Раззано, Виржини

Виржини Раззано
Место проживания	Ним, Франция
Место рождения	Дижон, Франция
Рост	174 см
Вес	67 кг
Начало карьеры	1999
Рабочая рука	правая
Удар слева	двуручный
Тренер	Бертран де Дусья
Призовые, долл.	2 983 621
Одиночный разряд
Матчей в/п	355 - 300
Титулов	2 WTA, 5 ITF
Наивысшая позиция	16 (14 сентября 2009)
Турниры серии Большого шлема
Австралия	3-й раунд ( 2001, 2006, 2008-09 )
Франция	4-й раунд ( 2009 )
Уимблдон	4-й раунд ( 2009 )
США	4-й раунд ( 2006 )
Парный разряд
Матчей в/п	59 - 81
Титулов	1 WTA, 5 ITF
Наивысшая позиция	82 (12 февраля 2001)
Турниры серии Большого шлема
Австралия	2-й раунд ( 2002, 2010, 2012 )
Франция	2-й раунд ( 2000 )
Уимблдон	2-й раунд ( 2001, 2005 )
США	1/4 финала ( 2008 )
Последнее обновление: 9 декабря 2013

Виржини Раззано (фр. Virginie Razzano, родилась 12 мая 1983 года в Дижоне, Франция) — французская профессиональная теннисистка.

• Победительница двух юниорских турниров Большого шлема в одиночном разряде (Roland Garros-1999 и Australian Open-2000).
• Победительница одного юниорского турнира Большого шлема в паре (Australian Open-1999).
• Победительница трёх турниров WTA (2 — в одиночном разряде).
• Экс-2-я ракетка мира в парном юниорском рейтинге.
• Экс-3-я ракетка мира в одиночном юниорском рейтинге.

Общая информация

Виржини — одна из двух дочерей Терезы и Франсуа Раззано. Её младшую сестру зовут Орели. Родители француженки далеки от профессионального спорта: её мать — воспитательница в детском саду, а отец — полицейский.

Раззано начала заниматься теннисом в 7 лет. Любимое покрытие — хард Greenset.

Спортивная карьера

Начало карьеры

Во второй половине 1990-х годов Виржини весьма результативно играла различные юниорские соревнования, регулярно приглашалась в сборную Франции на различные командные турниры. Пик выступлений в соревнованиях старших юниоров пришёлся на 1999 год: француженка стабильно провела несколько турниров старших категорий, записав на свой счёт двойную победу на Australian Open (парное соревнование было взято вместе с гречанкой Элени Данилиду). а также несколько выходов в полуфинал на соревнованиях поменьше. Итогом всего этого стало место в Top3 и одиночного и парного юниорских рейтингов.

В 2000 году Виржини выступала в юниорском туре весьма эпизодически. Главной целью на сезон стал выигрыш домашнего турнира Большого шлема, а также чемпионата Европы. Первое её не без труда, но удалось (Мария-Эмилия Салерни была обыграна лишь по итогам четырнадцатого гейма решающего сета), то на европейском первенстве Раззано выбыла уже в третьем круге.

Дебют француженки во взрослом туре происходит в 1998 году. ФФТ решает проверить одну из своих юных надежд сразу в боевых условиях, предоставив Виржини начать профессиональную карьеру с матча отборочного турнира домашнего соревнования Большого шлема. Раззано уступает ту встречу, но навязывает своей сопернице — тогдашней 126-й ракетке мира Саманте Смит из Великобритании трёхсетовую борьбу.

Через сезон — в 1999 году — Раззано сыграла помимо Roland Garros ещё несколько соревнований ITF, на трёх из которых она смогла добраться до титульного матча.

В 2000 году приходит первая победа над игроком Top100 — в квалификации турнира в Страсбурге француженка переиграла переиграна Алину Жидкову (на тот момент 91-я ракетка мира). К концу года результат улучшен е щё несколько раз, а в декабре одержана первая победа над игроком Top50 — в полуфинале победного турнира в Сержи-Понтуазе переиграна Жюстин Энен.

