Разрушитель (фильм)

Разрушитель
Demolition Man
Жанр	фантастический боевик Утопия
Режиссёр	Марко Брамбилла
Продюсер	Джоэл Сильвер Ховард Казанян
В главных ролях	Сильвестр Сталлоне Уэсли Снайпс Сандра Буллок Бенджамин Брэтт
Композитор	Эллиот Голденталь
Кинокомпания	Warner Brothers
Длительность	115 мин.
Бюджет	57 млн. $
Сборы	58 055 768 $
Страна	США США
Год	1993
IMDb	ID 0106697
Выход фильма «Разрушитель» (оригинальное название — Demolition Man)

К:Фильмы 1993 года

«Разрушитель» (англ. Demolition Man) — фантастический боевик с элементами комедии 1993 года режиссёра Марко Брамбилла с Сильвестром Сталлоне, Уэсли Снайпсом и Сандрой Буллок в главных ролях. В 90-е годы фильм распространялся на видеокассетах VHS, в авторских (одноголосых) переводах Леонида Володарского, Андрея Гаврилова.. В конце 2003 транслировался по Первому каналу. Также по мотивам фильма существует одноимённая игра для Sega Mega Drive и Panasonic 3DO.

Сюжет

События в картине начинаются на улицах Лос-Анджелеса 1996 года, где бесчинствует банда головореза Саймона Феникса, который объявил часть города своей собственностью, от чего город похож на зону боевых действий между бандитами и милитаризированными частями полицейского спецназа. Водители общественного транспорта однако не приняли это к сведению, в результате чего был захвачен автобус с заложниками. Сержант Джон Спа́ртан по прозвищу «Разрушитель», лучший из лучших, уже имевший дело с Фениксом, сумел его арестовать, но при этом погибли заложники. Спартан был приговорен к 70-летнему сроку в недавно образованной криотюрьме магната Рэймонда Кокто и 20 ноября 1996 года приговор был приведён в исполнение. Для криосохранения используются заполняемые вязкой жидкостью ванны, в которые затем вводятся колбы с фосфоресцирующим активным реагентом мгновенной заморозки, после чего обнажённый человек в кубике льда закладывается на хранение на срок наказания, который временами прерывается для слушаний по досрочному освобождению, когда формально могут быть предъявлены и рассмотрены новые обстоятельства.

Проходит 36 лет (2032 год), наступил «Золотой век». За это время произошло немало изменений. Например, в 2010 году случилось Большое Землетрясение, давшее начало созданию нового мира. В начале XXI века на пост президента США был выбран Арнольд Шварценеггер, для которого впервые было сделано исключение особой поправкой в Конституции, так как он не был рожден на территории Америки. Или, например, после великой «войны лицензий» единственным победителем вышел шикарный ресторан Тако Белл (в некоторых странах название было заменено на Пицца Хат), и потому все рестораны города стали называться одинаково, тем же названием.

Показанный мир будущего даже можно было бы назвать утопией, если бы не бросающееся в глаза рафинированное общество, обленившееся в собственном благополучии, а также явные элементы антиутопического тоталитаризма с чипированием людей и многочисленными ограничениями, которые главный герой называет "фашистским бредом".

Дальнейшие события развертываются в Сан-Анджелесе, возникшем в южной Калифорнии в результате слияния в конгломерат Лос-Анджелеса, Санта-Моники, Санта-Барбары и Сан-Диего после Землетрясения. Положение в остальном мире, стране (кроме былого президенства Шварценеггера) и даже в ближайших городах штата не описывается.

В это время в криотюрьме проводятся формальные слушания о досрочном освобождении Саймона Феникса. Ему удается бежать, убив несколько человек. Полиция в недоумении, так как убийства не происходили в Сан-Анджелесе уже много лет. При попытке задержать Феникса погибают несколько блюстителей закона. Сам Феникс не понимает, как ему так легко удается взламывать коды и сражаться сильнее, чем прежде. Пожилой полицейский по имени Захари Лэмб, бывший пилот полицейского вертолета, рассказывает о Фениксе и о том, как его удалось взять много лет назад. Начальник полиции Джордж Эрл решает разморозить Джона Спартана для поимки Феникса, не скрывая что недоволен возвращением на службу «дикаря из Тёмных Времен».

