Гаечный ключ
Поделись знанием:
Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
(перенаправлено с «Раздвижной ключ»)
Га́ечный ключ — инструмент для соединения (рассоединения) резьбового соединения путём закручивания (раскручивания) болтов, гаек и других деталей. Ключи разделяются на две группы: охватывающие и охватываемые. Размер зева (отверстия) стандартизирован[1] и измеряется в миллиметрах (метрические), либо долях дюйма (дюймовые). Фраза «ключ на 14» означает, что размер зева равен 14 миллиметрам.
Содержание
История изобретения
Первые упоминания о гаечном ключе в Европе встречаются в XV веке. Однако широкое распространение гаечные ключи получили только в XIX веке. Одной из первых на производстве гаечных ключей специализировалась фирма Mauser. Сейчас невозможно определить авторство изобретения гаечного ключа. В XIX—XX веках зарегистрировано множество патентов на разные модели ключей. Самые первые модели разводных ключей с переставляемыми губками были изобретены Эдвином Бердом Баддингом (англ. Edwin Beard Budding), а модель раздвижного ключа (так называемый «французский») изобрёл и запатентовал Ле Руа-Трибо в 1837. Петтер Юхансон в 1892 модифицировал разводной ключ, добавив в конструкцию червяк, такой ключ долгое время назывался «шведским». Поскольку существовало большое количество конструкций и патентов на разные типы ключей, никакой классификации изначально не придерживались. Только в конце XIX — начале XX веков окончательно наметилось разделение стандартов ключей на метрическую и дюймовую системы.
Сфера применения
Несмотря на простоту конструкции, гаечный ключ применяется практически во всех областях техники для сборки механизмов различных уровней сложности. Некоторые типы ключей применяются даже на Международной космической станции.
Наиболее распространённым типом гаечного ключа является обычный двухрожковый ключ. Большинство ключей в настоящее время изготавливаются из специальной инструментальной стали, содержащей хром и ванадий.
Типы гаечных ключей
Монолитные
- Рожковый (с открытым зевом) — ключ, рабочий профиль которого охватывает крепежную деталь с двух или трёх сторон. Имеет U-образную форму. Зачастую рожковые ключи двухсторонние, с близкими по размеру рабочими областями. Рабочая область ключа повёрнута под углом 15° к продольной оси инструмента, что обеспечивает больший рабочий диапазон в труднодоступных местах.
- Накидной — рабочий профиль которых охватывает крепёжную деталь со всех сторон, повторяя профиль детали. Такой тип ключей, в основном, тоже двухсторонний. Также применяются накидные (кольцевые) ключи с храповиком, позволяющим откручивать (закручивать) гайку (болт), не переставляя ключа.
- Комбинированный — на одном конце тела которых расположена рожковая, а на другом — накидная головка. Обе головки таких ключей имеют одинаковый размер.
- Торцевой — ключ, предназначенный для закручивания деталей, расположенных в труднодоступных или специфических местах, когда применение других типов ключей невозможно, например, в углублениях. Широко применяется для крепления колёс автомобилей.
Разводные
- Разводной (шведский ключ, шведик, шведка) — разновидность рожкового ключа, у которого просвет губок (размер ключа) может плавно изменяться в широких пределах. Под разводным обычно понимается ключ, у которого одна из губок приводится в движение червяком — самая используемая ныне разновидность разводного ключа.
- Трубный (трубный рычажный, газовый) — является разновидностью разводного ключа; позволяет зажимать охватываемую деталь при помощи рычага.
- Переставной ключ (шерница, «щучки») — часто применяемый водопроводчиками для захвата трубы различного диаметра.
- Французский ключ (монки) — популярная в XIX и первой половине XX века разновидность разводного ключа.
- Llave alavesa.png
- Plumber key.jpg
- Wasserpumpenzangenschluessel-kl.jpg
Переставной ключ
- Monkey and Stillson wrenches.png
Ключи Monkey и Stillson
- Klucz francuski.JPG
Французский ключ
Составные
- Гнездовые (торцовые головки): состоят из полого гнезда (торцовой головки), которые используются для откручивания/закручивания гаек болтов различных размеров, насадок торцевого типа и дополнительных приспособлений для работы с ключом — коротких и длинных рукояток, рукояток с карданным валом.