2001 год оказывается богатым на события: Раззано впервые крупно проявляет себя на парных соревнованиях среди взрослых, ассистируя Эмили Луа при походе к титулу на зальном турнире в Париже. Рост общей стабильности выступлений в одиночном разряде выводит её к концу года в число ста сильнейших одиночниц мира. Продолжает улучшаться рекорд победы над самым высокорейтинговым игроком — после победы над Анке Хубер во втором круге Roland Garros на её счету значится дебютная победа над игроком Top20.

В этом же году происходит дебют Виржини в Кубке Федерации (в матче со сборной Италии): в ничего не решавшей парной встрече Раззано в паре с Натали Деши уступают Роберте Винчи и Джулии Казони.

2004-05

В июне, пройдя квалификацию, Раззано доходит до 3 круга на Уимблдоне (попутно переиграны Елена Лиховцева и Светлана Кузнецова). Возвращение в осеннюю Европу принесло всплеск результатов — выигран одиночный турнир в Бордо (в финале переиграна Эмили Луа) и добыт полуфинал парного турнира там же (вместе со Стефани Форетц). Затем удалось дойти до финала в Бьелле (проигрыш Квете Пешке). Потом был добыт четвертьфинал в Жироне. Короткий визит в Азию и первый финал одиночного турнира WTA — в финале Ташкента не удалось обыграть Николь Вайдишову — 7-5, 3-6, 2-6.

В стартовых 7 турнирах сезона-2005 было одержано лишь 2 победы (но и тут есть что отметить — в Антверпене была переиграна Ана Иванович из Сербии и Черногории). Переход на грунт принёс всплеск результатов — в Амелия-Айленде удалось дойти до полуфинала (попутно переиграны сразу три сеянные теннисистки — во втором раунде была пройдена Алисия Молик, в третьем — Ай Сугияма, в четвертьфинале — Вера Звонарёва). В апреле Виржини помогла сборной Франции пройти во второй раунд мировой группы 1 Кубка Федерации — француженки выиграли выездной матч у сборной Австрии 4-1, Виржини выиграла все 3 матча, на которые её поставили (в том числе и парную встречу вместе с Натали Деши). В ходе европейского сезона на грунте удалось добиться двух третьих кругов (в Берлине и Париже).

Все три турнира на траве синхронно заканчивались во втором раунде.

Полуторамесячной перерыв в официальных соревнованиях не принёс существенных изменений — всё те же 1-2 круг и к октябрьскому турниру в Москве уже пришлось играть квалификационный отбор. Год завершила серией из 4 поражений подряд. В рейтинге удалось занять наивысшую на тот момент позицию — Виржини закончила сезон 51-й.

2006-07

Француженка провела год неудачно — при удачной жеребьёвке доходила лишь до второго-третьего круга, иногда обыгрывала сильных соперников (в Париже удалось обыграть 35-ю ракетку мира Квету Пешке, в Берлине — 22-ю (Ай Сугияма). К Монреалю была вынуждена играть кое-где квалификационные турниры.

Всплеск результатов пришёлся на US Open — Виржини в первый раз в карьере доходит до 4 круга турнира Большого Шлема в одиночном разряде (попутно обыграна 9-я ракетка мира Мартина Хингис — 6-2, 6-4). Год завершила серией турниров в Европе. Удалось добиться четвертьфинала в Барселоне (ITF , Грунт) и финала в Жуе-ле-Тур (ITF , Хард, зал). В двух турнирах WTA (коими завершался сезон) не прошла квалификацию.

Худший сезон с точки зрения одиночного рейтинга за время дебюта в Top100 (последние 6 лет) — лишь 87-е место.

2007 год принёс первые крупные успехи: на старте сезона одерживает 5 побед подряд в Окленде, доходя из квалификации до четвертьфинала (попутно обыгрывая Даниэлу Гантухову), где на отказе уступает Вере Звонарёвой. К Индиан-Уэллсу набрала достаточный рейтинг, чтобы перестать играть квалификационные турниры (став 71-й).