После разморозки молодой офицер Ленина Хаксли, увлекающаяся культурой XX века, рассказывает Спартану то, что он пропустил за эти годы. Джона вновь вводят в ряды полиции. Понимая что Феникс первым делом захочет вооружиться, Спартан с Лениной Хаксли и её напарником Альфредо Гарсия отправляются к единственным в городе образцам огнестрельного оружия — в музей Сан-Анджелеса. В музее между Спартаном и Фениксом завязывается драка, а затем и стрельба, Феникс бежит в канализацию, но по пути встречает Кокто и, к своему удивлению, не может его убить. Кокто напоминает Фениксу, зачем его разморозили, произнося имя Эдгара Френдли (лидера «подземников»). Как выясняется, побег Феникса организовал именно Кокто, желая избавиться от противника, а также надеясь использовать устроенный преступником хаос как предлог для дополнительного закручивания гаек и установления абсолютной власти над городом и обществом. Спартан, просматривая видеозапись, обнаруживает беседу Кокто и Феникса. Кокто приглашает Спартана в ресторан Тако Белл, где Джон открыто высказывается против криотюрьмы, так как он представляет, как его погибшая к времени действия жена долгие годы билась кулаками о кусок льда, в который превратился муж. Во время ужина Спартан пресекает попытку захвата продуктов, организованную Френдли, понимая что в утопии не все так гладко, и «подземники» отнюдь не террористы (как их официально именуют в обществе), а просто голодные аутсайдеры.

Феникс встречается с Кокто, от которого узнает, что во время пребывания в заморозке он, как и другие заключенные, был подвергнут программированию. Феникс требует у Кокто помощников из числа содержащихся в криотюрьме. Во время разговора он также заявляет о намерении построить собственную империю за пределами города.

Ленина Хаксли предлагает Спартану заняться сексом, но, к его разочарованию, это оказывается не тем, на что он рассчитывал. Как выясняется, во избежание венерических болезней и морального разложения, используются специальные шлемы виртуальной реальности, напрямую соединяющие нервные системы, и даже поцелуи считаются незаконными. К своему удивлению, Спартан обнаруживает, что ему привили навыки вязания спицами, и к утру успевает связать для обидевшейся Хаксли свитер.

Спартан отправляется к Кокто после того, как выясняет, что в программу перевоспитания Феникса входили пытки, рукопашный бой и прочее, что не похоже на перевоспитание. Кокто отрицает всякую причастность к побегу, но Спартан предупреждает, что Феникс не будет играть по его правилам. Чтобы не дать своим планам провалиться, Кокто приказывает Хаксли вернуть Спартана в криотюрьму. Так как полиция не привыкла действовать силовым методом, а рассчитывают только на «силу слова», Джон продолжает идти по следу своего врага.

Спартан вместе с Лениной и Гарсия отправляются в канализацию, где встречаются с Френдли и его людьми. Хаксли удивляется, видя что в канализациях не дикари и монстры, а голодающие люди, среди которых много детей, отвергнутые обществом из-за отказа жить по законам Кокто. Френдли говорит, что он совсем не лидер «подземников», а просто руководит вылазками на поверхность, и сам он не желает превращаться в «40-летнего девственника в халате, пьющего банановый коктейль и поющего рекламные джинглы».

Феникс и его помощники нападают на обе группы, но вынуждены бежать. Спартан отправляется в погоню за Фениксом, но упускает его (при этом Феникс говорит Спартану что заложники в начале фильма не погибли в результате действий полицейского — он убил их значительно раньше). Френдли и его люди поднимаются на поверхность земли. Попытки Джорджа Эрла арестовать Спартана и остальных заканчиваются неудачей. Феникс убивает Кокто — сам он этого сделать не может, но возможность попросить это сделать помощника программированием не предусмотрена.

