Разгром ихэтуаней в Южной Маньчжурии

Разгром ихэтуаней в Южной Маньчжурии
Основной конфликт: Ихэтуаньское восстание
ЮМЖД
Дата	июнь-ноябрь 1900
Место	Южная Маньчжурия
Итог	русская оккупация Маньчжурии
Противники
Российская империя Российская империя Империя Цин Ихэтуани
Командующие
Е. И. Алексеев Д. И. Суботич К. В. Церпицкий неизвестно
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
неизвестно неизвестно

Разгром ихэтуаней в Южной Маньчжурии — эпизод восстания ихэтуаней, связанный с действиями русских войск, размещавшихся в Квантунской области.

В начале июня 1900 года в Квантунской области находилось около 23 тысяч русских солдат и офицеров сухопутных войск. 3 июля Е. И. Алексеев объявил китайскому населению о том, что все те, кто будет пытаться организовать беспорядки, будут жестоко наказаны. 7 июня Квантунская область была переведена на военное положение. По высочайшему повелению Алексееву было разрешено призывать на службу чинов запаса, проживающих в области.

14 июня по приказу Алексеева русские войска без боя заняли находившийся по соседству с Квантунской областью город Циньедоу. С 15 июня начались работы по укреплению самой узкой части перешейка Гуаньдунского полуострова — т. н. «цзиньчжоуской позиции», на которой были установлены 51 орудие, 8 пулемётов, 3 ракетные батареи. 17 июня всем жителям Квантунской области, кроме европейцев, под угрозой военного суда было приказано сдать оружие.

К середине июля войска Квантунской области вели упорные бои с регулярной китайской армией. К концу июля русские разгромили китайские части между Порт-Артуром и Инкоу, и восстановили движение на этом участке КВЖД. Параллельно русские войска начали наступление на восток, чтобы выбить китайские войска с побережья до границы с Кореей, однако до середины августа не смогли продвинуться далее посёлка Бицзыво.

14 августа Алексеев получил телеграмму от военного министра, в которой сообщалось Высочайшее повеление о наступлении Южно-маньчжурского отряда к Мукдену. Операция возлагалась на генерал-лейтенанта Д. И. Суботича с подчинением ему всех войск в Южной Маньчжурии. Под началом Суботича собралось 18,5 батальонов, 68 полков при 18 осадных орудиях, два эскадрона кавалерии, две казачьих сотни, три сапёрные роты, одно телеграфное отделение, полтора артиллерийских и один инженерный парк.

10 сентября выступил авангард под командованием генерал-майора Флейшера. На следующий день был занят город Старый Нючжуан. 14 сентября русский отряд выбил китайцев с позиций у реки Шахэ. 15 сентября отряд двинулся к Ляояну, но на полпути ему преградили дорогу китайские войска, занявшие выгодную позицию по длинному труднодоступному кряжу. В результате боя китайцы были разгромлены, и без боя очистили Ляоян.

18 сентября русские войска остановились на ночлег в 10 верстах от Мукдена, где Суботичем было получено прошение от мукденских купцов и христиан о скорейшем занятии города, в котором сообщалось, что губернатор Шоу Шань и прочие чиновники уже три дня как бежали, в результате чего в городе царит безвластие, чернь громит дома. Поэтому войска двинулись вперёд, и к ночи город был в русских руках. На следующий день в Мукденский дворец торжественно вступил генерал Суботич.

26 октября начальником Южно-Маньчжурского отряда был назначен генерал-лейтенант Церпицкий. После занятия Ляоси основные усилия были направлены на восточную часть Ляодуна, где первоочередной задачей стало занятие расположенного на пути в Корею города Фэнхуанчэн. Для этой цели в Ляояне был сформирован отряд из 6 рот пехоты, 3 казачьих сотен, 1 эскадрона кавалерии и 8 орудий под командованием генерала Штакельберга. 14 ноября передовой конный отряд достиг Фэнхуанчэна, а на следующий день туда вступил генерал Штакельберг с основными силами. 23 ноября отряд Штакельберга подошёл к городу Дагушань, затем повернул на запад и занял город Сюянь. К концу ноября русские войска вернулись на КВЖД.

Отряд полковника П. И. Мищенко выдвинулся на восток от Мукдена, 26 ноября вошёл в город Синцзин, а 5 декабря успешно вернулся в Мукден.

Источники

• А. Б. Широкорад «Россия и Китай. Конфликты и сотрудничество» — Москва: «Вече», 2004. ISBN 5-94538-399-6
• К. П. Кушаков «Южно-Маньчжурские беспорядки в 1900 г., или Боксерское восстание» — Москва: «Экзамен», 2009. ISBN 978-5-377-01399-0

Отрывок, характеризующий Разгром ихэтуаней в Южной Маньчжурии

Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.