В июне Виржини дошла до полуфинала на турнире в Барселоне, где уступила Эдине Галловиц из Румынии — 3-6. 4-6. Оба европейских турнира Большого Шлема завершила уже в первом круге (В Париже уступила Милагрос Секере, в на Уимблдоне — Ивонн Мойсбургер).

В августе наметился серьёзный рост стабильности результатов — в Лос-Анджелесе (попутно обыграны Шахар Пеер и Анна Чакветадзе) и Торонто удалось добиться четвертьфиналов, а в Форрест-Хиллз и вовсе получилось дойти до первого за три последних года финала одиночного турнира WTA.

На US Open пришлось закончить уже во втором круге (по сетке пришлось сыграть с набиравшей силу Агнешкой Радваньской из Польши). Однако, последововавший за этим визит на турниры в Азию стал поистине триумфальным — серия из 11 побед подряд (в том числе над Флавией Пеннеттой и Винус Уильямс) и 2 первых титула WTA в одиночном разряде (Гуанчжоу и Токио).

Год завершала на не бывало высокой (до того) 28-й позиции в рейтинге (по ходу сезона удавалось подняться на 27-ю).

2008

Год начала по восходящей — в каждом следующем турнире во время австралийского турне проводила на матч больше. На Australian Open дошла до третьего круга, где уступила третьему номеру посева Елене Янкович из Сербии. В феврале (в составе национальной сборной Франции) провела матч первого раунда мировой группы 1 Кубка Федерации против сборной Китая. Француженки проиграли 2-3. Виржини отметилась победой над Ли На, а также поражениями от Пэн Шуай и (вместе с Натали Деши) от дуэта Янь Цзы / Чжэн Цзе. Затем она дошла до четвертьфинала на домашнем Open Gaz de France (переиграв Алёну Бондаренко и Ализе Корне). Дальнейший сезон на харде не сложился — на трёх турнирах (в Дохе, Индиан-Уэллсе и Майами (все — 1-я категория)) была одержана лишь одна победа.

С переходом на грунт вернулись и результаты — в Амелия-Айленде удалось дойти до четвертьфинала, где пришлось завершить борьбу после матча с Ализе Корне. Затем снова пришлось съездить в Азию на матч Кубка Федерации — на матч со сборной Японии. Встреча была выиграна 4-1 (Виржини выиграла оба своих одиночных матча). Возвращение в Тур прошло в традициях весеннего сезона на харде — лишь две победы за 7 турниров с Берлина по Лос-Анджелес (по одной — в Риме и Истборне). На фоне этого удалось неплохо выступить на Roland Garros — в миксте (вместе с Рогиром Вассеном) удалось добиться четвертьфинала. Небольшой всплеск результатов пришёлся на Монреаль, где были одержаны сразу 2 победы (в том числе над Верой Звонарёвой).

Год завершился очередной маловразумительной серией — на 5 турнирах (с Олимпиады по Пекин) были одержаны лишь 2 победы. Однако, на US Open удалось дойти до четвертьфинала в парном турнире (вместе с Доминикой Цибулковой). Год завершила 59-й в рейтинге.

2009

Подготовку к Открытому чемпионату Австралии начала в новозеландском Окленде — уже в первом раунде уступив Барбаре Заглавовой-Стрицовой в трёх сетах. Затем был турнир в Хобарте — одержав 3 победы Виржини дошла до полуфинала, где её остановила будущая победительниц а турнира Петра Квитова.

Сам австралийский турнир Большого шлема прошёл удачно — во втором раунде француженка выбила одну из сеянных, но в третьем в борьбе уступила другой — Доминика Цибулкова из Словакии оказалась сильнее — 7-5, 7-5. Опыты в паре (вместе всё с той же Цибулковой) закончились уже в первом раунде — вторые сеянные Медина/Паскуаль были сильнее 6-1, 6-3.

Повторив достижения Окленда на домашнем турнире в Париже француженка сотворила сенсацию на крупном турнире в ОАЭ — последовательно с пути были убраны вторая (Динара Сафина) и пятая (Вера Звонарёва) ракетки мира, но турнир выиграть не удалось — в финале Винус Уильямс не дала возможности выиграть — 6-4, 6-2.