Спартан отправляется в криотюрьму, где Феникс размораживает других заключенных. Так как «только маньяк поймает маньяка», Спартан врывается в криотюрьму и разрушает все на своем пути. Фениксу удается поймать Спартана манипулятором и изрядно повеселиться, прежде чем Спартану, в свою очередь, удается освободиться и разбить об пол колбу для заморозки, что превращает в лед всё, до чего по помещению распространился активный реагент заморозки, включая Феникса. Держащийся за манипулятор Спартан сносит ударом ногой голову Саймона, от чего та разбивается. Криотюрьма взрывается, унося с собой остальных особо опасных заключенных.

В финале Спартан целуется с Лениной Хаксли, что приходится ей по вкусу. Эрл и Френдли решаются построить новый мир, в котором будет место и свободе и процветанию.

В ролях

• Сильвестр Сталлоне — Детектив-Сержант Джон Спартан — «Разрушитель», полицейский из XX века, лучший боец подразделения SWAT, получивший своё прозвище за агрессивные методы ведения работы и их последствия. По словам Ленины Хаксли, за три года совершил свыше тысячи арестов особо опасных преступников, включая Саймона Феникса.
• Уэсли Снайпс — Саймон Феникс, выдающийся представитель преступного мира, сумевший захватить часть крупного города в США, однако был пойман и заключен в криотюрьму. Когда Реймонд Кокто разморозил его, то запрограммировал ему навыки владения оружия, хакерства и рукопашного боя, сделав его «Супер-Террористом».
• Сандра Буллок — лейтенант Ленина Хаксли, молодой сотрудник полиции, ярая поклонница XX века и Спартана в том числе. Не довольна тем, что полиция будущего является скорее «почётным караулом», чем настоящей силой правопорядка в городе.
• Найджел Хоторн — доктор Рэймонд Кокто, магнат-утопист, создавший крио-тюрму как разновидность «гуманного» содержания преступников. После Большого Землетрясения, политик и руководитель нового времени, создавший идеальный по его мнению мир. Фанатично верит, что только его виденье «утопии» единственно правильное, от чего больше похож на антиутопичного диктатора, которого крайне нервирует всякое сопротивление его «идеальной, как жемчужина, системе».
• Бенджамин Брэтт — офицер Альфредо Гарсия, молодой полицейский, напарник Ленины. Не разделяет увлечение напарницы «варварским прошлым», но после того, как оказался в логове «подземников», становится одним из них.
• Боб Гантон — Джордж Эрл, начальник полиции, интеллигентный человек, ставленник Кокто, имеет малое представление о работе полицейского. Пытаясь подражать Кокто, перенял ту же несдержанность, когда видит дисбаланс в «утопии». Был против возвращения Джона Спартана в ряды полиции, считая что «дикое животное Тёмного Времени» только создаст больше проблем.
• Денис Лири — «лидер» повстанцев Эдгар Френдли, сторонник всяческих свобод для граждан США. Сам говорит, что лишь собирает людей в рейды за едой на поверхность и изредка конструирует распылители графити, не упуская возможности насолить Режиму Кокто. Как единственный, кто выступает против режима открыто, стал целью Саймона Феникса, размороженного Кокто, чтобы задавить революцию в зародыше.
• Гранд Л. Буш — молодой Захари Лэмб, пилот полицейского вертолета.
• Роб Шнайдер — Эрвин, полицейский оператор.
• Билл Коббс — пожилой Захари Лэмб, пилот вертолета, помогающий Спартану взять Феникса, а также причина досрочного освобождения Спартана из тюрьмы. По сути, последний «настоящий» коп, помнящий времена, когда полиция была большим, чем красивая форма и электро-дубинка.
• Александр Кузнецов — камео (один из участников застолья в ресторане).
• Джесси Вентура — КриоКон

Награды и номинации

• 1994 Премия ASCAP
  • фильм лидер кассовых сборов
• 1994 номинация на премию Сатурн
  • лучшие костюмы, лучший фантастический фильм, лучшие специальные эффекты
• 1994 номинация на MTV Movie Awards
  • лучший злодей (Уэсли Снайпс)
• 1994 номинация на премию Золотая малина
  • худшая актриса второго плана (Сандра Баллок)