Ручка к гнездовым ключам может быть:
- шарнирной;
- с храповым механизмом (трещоткой), такая ручка позволяет работать с деталью, не переставляя ключ;
- изогнутой;
- с отвёрточной рукояткой.
Гнездовые ключи поставляются с набором насадок и определённым набором ручек.
- Гнездовой, типа «вороньи лапки» (Crowfoot): ключ той же конструкции, что и обычный гнездовой, но профиль губок отличается от стандартного. Используются в случае ограниченного пространства при работе с деталями.
- Гнущийся (типа Saltus): торцевой двухсторонний ключ без сменных насадок с гибким сочленением посередине.
- Socket wrench and sockets.JPG
Гнездовой ключ: ручка с трещоткой, карданный адаптер, насадки
- Simple Screw Bits kit -02.jpg
Простой набор инструментальных бит, с удлинителем 1 1/4" и ручной «трещоткой»
Со специфическим профилем
- Шестигранный (ключ Аллена, INBUS): Г-образный ключ, изготовленный из шестигранной заготовки различных размеров. Название «инбусовый» (INBUS’овый) является жаргонизмом от кальки с немецкого INBUS (нем. Innensechskantschraube Bauer und Schaurte, что на русский язык переводится как «винт с внутренним шестигранником Bauer & Schaurte»). Профессиональный ключ — качественно изготовленный, со специальной обработкой рабочей части (некачественный ключи часто сминаются и вследствие этого становятся непригодны). Стороны ключа имеют разную длину и форму наконечника с разных сторон: меньшая сторона имеет гладкий срез и за счёт большей длины другой стороны позволяет в таком случае использовать ключ как рычаг; бо́льшая сторона заканчивается специальной проточкой и позволяет использовать ключ, установленный в шлиц болта, не под прямым углом а с некоторым отступлением от вертикали — это позволяет выкрутить (закрутить) болт из трудно расположенной позиции.
- Бристольский (Bristol): как и шестигранный, предназначен для работы с деталями с утопленными гнёздами. Отличается формой профиля — с шестью или более квадратными зубьями. Применяется для работы с хрупкими и непрочными материалами.
- Звездообразный (Torx) — сходный с шестигранным тип ключа, профиль в виде шестиконечной звезды. Применяется в компьютерном и велосипедном оборудовании.
- Ременные и цепные: самозатягивающиеся ключи с цепью или ремнём из кожи или резины. Применяется для плавного вращения цилиндрических деталей.
Специальные
- Вороток:
- Плашкодержатель: двуручный ключ, предназначенный для крепления плашек при резьбонарезании.
- Шпиндельные: позволяющие затянуть шпиндель сверильной машины (дрели). Также шпиндельным является двуглавый стокс, для затяжки гайки шпинделя углошлифовальной машины (болгарки). Раньше подобные ключи применялись для сборки/разборки рабочего конуса сепаратора молока на сливки и обрат.
- Динамометрический (тарировочный ключ): — ключ с регулируемым и измеряемым крутящим моментом, применяется в случаях, требующих точного момента затяжки, также как измерительный инструмент в метрологии.
- Баночный: предназначен для открывания больших банок, цилиндрических канистр, цистерн.
- Ушковый: применяется для работы с болтами нестандартной формы, часто применяется для предотвращения краж автомобильных колес.
- Настроечный: используется настройщиками для регулирования натяжения струн музыкальных инструментов при помощи колков.
- Шлицевой: наружный либо внутренний, имеет более, чем 12 граней.
- Кареточный: для отворачивания «кареточных» круглых гаек с прорезями с торцевой части либо отверстиями.
- Игольчатый: торцовая головка без граней, внутренняя полость которой заполнена подпружиненными игольчатыми стержнями. При надевании на болт (гайку) упирающиеся на болт (гайку) иглы утапливаются, а остальные плотно его (её) охватывают, позволяя открутить (закрутить) нестандартный болт (гайку).
- Комбинированный регулировочный (контрящий): «ключ в ключе», позволяющий отрегулировать (например, клапанные зазоры в ГРМ ДВС) и законтрить узел, одновременно удерживая регулировочный элемент.
- Спицной: со специальным углублением для колёсных спиц, например, в двухколёсных велосипедах.