Не слишком успешно выступив в Индиан-Уэллсе, Майами и Понте-Ведра-Бич Виржини добилась определённого рода успехов в Чарльстоне дойдя до четвертьфинала, где не имела шансов против 12-й ракетки мира Каролины Возняцки — 2-6. 0-6.

Сезон на грунте был завершён первым в карьере выходом в 4-й круг на Roland Garros, где уступила будущей полуфиналистке турнира Саманте Стосур из Австралии 1-6, 2-6.

Сезон на траве принёс финал в Истборне (поражение от 9-й ракетки мира Каролины Возняцки — 6-7, 5-7) и 4-й круг Уимблдона (поражение от Франчески Скьявоне — 2-6, 6-7).

Дальнейший сезон не заладился — 4 из 6 турниров после Уимблдона Виржини завершала в первом раунде, а с Пекина и вовсе пришлось сняться — замучали боли в левой икроножной мышце. Однако и тут удалось отметится победами над некоторыми сильными игроками — в Торонто была переиграна Флавия Пеннетта, а в Нью-Хейвене — Патти Шнидер и Агнешка Радваньская.

14 сентября поднялась на высшую в своей карьере позицию в одиночном рейтинге, став 16-й. Год завершила 19-й.

2010-11

Начавшаяся после Нью-Хэйвена-2009 серия не самых лучших результатов продолжается и в новом году — за 8 сыгранных в одиночном разряде турниров удалось выиграть лишь 3 матча (у не самых сильных соперниц). Однако в Майами случился небольшой всплеск результатов — Виржини дошла до третьего круга, обыграв по дороге Чжэн Цзе. В дальнейшем Раззано нечасто появлялась на турнирах, стараясь залечить некстати полученную травму ноги и пытаясь нащупать нить своей игры. После Уимблдона француженка вылетела из Top120 одиночного рейтинга.

Небольшой всплеск случился в начале августа в Ванкувере — француженка добирается до финала. На US Open, по договорённости между французской и американской федерациями тенниса, Виржини получает специальное приглашение в основу. Француженка вполне оправдывает его — обыграв Закопалову и Бартоли Раззано впервые за 4 турнира Большого шлема дошла до третьего круга. Позже доходит до полуфинала на турнире ITF в Сен-Мало, где уступает Ализе Корне.

Новый сезон начинается со стабильно неплохих результатов: постепенно набирая форму, Раззано смотрится на корте всё увереннее. На соревнованиях в Сиднее Виржини из квалификации пробирается во второй раунд основы, где на равных три сета играет с будущей чемпионкой Ли На. Чуть позже вся сборная Франции чуть было не добивается сенсационной победы в матче Кубка Федерации против сборной России, но ведя 2-0 в матче до трёх побед западноевропейки в итоге уступают.

Весенний отрезок сезона проходит без особых успехов, а в мае Раззано постигает несчастье на личном фронте — накануне Roland Garros умирает её жених и личный тренер Седрик Нувель.

Новый подъём результатов происходит во время летней серии соревнований в Северной Америке: на соревнованиях Колледж-парке и Карлсбаде француженка дважды добирается до третьих кругов. Далее Раззано вновь подводит здоровье — на соревнованиях в Канаде она испытывает проблемы со спиной, из-за которых вынуждена сняться с турнира.

Окончательно оправиться от того повреждения и набрать форму удаётся к концу сентября, когда на престижном соревновании в Пекине Раззано пробивается из квалификации в третий раунд, обыграв по дороге Роберту Винчи.

Также весьма удачен был и парный сезон: в феврале, в паре с Ализе Корне, Виржини добирается до полуфинала домашнего турнира Open GDF Suez, обыграв по дороге весьма сильную пару Хубер / Петрова. В дальнейшем француженка не очень стремиться играть в парном разряде, но в конце октября (опять с Корне) им удаётся неплохая неделя на крупных соревнованиях ITF в Пуатье: девушки побеждают один за другим четыре дуэта и завоёвывают главный приз соревнований.

