Разиня
| Разиня | |
| Le Corniaud | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
110 мин. |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
| IMDb | |
«Разиня» (фр. Le Corniaud) — франко-итальянская кинокомедия в стиле «роуд-муви» режиссёра Жерара Ури с Луи де Фюнесом и Бурвилем в главных ролях.
Съёмки картины проходили с 31 августа по 7 декабря 1964 года. Фильм демонстрировался во внеконкурсной программе IV Московского кинофестифаля в 1965 году, после чего был куплен для советского проката. В кинотеатрах шёл в дубляже киностудии «Союзмультфильм» (режиссёр дубляжа — Георгий Калитиевский). Работу Владимира Кенигсона (голос Луи де Фюнеса) и Ростислава Плятта (голос Бурвиля) относят к лучшим образцам советской школы озвучивания иностранного кино. [1]
Сюжет
Мелкий парижский коммивояжёр Антуан Марешаль (Бурвиль) собирается провести свой отпуск в Италии, отправившись туда на своём скромном автомобиле. Но на первом же перекрестке в его машину врезается «Роллс-Ройс» бизнесмена Леопольда Сарояна (Луи де Фюнес), отчего «Ситроен 2CV» Марешаля буквально разваливается на части.
Сароян любезно приглашает Марешаля в свой офис и предлагает компенсировать испорченный отпуск выполнением поручения — в Неаполе надо забрать «Кадиллак»[2] и перегнать эту машину в Бордо. Марешаль соглашается проехать по дорогам Италии в дорогой и красивой машине. К тому же Сароян вручает ему солидную сумму на карманные расходы и билет на самолет в Италию.
Марешаль нужен Сарояну для того, чтобы таможня на итальяно-французской границе пропустила «Кадиллак» без досмотра — у Антуана добрая, приветливая и располагающая к себе внешность, он не сможет вызвать подозрений у таможенников. Марешаль не догадывается о том, что в «Кадиллаке» спрятана контрабанда. Задние крылья наполнены героином, бамперы сделаны из золота, в аккумуляторе спрятаны драгоценные камни. Преступно нажитые ценности были похищены в Бейруте и переправляются шайкой преступников во Францию. Сароян собирается лично и тайно проконтролировать доставку груза.
Сароян не подозревает о том, что другая банда вышла на его след. Все планы Сарояна становятся известны шайке Микки (Венантино Венантини).
Преследуемый двумя бандами Марешаль постепенно лишается всех ценностей, спрятанных на борту машины. В итоге благодаря неожиданной находчивости «разиня» совершает увлекательное путешествие, уходит от всех преследователей и знакомится с очаровательными спутницами. Всё же разиня Марешаль находит последнюю драгоценность, оставшуюся в машине — огромный алмаз «Ю-кун-кун», спрятанный в кнопке сигнала.
Роли исполняли и дублировали
- Луи де Фюнес — Леопольд Сароян (Владимир Кенигсон)
- Бурвиль — Антуан Марешаль (Ростислав Плятт)
- Венантино Венантини — Микки-Заика (Феликс Яворский)
- Беба Лончар — Урсула (Нина Гребешкова)
- Алида Келли — Джина, маникюрша (Серафима Холина)
- Ландо Буццанка — Лино, ревнивый парикмахер (Артём Карапетян)
- Джек Ари — комиссар (Юрий Саранцев)
- Анри Жене — Мартиаль, жандарм из Каркассона
- Саро Урци — неаполитанский автослесарь
- Пьер Руссель — Марио Коста, метрдотель
- Жак Ферьер —гангстер, шофёр Сарояна
- Жан Дроз — гангстер, человек Сарояна
- Ги Гроссо — таможенник
- Мишель Модо — таможенник
- Ги Делорм — Луиджи, человек Микки
Съёмочная группа
- Авторы сценария: Жерар Ури, Марсель Жюллиан, Андре Табэ
- Режиссёр: Жерар Ури
- Оператор: Анри Декаэ
- Художники: Роберто Джорджани, Франческо Чарлетта
- Композитор: Жорж Делерю
Дубляж
- Режиссёр дубляжа — Георгий Калитиевский
- Звукооператор дубляжа — Георгий Мартынюк
- Автор русского текста — Евгений Гальперин
- Редактор — З. Павлова
Напишите отзыв о статье "Разиня"
Ссылки
- [cinemagazine.nl/le-corniaud-the-sucker-1965-recensie/ Обзор и критика фильма]
Примечания
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Разиня
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…
Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