Интересные факты

• В полицейском участке Сан-Анджелеса можно увидеть постер фильма «Смертельное оружие 3» (1992).
• Песню «Разрушитель» (Demolition Man) для фильма написал и исполняет Стинг.
• Имя и фамилию для персонажа «Ленина Хаксли» сконструировано из фамилии английского писателя Олдоса Хаксли и имени Ленины Кроуни — персонажа романа О. Хаксли «О дивный новый мир».
• Известно, что Арнольд Шварценеггер и Сильвестр Сталлоне очень любят подшутить друг над другом в своих фильмах. Так в фильме «Близнецы» (1988) Арни «подколол» героя Сталлоне Джона Рэмбо, а в фильме "Последний киногерой" был момент, что якобы Сталлоне снялся в главной роли в фильме "Терминатор". В ответ Слай «сделал» Арни президентом будущего в «Разрушителе». Как ни парадоксально, Арнольд Шварценеггер действительно сделал позднее блистательную политическую карьеру, в частности, был 38-ым Губернатором Калифорнии, но президентом так и не стал (поскольку должность Президента США может занимать лишь человек, который родился в США; Арнольд Шварцнеггер же, как известно, родился в Австрии).
• Ленину Хаксли должна была сыграть Лори Петти, но после нескольких дней съемок она была заменена на Сандру Буллок, а Сильвестр Сталлоне хотел, чтобы роль Феникса исполнял Джеки Чан, но актёр отказался от отрицательной роли. Интересно, что в одной из сцен персонаж Сандры Буллок говорит, что она училась драться по фильмам Джеки Чана.
• Начертания букв английского языка будущего несколько изменены, например, буква O содержит внутри крест и т.д.
• В идеальном обществе людей будущего помимо секса и поцелуев запрещены рукопожатия, контактные виды спорта, курение, невегетарианская пища ("грязных мясоедов"), шоколад и прочие "вредные" вещи, а также сквернословие, при детектировании которого из многочисленных автоматов мгновенно выписываются извещения на штрафы в 1-2 т.н. кредита, который является валютой вместо доллара США.
• Почти все люди будущего (кроме несущих службу в форме) одеты преимущественно в балахоны, близкие к японскому кимоно, а также некоторые предметы посуды и быта исполнены в японском стиле, что навеяно большим объёмом японских инвестиций в 1980-1990-х годах в американскую киноиндустрию и штат Калифорния.
• Люди будущего после дефекации пользуются в туалетах вместо туалетной бумаги некими гигиеническими ракушками (называемыми в фильме морскими, но в кадре выглядящими металлическими), принцип действия которых остаётся неясным главному герою и необъяснённым (что вызвало в обществе кинозрителей ряд предположений и множество шуток).
• В телевизионную версию картины на канале «TBS» ввиду неполиткорректности не вошла сцена, в которой вместе с повстанцами Джон Спартан с удовольствием ест гамбургер из мяса крысы, который является обычной и хорошо продаваемой едой в подземном селении голодающего общества отвергнутых.
• В первоначальной версии картины Джон Спартан в финале встречается со своей постаревшей дочерью. В ходе фильма Хаксли хочет помочь Спартану найти её по базе данных полиции, но тот отказывается. В одноимённой книге, вышедшей в серии "Бестселлеры Голливуда" в 90-е годы, имя главного героя было Джон Спаркслин. Ленину Хаксли же звали Элли Трей (до замужества - Элли Спаркслин ), и, как впоследствии выяснилось в разговоре, Элли и была дочерью Джона Спаркслина.
• Если в американском прокате все рестораны Сан-Анджелеса назывались Тако Белл, то в европейском (кроме Великобритании) — Пицца Хат.
• Главные роли предлагались Стивену Сигалу и Жан-Клоду Ван Дамму.
• Саймон Феникс находит в списке замороженных людей имя маньяка Джеффри Дамера.
• Во время перестрелки в музее Саймон напрямую ссылается к роману О. Хаксли, говоря: «О дивный новый мир! Жаль, что ты его покидаешь.»
• В честь главного героя фильма Джона Спартана был назван главный герой серии игр Halo Мастер Чиф, он же спартанец Джон-117.

Ссылки

• «Разрушитель» (англ.) на сайте Internet Movie Database
• Виталий Карацупа. [archivsf.narod.ru/cinema/dem_man.htm Разрушитель] на сайте «Архив фантастики»

Отрывок, характеризующий Разрушитель (фильм)

Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.