2012-13

Небольшой подъём сменяется очередным спадом — при не слишком удачной сетке Виржини во время серии турниров в Австралазии выигрывает лишь один матч, дважды играя с игроками Top20. Следом Раззано сыграла за сборную в матче второй мировой группы Кубка Федерации: француженки имели неплохие шансы на победу, но сначала упустили одну победу в первый игровой день, а затем тренерский штаб сборной ошибся с составом во второй день, не поставив на матч выигравшую свой первый матч Виржини. В итоге словачки выиграли оба своих одиночных матча и вместе с ними саму встречу.

После приезда из сборной вернулись те же безрадостные результаты, но к частым проигрышам добавились проблемы со здоровьем: несколько снятий с матчей до конца хардовой серии приводят к двухмесячной паузе в играх.

Вернувшись в строй в середине мая Виржини так и не смогла до конца года вернуть хоть сколько-нибудь приемлемые результаты, постепенно скатившись в конец второй сотни рейтинга. Однако единожды ей удалось громко напомнить о себе: в первом круге Roland Garros её уже в первом круге выпала Серена Уильямс, до того 17 матчей не проигрывавшая на турнирах того сезона и 46 матчей подряд не проигрывавшая в первом круге турниров Большого шлема. Француженка смогла навязать сопернице равную игру, а в конце оказалась чуть сильнее, завершив борьбу в свою пользу в девятом гейме решающей партии. В дальнейшем француженку время от времени продолжали донимать различные травмы, в результате чего она долгое время не могла набрать оптимальную форму, скатившись в конец второй сотни рейтинга. Небезуспешен был и год в парном разряде — Раззано месте с Ализе Корне выиграли 100-тысячник в Праге.

К маю 2013 года всё постепенно стало выправляться: Раззано дошла до четвертьфинала в Кань-сюр-Мер, отметилась в третьем раунде Roland Garros, вышла в четвертьфинал в Бостаде. В начале августа француженка вышла в полуфинал приза в Карлсбаде, записав на свой счёт победы над Светланой Кузнецовой и Петрой Квитовой, вернувшись в первую сотню одиночной классификации. Остаток года прошёл без особых успехов — Виржини выиграла лишь два матча в этот период.

Рейтинг на конец года в одиночном разряде

• 2013 — 96
• 2012 — 160
• 2011 — 85
• 2010 — 116
• 2009 — 19
• 2008 — 59
• 2007 — 28
• 2006 — 87
• 2005 — 51
• 2004 — 60
• 2003 — 72
• 2002 — 76
• 2001 — 73
• 2000 — 204
• 1999 — 371

Выступления на турнирах

Выступление в одиночных турнирах

Финалы турниров WTA в одиночном разряде (6)

Победы (2)

Легенда: До 2009 года	Легенда: С 2009 года
Турниры Большого Шлема (0)
Олимпиада (0)
Итоговый чемпионат года (0)
1-я категория (0)	Premier Mandatory (0)
2-я категория (0+1)	Premier 5 (0)
3-я категория (2)	Premier (0)
4-я категория (0)	International (0)
5-я категория (0)

Титулы по покрытиям	Титулы по месту проведения матчей турнира
Хард (2)	Зал (0+1)
Грунт (0)
Трава (0)	Открытый воздух (2)
Ковёр (0+1)

№	Дата	Турнир	Покрытие	Соперница в финале	Счёт
1.	30 сентября 2007	Гуанчжоу, Китай	Хард	Ципора Обзилер	6-0 6-3
2.	7 октября 2007	Токио, Япония	Хард	Винус Уильямс	4-6 7-67 6-4

Поражения (4)

№	Дата	Турнир	Покрытие	Соперница в финале	Счёт
1.	17 октября 2004	Ташкент, Узбекистан	Хард	Николь Вайдишова	7-5 3-6 2-6
2.	25 августа 2007	Форест-Хиллз, США	Хард	Жисела Дулко	2-6 2-6
3.	21 февраля 2009	Дубай, ОАЭ	Хард	Винус Уильямс	4-6 2-6
4.	20 июня 2009	Истборн, Великобритания	Трава	Каролина Возняцки	6-75 5-7

