Размах крыльев (фильм)
Поделись знанием:
К:Фильмы 1986 года
Когда они слушали приказ Наполеона, представлявшего им за их увечья и смерть в утешение слова потомства о том, что и они были в битве под Москвою, они кричали «Vive l'Empereur!» точно так же, как они кричали «Vive l'Empereur!» при виде изображения мальчика, протыкающего земной шар палочкой от бильбоке; точно так же, как бы они кричали «Vive l'Empereur!» при всякой бессмыслице, которую бы им сказали. Им ничего больше не оставалось делать, как кричать «Vive l'Empereur!» и идти драться, чтобы найти пищу и отдых победителей в Москве. Стало быть, не вследствие приказания Наполеона они убивали себе подобных.
И не Наполеон распоряжался ходом сраженья, потому что из диспозиции его ничего не было исполнено и во время сражения он не знал про то, что происходило впереди его. Стало быть, и то, каким образом эти люди убивали друг друга, происходило не по воле Наполеона, а шло независимо от него, по воле сотен тысяч людей, участвовавших в общем деле. Наполеону казалось только, что все дело происходило по воле его. И потому вопрос о том, был ли или не был у Наполеона насморк, не имеет для истории большего интереса, чем вопрос о насморке последнего фурштатского солдата.
Тем более 26 го августа насморк Наполеона не имел значения, что показания писателей о том, будто вследствие насморка Наполеона его диспозиция и распоряжения во время сражения были не так хороши, как прежние, – совершенно несправедливы.
Выписанная здесь диспозиция нисколько не была хуже, а даже лучше всех прежних диспозиций, по которым выигрывались сражения. Мнимые распоряжения во время сражения были тоже не хуже прежних, а точно такие же, как и всегда. Но диспозиция и распоряжения эти кажутся только хуже прежних потому, что Бородинское сражение было первое, которого не выиграл Наполеон. Все самые прекрасные и глубокомысленные диспозиции и распоряжения кажутся очень дурными, и каждый ученый военный с значительным видом критикует их, когда сражение по ним не выиграно, и самью плохие диспозиции и распоряжения кажутся очень хорошими, и серьезные люди в целых томах доказывают достоинства плохих распоряжений, когда по ним выиграно сражение.
Диспозиция, составленная Вейротером в Аустерлицком сражении, была образец совершенства в сочинениях этого рода, но ее все таки осудили, осудили за ее совершенство, за слишком большую подробность.
Наполеон в Бородинском сражении исполнял свое дело представителя власти так же хорошо, и еще лучше, чем в других сражениях. Он не сделал ничего вредного для хода сражения; он склонялся на мнения более благоразумные; он не путал, не противоречил сам себе, не испугался и не убежал с поля сражения, а с своим большим тактом и опытом войны спокойно и достойно исполнял свою роль кажущегося начальствованья.
Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
| Размах крыльев | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр |
Геннадий Глаголев |
| Автор сценария | |
| В главных ролях |
Евгений Карельских, |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
94 мин. |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Разма́х кры́льев» — советский фильм-катастрофа 1986 года, производства Одесской киностудии.
Сюжет
Действие происходит в СССР, в середине 1980-х годов.
У пассажирского самолёта Ил-18, следующего рейсом Хабаровск—Иркутск—Свердловск, один за другим отказали два двигателя. До места назначения три часа лёту, к тому же запасные аэропорты закрыты по метеоусловиям, а оставшиеся два двигателя смогут проработать на взлётном режиме, необходимом для компенсации дефицита тяги, лишь 15 минут.
Надо принять единственно правильное решение, чтобы предотвратить беду.
Запросив ближайший порт посадки, командир корабля на свой страх и риск продолжил полёт…
Фильм снят в довольно своеобразной манере: традиционный для советских фильмов-катастроф героический пафос в нём сочетается с иронией и тонким юмором.
Интересные факты
- Действие повести «Особый случай», которая положена в основу фильма, происходит в середине 1960-х годов, когда самолёты типа Ил-18 массово эксплуатировались на пассажирских линиях, в том числе, и Свердловским авиапредприятием на трассе Хабаровск-Свердловск. В середине 1980-х годов, когда был снят фильм, на трассе Хабаровск-Свердловск работали самолеты Ту-154, причём в расписании стояли отдельные рейсы Свердловск-Иркутск и Свердловск-Хабаровск, которые в разные годы делали промежуточную посадку в Братске либо Красноярске. Рейса из Свердловска в Хабаровск с промежуточной посадкой в Иркутске в 1980-е годы не существовало. Ил-18 к моменту съёмок фильма в Свердловском авиапредприятии не было уже лет пять. В сезон 1985-1986 года, когда происходит действие фильма, ни один рейс в Кольцово на Ил-18 не выполнялся.
- Во время эпизода встречи Селезнёва с товарищем в аэропорту Иркутска, Селезнёв, глядя на Ил-62, говорит, что у них, в Кольцово, тоже есть такие самолёты. В реальности, ни в Иркутске, ни в Кольцово Ил-62 никогда не эксплуатировались, и до конца 1980-х годов ни тот, ни другой аэропорты не входили в число разрешённых для приёма самолётов данного типа.
Сцены с участием самолета Ил-62 сняты в аэропорту Домодедово. - Снимавшийся в фильме самолёт Ил-18 с бортовым номером 75459 разбился 15 ноября 1992 года в Доминиканской республике, будучи перерегистрированным под номером CU-T1270[1].
- Термин «размах крыльев» используется в орнитологии, а в авиации и авиастроении, для обозначения габаритной ширины самолёта, используется термин «размах крыла».
