Радченко, Василий Дмитриевич

Василий Дмитриевич Радченко
укр. Василь Дмитрович Радченко
Дата рождения	6 января 1912(1912-01-06)
Место рождения	с. Раковка, Киевская губерния, Российская империя; ныне Вышгородский район, Киевская область, Украина
Дата смерти	2 августа 1979(1979-08-02) (67 лет)
Место смерти	Житомир, Украинская ССР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	артиллерия
Звание
Часть	в годы Великой Отечественной войны:  • Юго-Западный фронт;  • 63-я стрелковая дивизия;  • 52-я гвардейская стрелковая дивизия;  • 167-я стрелковая дивизия;  • 23-я отдельная истребительно-противотанковая бригада
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Василий Дмитриевич Радченко (1912—1979) — советский военачальник. Участник Великой Отечественной войны. Герой Советского Союза (1943). Гвардии полковник.

Биография

Василий Дмитриевич Радченко родился 6 января 1912 года (24 декабря 1911 года — по старому стилю) в селе Раковка Киевского уезда Киевской губернии Российской империи (ныне село Вышгородского района Киевской области Украины) в крестьянской семье. Украинец. В 1929 году окончил трудовую школу, и в следующем году поступил в 1-е Киевское артиллерийское училище. С 1933 года служил в строевых частях Рабоче-крестьянской Красной Армии. В 1940 году окончил курсы усовершенствования офицерского состава при Артиллерийской академии РККА имени Ф. Э. Дзержинского. Перед началом Великой Отечественной войны капитан В. Д. Радченко служил в Киевском особом военном округе в должности начальника штаба артиллерийского полка.

В боях с немецко-фашистскими захватчиками Василий Дмитриевич с 23 июня 1941 года на Юго-Западном фронте. Боевое крещение принял в боях под Перемышлем, затем участвовал в обороне Львова, Тарнополя, Киева. Был дважды ранен и один раз контужен. С лета 1942 года сражался в составе 63-й стрелковой дивизии 21-й армии Сталинградского фронта в должности начальника штаба дивизионной артиллерии. Участник Сталинградской битвы. Майор В. Д. Радченко отличился в боях за донские переправы в районе города Серафимович в июле -августе 1942 года. 63-я стрелковая дивизия в оборонительных боях в районе хутора Базковский в течение 31 июля 1942 года за счёт умело организованного артиллерийского огня отразила несколько атак пехоты и танков противника, уничтожив до 2000 вражеских солдат и офицеров, 3 миномётные батареи, 30 орудий и 10 пулемётов. 1 августа, выполняя особое задание командования, майор Радченко с шестью бойцами на двух бронемашинах в городе Серафимович атаковал колонну немецкой пехоты численностью до батальона, уничтожив до 100 военнослужащих вермахта, 2 станковых пулемёта, орудие противотанковой обороны и легковой автомобиль.

Удержанные летом 1942 года под Серафимовичем позиции 63-я стрелковая дивизия 21-й армии в составе Юго-Западного фронта занимала до начала советского контрнаступления под Сталинградом. К началу операции «Уран» Василий Дмитриевич получил звание подполковника. В ходе начавшегося наступления артиллерия дивизии и приданные ей артиллерийские части усиления под непосредственным руководством подполковника Радченко в период с 19 по 24 ноября 1942 года обеспечили прорыв стрелковыми подразделениями двух линий немецкой обороны в районе станицы Распопинская и хутора Избушенский, в результате чего была окружена и разгромлена крупная группировка противника. В результате действий дивизии было уничтожено более 5000 солдат и офицеров неприятеля, взято в плен до 20000 вражеских солдат, захвачено в качестве трофеев до 200 артиллерийских орудий, до 350 миномётов, до 5000 лошадей, 270 подвод, до 1500 винтовок, 20 автомашин и большое количество другого военного имущества. За отличное проведение операции 27 ноября 1942 года 63-я стрелковая дивизия была преобразована в 52-ю гвардейскую.

в январе 1943 года 21-я армия была передана Донскому фронту и принимала участие в операции «Кольцо», в ходе которой была ликвидирована окружённая под Сталинградом группировка немецко-фашистских войск. К началу операции стрелковые части дивизии испытывали серьёзную нехватку личного состава, и основной ударной силой дивизии стали её артиллерийские подразделения. Во время наступления в период с 10 по 26 января 1943 года начальник штаба артиллерии дивизии гвардии подполковник В. Д. Радченко образцово управлял артиллерийскими соединениями и обеспечил их хорошее взаимодействие с пехотой, чем способствовал выходу дивизии на участок железной дороги Сталинград — Красный Октябрь — Александровка, где она соединилась с частями 62-й армии.