Финалы турниров ITF в одиночном разряде (11)

Победы (5)

Легенда:
100.000 USD (0+1)
75.000 USD (2+2)
50.000 USD (1)
25.000 USD (0+1)
10.000 USD (2)

Титулы по покрытиям	Титулы по месту проведения матчей турнира
Хард (2+2)	Зал (3+2)
Грунт (3+2)
Трава (0)	Открытый воздух (2+2)
Ковёр (0)

№	Дата	Турнир	Покрытие	Соперница в финале	Счёт
1.	21 ноября 1999	Довиль, Франция	Грунт(i)	Оливия Санчес	6-4 7-5
2.	10 декабря 2000	Сержи-Понтуаз (англ.), Франция	Хард(i)	Ива Майоли	3-6 6-4 6-3
3.	4 августа 2002	Лексингтон, США	Хард	Саманта Ривз	7-65 7-65
4.	19 сентября 2004	Бордо, Франция	Грунт	Эмили Луа	7-5 2-6 6-2
5.	10 марта 2013	Амьен, Франция	Грунт(i)	Аликс Колломбон	6-1 6-0

Поражения (6)

№	Дата	Турнир	Покрытие	Соперница в финале	Счёт
1.	18 апреля 1999	Кань-сюр-Мер, Франция	Хард	Люси Ал	6-4 5-7 2-6
2.	14 ноября 1999	Гавр, Франция	Грунт(i)	Валентина Сасси	1-6 6-2 5-7
3.	21 марта 2004	Амьен, Франция	Грунт(i)	Ванесса Хенке	6-75 4-6
4.	26 сентября 2004	Бьелла, Италия	Грунт	Квета Пешке	1-6 1-6
5.	15 октября 2006	Жуэ-Ле-Тур, Франция	Хард(i)	Роберта Винчи	3-6 1-6
6.	8 августа 2010	Ванкувер, Канада	Хард	Елена Докич	1-6 4-6

Выступления в парном разряде

Финалы турниров WTA в парном разряде (1)

Победы (1)

№	Дата	Турнир	Покрытие	Партнёрша	Соперницы в финале	Счёт
1.	11 февраля 2001	Париж, Франция	Ковёр(i)	Ива Майоли	Кимберли По-Мессерли Натали Тозья	6-3 7-5

Финалы турниров ITF в парном разряде (5)

Победы (5)

№	Дата	Турнир	Покрытие	Партнёрша	Соперницы в финале	Счёт
1.	17 сентября 2000	Бордо, Франция	Грунт	Мелани Шнелл	Лурдес Домингес Лино Мария Санчес Лоренсо	2-6 7-5 6-3
2.	10 декабря 2000	Сержи-Понтуаз (англ.), Франция	Хард(i)	Жюстин Энен	Мая Матевжич Каролин Шнайдер	6-2 6-4
3.	9 мая 2004	Катания, Италия	Грунт	Стефани Форетц	Мария Корытцева Надежда Островская	6-2 6-1
4.	30 октября 2011	Пуатье, Франция	Хард(i)	Ализе Корне	Мария Кондратьева Софи Лефевр	6-3 6-2
5.	20 мая 2012	Прага, Чехия	Грунт	Ализе Корне	Акгуль Аманмурадова Кейси Деллакква	6-3 6-2

Выступления в командных турнирах

Финалы командных турниров (2)

Победы (1)

№	Год	Турнир	Команда	Соперник в финале	Счёт
1.	2003	Кубок Федерации	Франция не играла в финале	США Реймонд,Шонесси,Стивенсон,Навратилова	4-1

Поражения (1)

№	Год	Турнир	Команда	Соперник в финале	Счёт
1.	2005	Кубок Федерации	Франция не играла в финале	Россия Дементьева,Мыскина,Сафина	2-3

История выступлений на турнирах

По состоянию на 9 декабря 2013 года

Для того, чтобы предотвратить неразбериху и удваивание счета, информация в этой таблице корректируется только по окончании турнира или по окончании участия там данного игрока.