В ролях
- Евгений Карельских — Семён Николаевич Селезнёв, командир
- Владимир Заманский — Геннадий Иванович Васильков, штурман
- Сергей Сазонтьев — Никита Сударев, второй пилот
- Вячеслав Баранов — Дима Киселёв, бортмеханик
- Виталий Дорошенко — Иван Невьянцев, бортрадист
- Анна Гуляренко — Людмила, бортпроводница
- Виктория Корсун — Таня, бортпроводница
- Михаил Жигалов — Павлов, начальник ЦДС
- Виктор Пименов — Козырев
- Игорь Комаров — Заместитеть министра
- Георгий Юматов — Испытатель
- Василий Векшин — Генеральный конструктор
- Юрий Горобец — Конструктор
- Александра Турган — Дина
- Юрий Шлыков — Виталий Васильков
- Лия Ахеджакова — пассажирка 1-го салона
- Сергей Проханов — пассажир 1-го салона
- Виктор Михайлов — пассажир 1-го салона
- Витаутас Паукште — пассажир 1-го салона
- Алла Будницкая — пассажирка 1-го салона
- Геннадий Корольков — пассажир 1-го салона
- Мария Катаева — пассажирка 1-го салона
- В. Москвин — пассажир 1-го салона
- Владимир Баранов — пассажир 1-го салона(Лейтенант, в титрах отсутствует)
- Иван Сидоров — пассажир 1-го салона
- Галина Макарова — пассажирка 1-го салона
- Игорь Ефимов — пассажир 1-го салона
- О. Коробенко — пассажир 1-го салона
- Всеволод Гаврилов — пассажир 1-го салона
- Александр Ильин — пассажир 1-го салона
- В. Пархомчик — пассажир 1-го салона
- Инга Третьякова — пассажирка 1-го салона
- Валентин Сефер — пассажир 1-го салона
- Маша Коссовская — пассажирка 1-го салона
- Оксана Глаголева — пассажирка 1-го салона
- Алёша Ковальчук — пассажир 1-го салона
Съёмочная группа
- Режиссёр: Геннадий Глаголев
- Сценарист: Борис Рахманин,
Юрий Яровой - Оператор: Валерий Севастьянов
- Композитор: Иварс Вигнерс
- Мастер света: Валерий Логвинов
Напишите отзыв о статье "Размах крыльев (фильм)"
Примечания
- ↑ [russianplanes.net/reginfo/34293 Проект, посвящённый отечественной авиатехнике.]
Ссылки
- «Размах крыльев» (англ.) на сайте Internet Movie Database
Отрывок, характеризующий Размах крыльев (фильм)
Солдаты французской армии шли убивать русских солдат в Бородинском сражении не вследствие приказания Наполеона, но по собственному желанию. Вся армия: французы, итальянцы, немцы, поляки – голодные, оборванные и измученные походом, – в виду армии, загораживавшей от них Москву, чувствовали, что le vin est tire et qu'il faut le boire. [вино откупорено и надо выпить его.] Ежели бы Наполеон запретил им теперь драться с русскими, они бы его убили и пошли бы драться с русскими, потому что это было им необходимо.Когда они слушали приказ Наполеона, представлявшего им за их увечья и смерть в утешение слова потомства о том, что и они были в битве под Москвою, они кричали «Vive l'Empereur!» точно так же, как они кричали «Vive l'Empereur!» при виде изображения мальчика, протыкающего земной шар палочкой от бильбоке; точно так же, как бы они кричали «Vive l'Empereur!» при всякой бессмыслице, которую бы им сказали. Им ничего больше не оставалось делать, как кричать «Vive l'Empereur!» и идти драться, чтобы найти пищу и отдых победителей в Москве. Стало быть, не вследствие приказания Наполеона они убивали себе подобных.
И не Наполеон распоряжался ходом сраженья, потому что из диспозиции его ничего не было исполнено и во время сражения он не знал про то, что происходило впереди его. Стало быть, и то, каким образом эти люди убивали друг друга, происходило не по воле Наполеона, а шло независимо от него, по воле сотен тысяч людей, участвовавших в общем деле. Наполеону казалось только, что все дело происходило по воле его. И потому вопрос о том, был ли или не был у Наполеона насморк, не имеет для истории большего интереса, чем вопрос о насморке последнего фурштатского солдата.
Тем более 26 го августа насморк Наполеона не имел значения, что показания писателей о том, будто вследствие насморка Наполеона его диспозиция и распоряжения во время сражения были не так хороши, как прежние, – совершенно несправедливы.
Выписанная здесь диспозиция нисколько не была хуже, а даже лучше всех прежних диспозиций, по которым выигрывались сражения. Мнимые распоряжения во время сражения были тоже не хуже прежних, а точно такие же, как и всегда. Но диспозиция и распоряжения эти кажутся только хуже прежних потому, что Бородинское сражение было первое, которого не выиграл Наполеон. Все самые прекрасные и глубокомысленные диспозиции и распоряжения кажутся очень дурными, и каждый ученый военный с значительным видом критикует их, когда сражение по ним не выиграно, и самью плохие диспозиции и распоряжения кажутся очень хорошими, и серьезные люди в целых томах доказывают достоинства плохих распоряжений, когда по ним выиграно сражение.
Диспозиция, составленная Вейротером в Аустерлицком сражении, была образец совершенства в сочинениях этого рода, но ее все таки осудили, осудили за ее совершенство, за слишком большую подробность.
Наполеон в Бородинском сражении исполнял свое дело представителя власти так же хорошо, и еще лучше, чем в других сражениях. Он не сделал ничего вредного для хода сражения; он склонялся на мнения более благоразумные; он не путал, не противоречил сам себе, не испугался и не убежал с поля сражения, а с своим большим тактом и опытом войны спокойно и достойно исполнял свою роль кажущегося начальствованья.
Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