В марте 1943 года отлично зарекомендовавший себя в Сталинградской битве гвардии подполковник В. Д. Радченко был переведён на должность командующего артиллерией 167-й стрелковой дивизии 38-й армии Воронежского фронта. До лета 1943 года дивизия занимала оборонительные позиции в Сумском районе Сумской области, которые удерживала во время сражения на Курской дуге. В ходе Белгородско-Харьковской операции 38-я армия прикрывала правый фланг Воронежского фронта и на отдельных участках потеснила немецко-фашистские войска и сумела выйти к реке Псёл прямо напротив Сум. В ходе Сумско-Прилукской операции Битвы за Днепр 167-я стрелковая дивизия при решающей поддержке своей артиллерии овладела сильно укреплённым опорным пунктом немцев Барановкой и, форсировав реку Псёл, очистила от противника северные кварталы города Сумы. Артиллерийские части дивизии способствовали успеху стрелковых подразделений при освобождении города Ромны, за что дивизия была награждена орденом Красного Знамени. Умело распределив огневые средства дивизии и маневрируя ими на поле боя, гвардии подполковник В. Д. Радченко в ходе продвижения к Днепру обеспечил отражение контратак противника, форсирование реки Десны и выход стрелковых подразделений на левый берег Днепра севернее Киева. Артиллерийские батареи, находившиеся в передовых частях дивизии, способствовали овладению штурмовыми отрядами крупного острова напротив села Вышгород, уничтожив при этом свыше 500 немецких солдат и офицеров. В ночь на 27 сентября 1943 года Василий Дмитриевич под интенсивным артиллерийским и миномётным огнём противника лично руководил переправой артиллерии через Днепр. Переправившись вместе со своими бойцами на правый берег реки, гвардии подполковник Радченко умело распределил огневые средства на плацдарме у села Лютеж, обеспечив его успешное закрепление. Артиллеристы способствовали отражению шести контратак и нанесли большой урон врагу, уничтожив 2 артиллерийских батареи и 2 одиночных орудия, шестиствольный миномёт, 11 станковых пулемётов. Огнём дивизионной артиллерии были подавлены артиллерийская и миномётная батареи, 4 шестиствольных миномёта, 3 орудия, 30 пулемётных точек. Плацдарм, захваченный и удержанный частями 167-й и 240-й стрелковых дивизий, получил название Лютежского и сыграл решающую роль при освобождении столицы Украины города Киева. За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками, форсирование реки Днепр и проявленные при этом отвагу и геройство указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 декабря 1943 года гвардии подполковнику Радченко Василию Дмитриевичу было присвоено звание Героя Советского Союза.

3 ноября 1943 года с Лютежского плацдарма советские войска перешли в наступление в рамках Киевской наступательной операции. В. Д. Радченко со своими артиллеристами участвовал в освобождении Киева, затем отражал танковый контрудар немцев под Фастовом, сражался за освобождение Правобережной Украины. Весной 1944 года Василий Дмитриевич получил звание гвардии полковника и в мае 1944 года принял под командование 23-ю отдельную истребительно-противотанковую бригаду Резерва Главного Командования, которая выводилась на переформирование в Житомирский учебный артиллерийский лагерь. В октябре 1944 года бригада была переброшена в Белоруссию, где до начала декабря находилась в резерве Ставки Верховного Главнокомандующего. 21 декабря 1944 года бригада Радченко была придана 31-й армии 3-го Белорусского фронта и начала подготовку к Восточно-Прусской операции. В начале января 1945 года немецкое командование предприняло попытку отбросить советские войска с территории Восточной Пруссии. 4 января позиции бригады к югу от города Гольдап были атакованы крупными силами пехоты и танков противника. Гвардии полковник В. Д. Радченко умело организовал оборону и лично руководил боем одного из полков бригады. Потеряв 12 танков, 2 самоходных артиллерийских установки и до роты пехоты, немцы отошли на исходные позиции. 13 января 1945 года войска 3-го Белорусского фронта начали Инстербургско-Кёнигсбергскую операцию. При прорыве долговременной глубоко эшелонированной обороны неприятеля в районе Гольдапа в период с 20 по 25 января бригада Радченко продемонстрировала отличную слаженность, маневренность и боевую выучку. Обеспечивая продвижение вперёд частей 71-го стрелкового корпуса своей армии, артиллеристы бригады уничтожили 11 противотанковых орудий противника, 18 станковых и 8 ручных пулемётов, до батальона вражеской пехоты. 6 февраля 1945 года бригаде Радченко был дан приказ пробиться на помощь оказавшимся в окружении в городе Ландбсберг советским частям. Действовать бригаде пришлось без поддержки пехоты, но артиллеристы блестяще справились с поставленной задачей, уничтожив в боях 5 танков и САУ, 22 пулемёта, 4 орудия противотанковой обороны и до батальона вражеской пехоты.