Одиночные турниры

Турнир	1998	1999	2000	2001	2002	2003	2004	2005	2006	2007	2008	2009	2010	2011	2012	2013	Итог	В/П за карьеру
Турниры Большого Шлема
Australian Open	-	-	1Р	3Р	1Р	2Р	-	1Р	3Р	2Р	3Р	3Р	1Р	2Р	1Р	К	0 / 13	11-13
Roland Garros	К	1Р	3Р	3Р	2Р	1Р	2Р	3Р	1Р	1Р	1Р	4Р	1Р	1Р	2Р	3Р	0 / 16	13-16
Уимблдон	-	-	-	1Р	2Р	2Р	3Р	2Р	1Р	1Р	1Р	4Р	-	2Р	1Р	1Р	0 / 12	14-12
US Open	-	-	К	2Р	2Р	2Р	1Р	2Р	4Р	2Р	1Р	1Р	3Р	1Р	1Р	1Р	0 / 13	12-13
Итог	0 / 1	0 / 1	0 / 3	0 / 4	0 / 4	0 / 4	0 / 3	0 / 4	0 / 4	0 / 4	0 / 4	0 / 4	0 / 3	0 / 4	0 / 4	0 / 4	0 / 55
В/П в сезоне	0-1	0-1	3-3	5-4	3-4	3-4	6-3	4-4	6-4	2-4	2-4	7-4	2-3	2-4	1-4	5-4		49-53
Олимпийские игры
Летняя олимпиада	НП		-	Не проводился			-	Не проводился			2Р	Не проводился			-	НП	0 / 1	1-1

К — проигрыш в квалификационном турнире.

Парные турниры

Турнир	1999	2000	2001	2002	2003	2004	2005	2006	2007	2008	2009	2010	2011	2012	2013	Итог	В/П за карьеру
Турниры Большого Шлема
Australian Open	-	-	1Р	2Р	-	-	-	1Р	-	1Р	1Р	2Р	-	2Р	-	0 / 7	3-6
Roland Garros	1Р	2Р	1Р	1Р	1Р	1Р	1Р	1Р	1Р	1Р	1Р	1Р	1Р	1Р	1Р	0 / 15	1-15
Уимблдон	-	-	2Р	-	-	-	2Р	1Р	1Р	1Р	1Р	-	-	1Р	-	0 / 7	2-7
US Open	-	-	1Р	-	-	-	2Р	-	1Р	1/4	2Р	-	1Р	-	-	0 / 6	5-6
Итог	0 / 1	0 / 1	0 / 4	0 / 2	0 / 1	0 / 1	0 / 3	0 / 3	0 / 3	0 / 4	0 / 4	0 / 2	0 / 2	0 / 3	0 / 1	0 / 35
В/П в сезоне	0-1	1-1	1-4	1-2	0-1	0-1	2-3	0-3	0-3	3-4	1-4	1-1	0-2	1-3	0-1		11-34
Олимпийские игры
Летняя олимпиада	НП	-	Не проводился			-	Не проводился			1Р	Не проводился			-	НП	0 / 1	0-1

Ссылки

• [www.wtatennis.com/players/player/ Профиль на сайте WTA]  (англ.)
• [www.itftennis.com/procircuit/players/player/profile.aspx?playerid= Профиль на сайте ITF]  (англ.)
• [www.fedcup.com/en/players/player.aspx?id= Профиль на сайте Кубка Федерации] (англ.)

Отрывок, характеризующий Раззано, Виржини

Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.
Не самый рассказ этот, но таинственный смысл его, та восторженная радость, которая сияла в лице Каратаева при этом рассказе, таинственное значение этой радости, это то смутно и радостно наполняло теперь душу Пьера.


– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.


Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.


