Разрисованная вуаль (фильм, 1934)
| Разрисованная вуаль | |
| The Painted Veil | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| Автор сценария |
Роман: |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
85 мин. |
| Бюджет |
947,000 $ |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
| IMDb | |
«Разрисованная вуаль» (англ. The Painted Veil) — чёрно-белая драма Metro-Goldwyn-Mayer (1934). Экранизация романа «Узорный покров» британского писателя У. С. Моэма (1925), режиссёром которого выступил Ричард Болеславский. Арт-директор Седрик Гиббонс, дизайнер по костюмам Адриан. Главные роли в киноленте исполнили Грета Гарбо и Герберт Маршалл.
В 2006 Джон Кёрран также экранизировал роман Моэма с Наоми Уоттс и Эдвардом Нортоном.
Сюжет
После того, как младшая дочь семьи Кёрбер Ольга выходит замуж, старшая сестра, Кэтрин, также желает покинуть отчий дом и мечтает о самостоятельной жизни вне Австрии. И когда британский бактериолог Уолтер Фейн просит её руки, девушка не раздумывая соглашается, хотя они разные люди и она его совсем не любит.
Супруги переезжают в Гонконг. Львиную часть дня Уолтер посвящает своей работе, в то время как у Кэтрин завязываются романтические отношения с помощником губернатора колонии женатым Джеком Таунсендом. Таунсенд увлечён прелестной женой бактериолога, он показывает ей экзотические достопримечательности города, одновременно обольщая новобрачную. Миссис Фейн не одобряет поведение Таунсенда и прерывает отношения, но вновь мирится с ним на буддистском фестивале танца. В этом буйстве красок и загадочной дикой атмосфере Джек объясняется в своей любви Кэтрин, заставляя её признаться в нелюбви к мужу.
В то же время у Кэтрин накаляются отношения с Уолтером: его хронические задержки на работе и усталость раздражают её. Дабы загладить свою вину перед любимой супругой, на следующий день Фейн возвращается домой пораньше, но обнаруживает закрытую дверь в спальню Кэтрин и оставленную внизу шляпу Джека. Вечером того же дня Уолтер высказывает Кэтрин свои подозрения и ей ничего не остаётся, как признаться мужу в любви к другому. Обезумевший от горя Уолтер говорит жене, что даст ей развод, только в случае письменного обещания Джека развестись со своей женой и жениться на Кэтрин. Когда Кэтрин осведомляет любовника об условиях мужа, Таунсенд говорит ей, что развод исключён, ведь он разрушит и его карьеру, и его репутацию, и его семью.
Убитая горем Кэтрин против своей воли сопровождает Уолтера во внутренний Китай (Мэй-дань-фу), где бушует эпидемия холеры. В то время как Уолтер изо всех сил пытается остановить повальную болезнь, Кэтрин становится всё более подавленной и одинокой. Уолтер, видя нескончаемую смерть и горе вокруг, начинает относиться к разногласиям с женой как к незначащим. Он говорит ей, что всё еще любит её и просит отправиться назад в Гонконг, в то время как сам уезжает в более отдалённую деревню, в которой только началась эпидемия. Кэтрин, не до конца разобравшаяся в своих отношениях к Джеку, всё же остаётся с Уолтером. Теперь она понимает, как оскорбила мужа, и стыдится прошлого.
Кэтрин помогает в местном приюте. Пока отсутствует Фейн, в Мэй-дань-фу приезжает осознавший свою истинную любовь Таунсенд. Уолтер возвращается из деревни, чтобы сжечь всю инфекцию и не дать ей распространиться дальше. Во время беспорядков бактериологу наносят тяжёлое ножевое ранение. Пока Кэтрин ждёт разрешения войти к изувеченному мужу, она встречает Джека, но теперь с лёгкостью противостоит ему, говоря, что любит только Уолтера и понимает наконец жертвы, которые он принёс во имя медицины. После прощания с Джеком Кэтрин уверяет чуть живого Уолтера, что любит его.
Актёрский состав
| В ролях | Персонаж | |
|---|---|---|
| Грета Гарбо | Кэтрин Кёрбер Фейн | |
| Герберт Маршалл | Уолтер Фейн | |
| Форрестер Харви | помощник полицейского комиссара Уоддингтон | |
| Джордж Брент | Джек Таунсенд | |
| Кэтрин Александр | миссис Таунсенд | |
| Уорнер Оулэнд | полковник Ю | |
| Джин Хершолт | герр Кёрбер | |
| Бодил Росинг | фрау Кёрбер | |
| Сесилия Паркер | Ольга Кёрбер | |
| Маргарет Манн | игуменья |
Напишите отзыв о статье "Разрисованная вуаль (фильм, 1934)"
Ссылки
- The Painted Veil (англ.) на сайте Internet Movie Database
Отрывок, характеризующий Разрисованная вуаль (фильм, 1934)
– Ежели бы я не знал вас, я подумал бы, что вы не хотите того, о чем вы просите. Стоит мне посоветовать одно, чтобы светлейший наверное сделал противоположное, – отвечал Бенигсен.Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события. Натянутая струна соскочила, и зашипели часы, и заиграли куранты. Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт.
Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!
На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