В феврале — марте 1945 года 23-я отдельная истребительно-противотанковая бригада полковника В. Д. Радченко участвовала в операции по окружению и ликвидации стопятидесятитысячной группировки врага северо-западнее населённого пункта Хейльсберг (Хейльсбергская операция), в ходе которой советскими войсками было уничтожено 93 тысячи немецких солдат и ещё 46 тысяч было взято в плен. В период с 6 по 9 апреля 1945 года Василий Дмитриевич со своими бойцами участвовал в штурме столицы Восточной Пруссии города-крепости Кёнигсберга.

После завершения Великой Отечественной войны гвардии полковник В. Д. Радченко продолжал службу в Советской Армии. В 1956 году по состоянию здоровья он вышел в отставку. Жил в городе Житомире. Работал в местном отделении Военно-научного общества. Активно участвовал в патриотическом воспитании молодёжи. 2 августа 1979 года Василий Дмитриевич скончался. Похоронен в Житомире.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» (24.12.1943);
• два ордена Ленина (24.12.1943; ??);
• два ордена Красного Знамени (21.04.1943; ??);
• орден Кутузова 2-й степени (19.04.1945);
• два ордена Красной Звезды (24.12.1942; ??);
• медали, в том числе:
  • медаль «За боевые заслуги» (03.11.1944);
  • медаль «За оборону Сталинграда»;
  • медаль «За взятие Кёнигсберга».

Память

• Имя Героя Советского Союза В. Д. Радченко увековечено на мемориале Героев Советского Союза — выпускников Киевского высшего зенитного ракетного инженерного училища имени С. М. Кирова.
• Имя Героя Советского Союза В. Д. Радченко носит Житомирский областной клуб книголюбов.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.
• Боевые звёзды киевлян: очерки о Героях Советского Союза — уроженцах Киева и Киевской области / сост.: И. В. Волков, К. Л. Клепик, А. К. Корнилов и др. — 3-е изд., перераб. — Киев: Политиздат Украины, 1983. — С. 349—351. — 518 с. — (Герои Советского Союза).
• В. П. Россовский. [kraeved.opck.org/biblioteka/lichnosti/zol_zvezd_orenburjya/zol_zvezd_orenburjya.pdf Золотые звезды Оренбуржья: биографический справочник]. — Челябинск: Южно-Уральское книжное издательство, 1989. — С. 361–362. — 508 с.
• [kraeved.opck.org/biblioteka/lichnosti/zol_zvezd_orenburjya_2/zol_zvezd_orenburjya_2.pdf Золотые звезды Оренбуржья: биографический справочник] / В. П. Россовский; ред. Е. А. Урбанович; рец. У. А. Батыров, Н. М. Румянцев. — 2-е перераб. изд.. — Оренбург: ИПК «Южный Урал», 2005. — С. 114-115. — 595 с. — ISBN 5-94461-009-3.

Документы

• [podvignaroda.mil.ru/ Общедоступный электронный банк документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»].

[www.podvignaroda.ru/?n=20389901 Представление к званию Героя Советского Союза].

[www.podvignaroda.ru/?n=16436073 Орден Красного Знамени (наградной лист и приказ о награждении от 21.04.1943)].

[www.podvignaroda.ru/?n=47048411 Орден Кутузова 2-й степени (наградной лист)].

[www.podvignaroda.ru/?n=46569387 Указ ПВС СССР о награждении орденом Кутузова 2-й степени].

[www.podvignaroda.ru/?n=10954307 Орден Красной Звезды (наградной лист и приказ о награждении от 24.12.1942)].

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=3716 Радченко, Василий Дмитриевич]. Сайт «Герои Страны».

• [www.az-libr.ru/Persons/000/Src/0008/82d931d7.shtml Радченко Василий Дмитриевич на www.az-libr.ru].
• [kraeved.opck.org/zemlaki/geroi_ss/r/radchenko.php История Оренбуржья].

Отрывок, характеризующий Радченко, Василий Дмитриевич

Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.


Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.
На другой день утром Марья Дмитриевна свозила барышень к Иверской и к m me Обер Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя. Марья Дмитриевна заказала почти всё приданое. Вернувшись она выгнала всех кроме Наташи из комнаты и подозвала свою любимицу к своему креслу.
– Ну теперь поговорим. Поздравляю тебя с женишком. Подцепила молодца! Я рада за тебя; и его с таких лет знаю (она указала на аршин от земли). – Наташа радостно краснела. – Я его люблю и всю семью его. Теперь слушай. Ты ведь знаешь, старик князь Николай очень не желал, чтоб сын женился. Нравный старик! Оно, разумеется, князь Андрей не дитя, и без него обойдется, да против воли в семью входить нехорошо. Надо мирно, любовно. Ты умница, сумеешь обойтись как надо. Ты добренько и умненько обойдись. Вот всё и хорошо будет.
Наташа молчала, как думала Марья Дмитриевна от застенчивости, но в сущности Наташе было неприятно, что вмешивались в ее дело любви князя Андрея, которое представлялось ей таким особенным от всех людских дел, что никто, по ее понятиям, не мог понимать его. Она любила и знала одного князя Андрея, он любил ее и должен был приехать на днях и взять ее. Больше ей ничего не нужно было.
– Ты видишь ли, я его давно знаю, и Машеньку, твою золовку, люблю. Золовки – колотовки, ну а уж эта мухи не обидит. Она меня просила ее с тобой свести. Ты завтра с отцом к ней поедешь, да приласкайся хорошенько: ты моложе ее. Как твой то приедет, а уж ты и с сестрой и с отцом знакома, и тебя полюбили. Так или нет? Ведь лучше будет?
– Лучше, – неохотно отвечала Наташа.


На другой день, по совету Марьи Дмитриевны, граф Илья Андреич поехал с Наташей к князю Николаю Андреичу. Граф с невеселым духом собирался на этот визит: в душе ему было страшно. Последнее свидание во время ополчения, когда граф в ответ на свое приглашение к обеду выслушал горячий выговор за недоставление людей, было памятно графу Илье Андреичу. Наташа, одевшись в свое лучшее платье, была напротив в самом веселом расположении духа. «Не может быть, чтобы они не полюбили меня, думала она: меня все всегда любили. И я так готова сделать для них всё, что они пожелают, так готова полюбить его – за то, что он отец, а ее за то, что она сестра, что не за что им не полюбить меня!»
Они подъехали к старому, мрачному дому на Вздвиженке и вошли в сени.
– Ну, Господи благослови, – проговорил граф, полу шутя, полу серьезно; но Наташа заметила, что отец ее заторопился, входя в переднюю, и робко, тихо спросил, дома ли князь и княжна. После доклада о их приезде между прислугой князя произошло смятение. Лакей, побежавший докладывать о них, был остановлен другим лакеем в зале и они шептали о чем то. В залу выбежала горничная девушка, и торопливо тоже говорила что то, упоминая о княжне. Наконец один старый, с сердитым видом лакей вышел и доложил Ростовым, что князь принять не может, а княжна просит к себе. Первая навстречу гостям вышла m lle Bourienne. Она особенно учтиво встретила отца с дочерью и проводила их к княжне. Княжна с взволнованным, испуганным и покрытым красными пятнами лицом выбежала, тяжело ступая, навстречу к гостям, и тщетно пытаясь казаться свободной и радушной. Наташа с первого взгляда не понравилась княжне Марье. Она ей показалась слишком нарядной, легкомысленно веселой и тщеславной. Княжна Марья не знала, что прежде, чем она увидала свою будущую невестку, она уже была дурно расположена к ней по невольной зависти к ее красоте, молодости и счастию и по ревности к любви своего брата. Кроме этого непреодолимого чувства антипатии к ней, княжна Марья в эту минуту была взволнована еще тем, что при докладе о приезде Ростовых, князь закричал, что ему их не нужно, что пусть княжна Марья принимает, если хочет, а чтоб к нему их не пускали. Княжна Марья решилась принять Ростовых, но всякую минуту боялась, как бы князь не сделал какую нибудь выходку, так как он казался очень взволнованным приездом Ростовых.
– Ну вот, я вам, княжна милая, привез мою певунью, – сказал граф, расшаркиваясь и беспокойно оглядываясь, как будто он боялся, не взойдет ли старый князь. – Уж как я рад, что вы познакомились… Жаль, жаль, что князь всё нездоров, – и сказав еще несколько общих фраз он встал. – Ежели позволите, княжна, на четверть часика вам прикинуть мою Наташу, я бы съездил, тут два шага, на Собачью Площадку, к Анне Семеновне, и заеду за ней.
Илья Андреич придумал эту дипломатическую хитрость для того, чтобы дать простор будущей золовке объясниться с своей невесткой (как он сказал это после дочери) и еще для того, чтобы избежать возможности встречи с князем, которого он боялся. Он не сказал этого дочери, но Наташа поняла этот страх и беспокойство своего отца и почувствовала себя оскорбленною. Она покраснела за своего отца, еще более рассердилась за то, что покраснела и смелым, вызывающим взглядом, говорившим про то, что она никого не боится, взглянула на княжну. Княжна сказала графу, что очень рада и просит его только пробыть подольше у Анны Семеновны, и Илья Андреич уехал.