С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал:
«Je crois devoir faire connaitre a Votre Majeste l'etat de ses troupes dans les differents corps d'annee que j'ai ete a meme d'observer depuis deux ou trois jours dans differents passages. Elles sont presque debandees. Le nombre des soldats qui suivent les drapeaux est en proportion du quart au plus dans presque tous les regiments, les autres marchent isolement dans differentes directions et pour leur compte, dans l'esperance de trouver des subsistances et pour se debarrasser de la discipline. En general ils regardent Smolensk comme le point ou ils doivent se refaire. Ces derniers jours on a remarque que beaucoup de soldats jettent leurs cartouches et leurs armes. Dans cet etat de choses, l'interet du service de Votre Majeste exige, quelles que soient ses vues ulterieures qu'on rallie l'armee a Smolensk en commencant a la debarrasser des non combattans, tels que hommes demontes et des bagages inutiles et du materiel de l'artillerie qui n'est plus en proportion avec les forces actuelles. En outre les jours de repos, des subsistances sont necessaires aux soldats qui sont extenues par la faim et la fatigue; beaucoup sont morts ces derniers jours sur la route et dans les bivacs. Cet etat de choses va toujours en augmentant et donne lieu de craindre que si l'on n'y prete un prompt remede, on ne soit plus maitre des troupes dans un combat. Le 9 November, a 30 verstes de Smolensk».
[Долгом поставляю донести вашему величеству о состоянии корпусов, осмотренных мною на марше в последние три дня. Они почти в совершенном разброде. Только четвертая часть солдат остается при знаменах, прочие идут сами по себе разными направлениями, стараясь сыскать пропитание и избавиться от службы. Все думают только о Смоленске, где надеются отдохнуть. В последние дни много солдат побросали патроны и ружья. Какие бы ни были ваши дальнейшие намерения, но польза службы вашего величества требует собрать корпуса в Смоленске и отделить от них спешенных кавалеристов, безоружных, лишние обозы и часть артиллерии, ибо она теперь не в соразмерности с числом войск. Необходимо продовольствие и несколько дней покоя; солдаты изнурены голодом и усталостью; в последние дни многие умерли на дороге и на биваках. Такое бедственное положение беспрестанно усиливается и заставляет опасаться, что, если не будут приняты быстрые меры для предотвращения зла, мы скоро не будем иметь войска в своей власти в случае сражения. 9 ноября, в 30 верстах от Смоленка.]
Ввалившись в Смоленск, представлявшийся им обетованной землей, французы убивали друг друга за провиант, ограбили свои же магазины и, когда все было разграблено, побежали дальше.
Все шли, сами не зная, куда и зачем они идут. Еще менее других знал это гений Наполеона, так как никто ему не приказывал. Но все таки он и его окружающие соблюдали свои давнишние привычки: писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour [распорядок дня]; называли друг друга:
«Sire, Mon Cousin, Prince d'Ekmuhl, roi de Naples» [Ваше величество, брат мой, принц Экмюльский, король Неаполитанский.] и т.д. Но приказы и рапорты были только на бумаге, ничто по ним не исполнялось, потому что не могло исполняться, и, несмотря на именование друг друга величествами, высочествами и двоюродными братьями, все они чувствовали, что они жалкие и гадкие люди, наделавшие много зла, за которое теперь приходилось расплачиваться. И, несмотря на то, что они притворялись, будто заботятся об армии, они думали только каждый о себе и о том, как бы поскорее уйти и спастись.


Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.
Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся нзрыванием никому не мешавших стен Смоленска), – шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.
От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.


Казалось бы, в этой то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, – казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы – маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.
Отступление от Малоярославца тогда, когда ему дают дорогу в обильный край и когда ему открыта та параллельная дорога, по которой потом преследовал его Кутузов, ненужное отступление по разоренной дороге объясняется нам по разным глубокомысленным соображениям. По таким же глубокомысленным соображениям описывается его отступление от Смоленска на Оршу. Потом описывается его геройство при Красном, где он будто бы готовится принять сражение и сам командовать, и ходит с березовой палкой и говорит:
– J'ai assez fait l'Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.
Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C'est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c'est grand, и душа его покойна.
«Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n'y a qu'un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n'y a qu'un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.


Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.



Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.

Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.
В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.
Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.