- Велосипедные: разнообразное семейство узкоспециализированных ключей для ремонта и техобслуживания велосипедов, включающих так называемые «семейные» универсальные ключи. Это плоские ключи довольно большой площади с выбитыми в нем шестиугольными отверстиями разных размеров, и, как правило, с двумя кареточными ключами-выемками.
- Специальные трёх-, пяти-, семи- и восьмигранные торцевые головки: подобные болты (гайки) применяются в тормозных механизмах устаревших автомобилей иностранного производства. Например: пятигранные болты в тормозных механизмах Subaru Libero (Domingo); трёхгранные: запорные механизмы в железнодорожных вагонах.
- Экстракторы: ключи и приспособления для откручивания болтов с оторванными головками (тела болта), болтов (гаек) с сорванными гранями. Для откручивания болтов (гаек) с сорванными гранями эффективно применяется кольцевой экстрактор. Это рукоятка с кольцом на конце, с резьбовыми отверстиями с боку, куда вкручиваются острия клинышки, которые врезаются в тело сорванной гайки (болта). Фиксируясь таким образом, они позволяют открутить болт (гайку) с сорванными гранями. Для выкручивания тела болта с оторванной головкой применяют «спиралевидный конус». В теле болта предварительно сверлится отверстие, куда вставляется кончик конуса. Спиралевидные канавки «левой резьбы». Прокручиваясь против часовой стрелки на откручивание, канавки врезаются в тело болта, экстрактор-конус ввинчивается в тело болта и в какой-то момент тело болта начинает выкручиваться.
- Hex keys in box.JPG
Набор шестигранных ключей для винтов с внутренним шестигранником
- Kugel-Inbus.jpg
Бо́льшая сторона профессиональных шестигранных ключей заканчивается специальной проточкой
- Oil-filter-wrench.jpg
Самозатягивающиеся ключи с цепью
- Spoke wrench in use.jpg
Спицной ключ и спица
- Hakenschlüssel.jpg
Велосипедный ключ
- Torque wrench side view 0691.jpg
Тарировочный ключ
В культуре и символике
Идеограмма с изображением гаечного ключа практически однозначно ассоциируется с ремонтом или сервисным обслуживанием.
- Пам.Шевченко Колхозник крупно.JPG
Разводной ключ в руках колхозника. Фрагмент памятника Тарасу Шевченко в Харькове
- 7.4 Russian road sign.svg
Дорожный знак в России: Техническое обслуживание автомобилей
- Перекрещённые молоток и французский ключ в СССР и России используется в качестве символа различных военно-технических служб
- Rkka2 colour.svg
Петличный знак военно-технического состава РККА образца 1936 года
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Средняя эмблема Военно-топографической службы ВС РФ
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Герб Министерства путей сообщения РФ (1992)
См. также
Напишите отзыв о статье "Гаечный ключ"
Примечания
- ↑ ГОСТ 6424-73 — Зев (отверстие), конец ключа и размер «под ключ».
Источники
- [www.adjustable.archivist.info/shist.html Museum of The Adjustable Spanner]. Проверено 30 августа 2006. [www.webcitation.org/65UmCuHSa Архивировано из первоисточника 16 февраля 2012]. (англ.)
- [www.esa.int/esaHS/SEM490815QE_iss_0.html Spacewalk from the ISS]. Проверено 4 сентября 2006. [www.webcitation.org/65UmDwtcE Архивировано из первоисточника 16 февраля 2012]. (англ.)
- [zerodragon.ucoz.com/load/kniga_frantishek_ilek_jozef_kuba_jaroslava_ilkova_quot_mirovye_izobretenija_v_datakh_quot/1-1-0-25 Илек Ф., Куба Й., Илкова Я. Мировые изобретения в датах.]. Проверено 13 июля 2010. [www.webcitation.org/65UmEV7do Архивировано из первоисточника 16 февраля 2012]. (рус.) — Ташкент: Издательский центр «Академия», 1982.
Ссылки
- [www.adjustable.archivist.info Музей разводного ключа Museum of The Adjustable Spanner] (англ.)
- [www.zr.ru/a/11886/ Из истории гаечного ключа. Ключевой момент. Журнал «За рулём» № 11.2005]
- [www.tpub.com/content/aviation/14001/css/14001_14.htm Описание гаечных ключей и правила пользования ими] (англ.)
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Гаечный ключ
Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
