве парламента Эстонии во внутренние дела России и его поддержке политического терроризма»
  8. 1 2 Рыжков Н. Н. [nash-sovremennik.ru/p.php?y=2006&n=7&id=4 «Суверенитет по-прибалтийски»] // «Наш современник». — № 7. — 2006
  9. Фарида Вараксина [web.archive.org/web/20081220142850/www.gzt.ru/incident/2002/08/13/120059.html Салман Радуев переехал на ПМЖ в «Белый Лебедь»] // Газета.ру, 13.08.2002
  10. Сенаторов Юрий, Гизатулин Ринат [www.kommersant.ru/doc/355933 Салман Радуев истек: кровью смерть террориста] // Газета «Коммерсантъ». — № 225/П (2594). — 16.12.2002
  11. Евгения Назарец. [www.svoboda.org/content/article/27342893.html Обвиняются по статье из "Википедии"]. Радио «Свобода» (3 ноября 2015).
  12. Беррес Леонид [www.kommersant.ru/doc/278330 Салман Радуев дочитал своё дело и пишет книгу] // Газета «Коммерсантъ». — № 144 (2274). — 14.08.2001
  13. Сергей Расулов [web.archive.org/web/20081220142803/www.gzt.ru/culture/2001/12/25/120027.html Радуева переводят обратно в Лефортово] // Газета.ру, 25.12.2001
  14. 1 2 Серебряков С. С. [www.zlev.ru/19_18.htm 500 страниц бессилия] // Золотой лев. — № 19-20. — 2002.
  15. [www.pravda.ru/society/fashion/couture/08-11-2000/819902-0/?mode=print Замгенпрокурора Ичкерии и шариатские судьи Грозного переместились на нары] // Правда.ру, 08.11.2000
  16. [www.lenta.ru/vojna/2002/04/03/raduyev/_Printed.htm Радуева снова привезли в Москву] // Лента.ру, 03.04.2002
  17. [lenta.ru/vojna/2002/04/11/raduyev3 Радуеву изменили приговор. Но не срок наказания] // Лента.ру, 11.04.2002
  18. [www.newsru.com/russia/15dec2002/raduev.html Террорист Салман Радуев скончался в колонии] // NEWSru.com, 15.12. 2002
  19. [web.archive.org/web/20081223230643/www.amnesty.org.ru/pages/ruseur460702002 Российская Федерация: Международная Амнистия призывает к независимому расследованию смерти чеченского боевика] // Amnesty International, 16 декабря 2002
  20. 1 2 Гюльнара Мехтиева. [www.krugozormagazine.com/show/Raduev.1290.html ОНИ УБИЛИ ТЕБЯ] (рус.). Улус (2001). Проверено 9 января 2014.

Ссылки

  • [www.rian.ru/spravka/20050309/39499470.html Биография Салмана Радуева на сайте РИА Новости]
  • [www.gazeta.ru/2002/12/15/biografiasal.shtml Биография Радуева на Газета.ru]
  • [video.yandex.ru/users/warchechnya-ru/view/16# Репортаж Елены Погребижской об аресте Радуева (ОРТ, 2000 год)]

Отрывок, характеризующий Радуев, Салман Бетырович

– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.


3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.
«Славь Александра век
И охраняй нам Тита на престоле,
Будь купно страшный вождь и добрый человек,
Рифей в отечестве а Цесарь в бранном поле.
Да счастливый Наполеон,
Познав чрез опыты, каков Багратион,
Не смеет утруждать Алкидов русских боле…»
Но еще он не кончил стихов, как громогласный дворецкий провозгласил: «Кушанье готово!» Дверь отворилась, загремел из столовой польский: «Гром победы раздавайся, веселися храбрый росс», и граф Илья Андреич, сердито посмотрев на автора, продолжавшего читать стихи, раскланялся перед Багратионом. Все встали, чувствуя, что обед был важнее стихов, и опять Багратион впереди всех пошел к столу. На первом месте, между двух Александров – Беклешова и Нарышкина, что тоже имело значение по отношению к имени государя, посадили Багратиона: 300 человек разместились в столовой по чинам и важности, кто поважнее, поближе к чествуемому гостю: так же естественно, как вода разливается туда глубже, где местность ниже.
Перед самым обедом граф Илья Андреич представил князю своего сына. Багратион, узнав его, сказал несколько нескладных, неловких слов, как и все слова, которые он говорил в этот день. Граф Илья Андреич радостно и гордо оглядывал всех в то время, как Багратион говорил с его сыном.
Николай Ростов с Денисовым и новым знакомцем Долоховым сели вместе почти на середине стола. Напротив них сел Пьер рядом с князем Несвицким. Граф Илья Андреич сидел напротив Багратиона с другими старшинами и угащивал князя, олицетворяя в себе московское радушие.
Труды его не пропали даром. Обеды его, постный и скоромный, были великолепны, но совершенно спокоен он всё таки не мог быть до конца обеда. Он подмигивал буфетчику, шопотом приказывал лакеям, и не без волнения ожидал каждого, знакомого ему блюда. Всё было прекрасно. На втором блюде, вместе с исполинской стерлядью (увидав которую, Илья Андреич покраснел от радости и застенчивости), уже лакеи стали хлопать пробками и наливать шампанское. После рыбы, которая произвела некоторое впечатление, граф Илья Андреич переглянулся с другими старшинами. – «Много тостов будет, пора начинать!» – шепнул он и взяв бокал в руки – встал. Все замолкли и ожидали, что он скажет.
– Здоровье государя императора! – крикнул он, и в ту же минуту добрые глаза его увлажились слезами радости и восторга. В ту же минуту заиграли: «Гром победы раздавайся».Все встали с своих мест и закричали ура! и Багратион закричал ура! тем же голосом, каким он кричал на Шенграбенском поле. Восторженный голос молодого Ростова был слышен из за всех 300 голосов. Он чуть не плакал. – Здоровье государя императора, – кричал он, – ура! – Выпив залпом свой бокал, он бросил его на пол. Многие последовали его примеру. И долго продолжались громкие крики. Когда замолкли голоса, лакеи подобрали разбитую посуду, и все стали усаживаться, и улыбаясь своему крику переговариваться. Граф Илья Андреич поднялся опять, взглянул на записочку, лежавшую подле его тарелки и провозгласил тост за здоровье героя нашей последней кампании, князя Петра Ивановича Багратиона и опять голубые глаза графа увлажились слезами. Ура! опять закричали голоса 300 гостей, и вместо музыки послышались певчие, певшие кантату сочинения Павла Ивановича Кутузова.
«Тщетны россам все препоны,
Храбрость есть побед залог,
Есть у нас Багратионы,
Будут все враги у ног» и т.д.
Только что кончили певчие, как последовали новые и новые тосты, при которых всё больше и больше расчувствовался граф Илья Андреич, и еще больше билось посуды, и еще больше кричалось. Пили за здоровье Беклешова, Нарышкина, Уварова, Долгорукова, Апраксина, Валуева, за здоровье старшин, за здоровье распорядителя, за здоровье всех членов клуба, за здоровье всех гостей клуба и наконец отдельно за здоровье учредителя обеда графа Ильи Андреича. При этом тосте граф вынул платок и, закрыв им лицо, совершенно расплакался.


Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая то большая перемена. Он молчал всё время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем то одном, тяжелом и неразрешенном.
Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.
«Да, он очень красив, думал Пьер, я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, думал Пьер, ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во первых, потому, что Пьер в его гусарских глазах был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер задумавшись не встал и не взял бокала.
– Что ж вы? – закричал ему Ростов, восторженно озлобленными глазами глядя на него. – Разве вы не слышите; здоровье государя императора! – Пьер, вздохнув, покорно встал, выпил свой бокал и, дождавшись, когда все сели, с своей доброй улыбкой обратился к Ростову.
– А я вас и не узнал, – сказал он. – Но Ростову было не до этого, он кричал ура!
– Что ж ты не возобновишь знакомство, – сказал Долохов Ростову.
– Бог с ним, дурак, – сказал Ростов.
– Надо лелеять мужей хорошеньких женщин, – сказал Денисов. Пьер не слышал, что они говорили, но знал, что говорят про него. Он покраснел и отвернулся.
– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
– Нет, об чем же говорить! – сказал Пьер, – всё равно… Так готово? – прибавил он. – Вы мне скажите только, как куда ходить, и стрелять куда? – сказал он, неестественно кротко улыбаясь. – Он взял в руки пистолет, стал расспрашивать о способе спуска, так как он до сих пор не держал в руках пистолета, в чем он не хотел сознаваться. – Ах да, вот так, я знаю, я забыл только, – говорил он.
– Никаких извинений, ничего решительно, – говорил Долохов Денисову, который с своей стороны тоже сделал попытку примирения, и тоже подошел к назначенному месту.
Место для поединка было выбрано шагах в 80 ти от дороги, на которой остались сани, на небольшой полянке соснового леса, покрытой истаявшим от стоявших последние дни оттепелей снегом. Противники стояли шагах в 40 ка друг от друга, у краев поляны. Секунданты, размеряя шаги, проложили, отпечатавшиеся по мокрому, глубокому снегу, следы от того места, где они стояли, до сабель Несвицкого и Денисова, означавших барьер и воткнутых в 10 ти шагах друг от друга. Оттепель и туман продолжались; за 40 шагов ничего не было видно. Минуты три всё было уже готово, и всё таки медлили начинать, все молчали.


– Ну, начинать! – сказал Долохов.
– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п'отивники отказались от п'ими'ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т'и начинать сходиться.
– Г…'аз! Два! Т'и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.
– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.
– Не…е…т, – проговорил сквозь зубы Долохов, – нет, не кончено, – и сделав еще несколько падающих, ковыляющих шагов до самой сабли, упал на снег подле нее. Левая рука его была в крови, он обтер ее о сюртук и оперся ею. Лицо его было бледно, нахмуренно и дрожало.
– Пожалу… – начал Долохов, но не мог сразу выговорить… – пожалуйте, договорил он с усилием. Пьер, едва удерживая рыдания, побежал к Долохову, и хотел уже перейти пространство, отделяющее барьеры, как Долохов крикнул: – к барьеру! – и Пьер, поняв в чем дело, остановился у своей сабли. Только 10 шагов разделяло их. Долохов опустился головой к снегу, жадно укусил снег, опять поднял голову, поправился, подобрал ноги и сел, отыскивая прочный центр тяжести. Он глотал холодный снег и сосал его; губы его дрожали, но всё улыбаясь; глаза блестели усилием и злобой последних собранных сил. Он поднял пистолет и стал целиться.
– Боком, закройтесь пистолетом, – проговорил Несвицкий.
– 3ак'ойтесь! – не выдержав, крикнул даже Денисов своему противнику.
Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.
– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.


Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.