Радченко, Владимир Иванович (генерал)

Владимир Иванович Радченко Володимир Іванович Радченко
Министр внутренних дел Украины
21 июля 1994 года — 3 июля 1995 года (и.о. до 28 июля 1994 года)
Предшественник:	Андрей Владимирович Василишин
Преемник:	Юрий Фёдорович Кравченко
Председатель СБУ
3 июля 1995 года — 22 апреля 1998 года
Предшественник:	Валерий Васильевич Маликов
Преемник:	Леонид Васильевич Деркач
Председатель СБУ
10 февраля 2001 года — 2 сентября 2003 года
Предшественник:	Леонид Васильевич Деркач
Преемник:	Игорь Петрович Смешко
Секретарь СНБО Украины
2 сентября 2003 года — 20 января 2005 года
Предшественник:	Евгений Кириллович Марчук
Преемник:	Пётр Алексеевич Порошенко
Рождение:	23 октября 1948(1948-10-23) (75 лет) Киев, УССР
Супруга:	Валентина Вячеславовна
Дети:	сын Виктор и дочь Елена
Награды:	именное огнестрельное оружие (дважды)

Владимир Иванович Ра́дченко (укр. Володимир Іванович Радченко, род. 23 октября 1948 года, Киев) — украинский деятель спецслужб, генерал армии (1998?). Министр внутренних дел Украины (1994—1995), дважды председатель СБУ (1995—1998, 2001—2003), секретарь Совета национальной безопасности и обороны Украины (2003—2005), вице-премьер-министр Украины (2007).

Биография

Украинец.

В 1971 году окончил Киевский технологический институт легкой промышленности (КТИЛП) по специальности «Технология химических волокон», инженер химик-технолог.

В органах КГБ СССР с 1971 года. В 1972 году окончил Высшие курсы КГБ СССР в Минске. С сентября того же года служил в управлении КГБ по Киеву и Киевской области: оперуполномоченный, старший оперуполномоченный, заместитель начальника, начальник отдела. С марта 1982 года по октябрь 1990 года — в управлении КГБ по Ровенской области: старший оперуполномоченный, начальник отделения, заместитель начальника отдела. В 1986 году окончил курсы при Высшей Краснознаменной школе КГБ СССР. В 1990 году как сторонник идеи независимости Украины снят с должности и переведён в действующий резерв.

Разработка В. Малинковича

На службе в КГБ проводил разработку известного украинского диссидента В. Малинковича. Во время одного из собеседований В. Радченко потребовал от В. Малинковича подписать заявление о роспуске украинской Хельсинкской группы; после отказа это сделать В. Малинкович был избит неизвестными. В сентябре 1979 года против диссидента была устроена новая провокация, на него поступило заявление об изнасиловании. В. Радченко поставил ультиматум: либо эмиграция, либо арест; он же угрожал жене В. Малинковича отправить их дочь в детский дом, её саму арестовать. В ночь на 1 января 1980 года Владимир Малинкович с семьёй выехал в Западную Германию, где впоследствии успешно работал в редакции Радио Свобода в Мюнхене. После возвращения на Украину в 1992 Малинкович работал главой информационно-аналитического центра президента Кучмы, советником президента. После назначения Радченко на пост министра внутренних дел Украины Малинкович демонстративно подал в отставку. На вопрос коллег: по какой причине он уходит, Малинкович указал пальцем прямо на присутствующего Радченко: «Из-за этого».

В независимой Украине

Летом 1991 года полковник В. Радченко возвращён на службу и в июле этого года стал заместителем начальника управления КГБ по Ровенской области, генерал-майор. С января 1992 года — начальник управления Службы безопасности Украины по Тернопольской области. С августа 1993 года — начальник Управления СБУ по борьбе с коррупцией и организованной преступностью. С марта 1994 года — заместитель главы Службы безопасности Украины- начальник Управления по борьбе с коррупцией и организованной преступностью, генерал-лейтенант. Его называли протеже Е. К. Марчука.

В начале июля 1994 года новоизбранным в том же месяце президентом Украины Л. Д. Кучмой назначен исполняющим обязанности министра, а в конце того же месяца стал министром внутренних дел Украины.

С июля 1995 года по апрель 1998 года председатель Службы безопасности Украины. Воинское звание генерал армии присвоено в 1998 году.

Член Совета национальной безопасности и обороны (с 1996 г.), член Координационного комитета по борьбе с коррупцией и организованной преступностью (с 1994 г.), член Совета по вопросам сохранения национального культурного наследия (с 1997 г.), член Координационного совета по вопросам судебно-правовой реформы при Президенте Украины (с 1997 г.).

В апреле 1998 года Владимир Радченко написал рапорт по собственному желанию и впоследствии стал первым заместителем тогдашнего секретаря СНБО Владимира Горбулина. С апреля 1998 года Президент Украины Леонид Кучма перевёл В. Радченко на должность первого заместителя Секретаря Совета национальной безопасности и обороны Украины.

После скандала с прослушкой президентского кабинета (см. Кассетный скандал), президент Леонид Кучма в феврале 2001 года во второй раз назначил Владимира Радченко председателем СБУ, он сменил Леонида Деркача. С февраля 2001 по сентябрь 2003 года второй раз занимал пост руководителя Службы безопасности Украины. Отмечая его назначение, лидер СПУ А. Мороз охарактеризовал его как профессионала, не запятнавшего себя связями с криминально-финансовыми группами.

С сентября 2003 года секретарь Совета национальной безопасности и обороны Украины. (Эта должность была вакантной с конца июня того года после назначения Евгения Марчука министром обороны.) В мае 2004 года Владимир Радченко оказался в центре внимания в связи с «кассетным скандалом»: украинский бизнесмен Владимир Цвиль обвинил его и некоторых других в том, что они якобы знали о том, что в кабинете Президента майор Госохраны Николай Мельниченко вел записи. Его отставка с должности секретаря СНБО была принята в январе 2005 года президентом Кучмой перед сложением полномочий главы государства.

С августа 2006 года – советник председателя СБУ, а в ноябре 2006 года премьер-министр Украины Виктор Янукович назначил В. Радченко еще и своим советником на общественных началах. С 12 января по 25 мая 2007 года он вице-премьер Правительства Украины, курировал силовой блок. Был уволен парламентским большинством 25 мая 2007 года на очередном пике политического кризиса, сопровождающегося острой борьбой за власть между правящей коалицией с одной стороны и Президентом с парламентской оппозицией — с другой. Официальной причиной увольнения стало заявление Вице-премьера, написанное «по собственному желанию» якобы в связи с «рецидивом старой болезни». По другой версии, как писало издание «Украинская правда», «судьбу Радченко предопределила его привычка не вмешиваться при возникновении глобального политического противостояния».

Жена Валентина Вячеславовна — кандидат химических наук, доцент. Есть сын и дочь.

Присвоение воинских званий

• Генерал-лейтенант - 15 июня 1994
• Генерал-полковник - 7 мая 1995
• Генерал армии Украины - 1998

Награды

• Орден «Знак Почёта»
• Орден Богдана Хмельницкого III степени (22 октября 1998) — за значительный личный вклад в укрепление государственной безопасности Украины
• Дважды награждался именным огнестрельным оружием президентом Леонидом Кучмой (1995, 2000)
• другие награды

Источники

• [www.ssu.gov.ua/sbu/control/uk/publish/article?art_id=55310&cat_id=38846 Руководство СБУ] (укр.)
• Василий Волга о генерале В. И. Радченко [vvolga.at.ua/index/0-34]

Отрывок, характеризующий Радченко, Владимир Иванович (генерал)

– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.


Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.


Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.