Разрывная пуля

Разрывные пули — пули c зарядом взрывчатого вещества (ВВ), инициируемым при попадании пули в цель или через определённый промежуток времени после выстрела. Для основного заряда обычно применяются пентрит, гексоген, флегматизированный ТЭН и другие ВВ; тротил используется реже, так как его энергетика недостаточна в столь малом объёме; могут содержать только зажигательный состав (фосфор, термит и т. п.), поджигаемый капсюлем-воспламенителем. Полностью разрушаются при попадании даже в относительно слабые предметы: брезент, фанера, ветви деревьев и т. п.

Следует отметить, что термин «разрывная пуля» на разговорном уровне достаточно часто применяется к любым пулям, запрещённым к применению в боевых действиях, и помимо собственно разрывных используется также к экспансивным и фрагментирующимся пулям. В англоязычной литературе также можно найти примеры применения термина explosive к пассивно разрушающимся пулям. Однако возможность полного разрушения экспансивных пуль мало отличается от таковой у обычной безоболочечной — самого первого известного варианта пули. Кроме того, данные типы пуль разведены российским законодательством в «Законе об оружии»: его статья 5 однозначно запрещает применение разрывных пуль в гражданском секторе (оружие самообороны, спортивное, охотничье), но при этом экспансивные пули оговариваются отдельно в криминалистических требованиях федерального округа и чаще всего разрешены для охоты. Поэтому применение данного названия к экспансивным пулям следует признать неправильным.

В отечественных справочниках и специализированной литературе по боеприпасам термин «разрывная пуля» применяется только к пулям с зарядом ВВ. Ранние разрывные пули было принято делить на «ударные» и собственно разрывные. Первые содержали только ударный состав (типа начинки капсюля) и были проще по конструкции. Вторые содержали инициирующий (капсюль) и разрывной (бризантное ВВ) заряды. Во время Первой Мировой войны «ударные» пули перестали применяться из-за повышенной опасности в обращении. На сегодня разрывные пули включают в себя в основном различные варианты боеприпасов мгновенного действия (МД) и пристрелочных (П). Кроме того, так как мощность взрыва винтовочной пули недостаточно велика против защищённых целей, для расширения поражающих факторов заряд ВВ очень часто дополняется зажигательным составом, что и реализовано в пулях комбинированного действия ПЗ, МДЗ, ЗМДБЧ. Разрывные пули винтовочного калибра нашли наиболее широкое применение в борьбе с авиацией времён Первой мировой войны, и ограниченно применяются в авиации по сей день. Пистолетные пули, содержащие ВВ, насколько известно, никогда серийно не производились, хотя экспериментальные образцы существуют.

Запрет на использование разрывных пуль в ходе боевых действий

4 мая 1868 года военный министр Дмитрий Алексеевич Милютин обратился к министру иностранных дел и государственному канцлеру Александру Михайловичу Горчакову с письмом, в котором просил содействия в устройстве международной конференции. Целью конференции должно было стать запрещение разрывных пуль, которые военный министр находил «чисто варварским средством, не оправдываемым никакими боевыми требованиями». Известный российский юрист-международник Фёдор Фёдорович Мартенс так описывает отказ Российской империи от использования разрывных пуль:

Честь этого начинания принадлежит военному министру, генерал-адъютанту графу Д. А. Милютину. В обращении военного министра к государственному канцлеру от 4 мая 1868 года указывается на опыты, проводившиеся в русской и иностранных армиях с применением разрывных пуль без капсюля, воспламенение и разрыв которых происходят после удара в предмет, имеющий незначительную плотность (например, хлеб, туша животных и т. п.). В случае разрыва такой пули внутри человеческого тела рана будет смертельна и весьма мучительна, так как эти пули разлетаются на десять и более осколков. Сверх того, продукты сгорания разрывного заряда, весьма вредно воздействуя на человеческий организм, делают страдания ещё более мучительными. Оригинальный текст (рус.)   Честь почина этого дѣла принадлежитъ военному министру, генералъ-адъютанту графу Д. А. Милютину. Въ отношеніи военнаго министра къ государственному канцлеру, отъ 4 мая 1868 г., указывается на опыты, произведенные въ русской и иностранныхъ арміяхъ надъ разрывными пулями безъ капсюля, воспламененіе и разрывъ которыхъ происходятъ послѣ удара въ предметъ, имѣющій незначительную плотность (напр. хлѣбъ, тѣло животныхъ и т. п.). Въ случаѣ разрыва такой пули внутри человѣка, рана будетъ смертельная и очень мучительная, такъ какъ эти пули разлетаются на десять и болѣе осколковъ. Сверхъ того, составныя части ударнаго пороха, весьма вредно дѣйствуя на человѣческій организмъ, совершенно бесполезно увеличиваютъ страданія. Фёдор Фёдорович Мартенс «Восточная война и Брюссельская конференция 1874—1878 гг.»

Уже в ноябре в Санкт-Петербургской декларации 1868 года был утверждён международный запрет на применение пуль, которые «имеют свойство взрывчатости или снаряжены ударным или горючим составом». Данный запрет на применение разрывных и зажигательных пуль позже, в Гаагских конвенциях и декларациях (1899 и 1907), был расширен также и для «легко разворачивающихся или сплющивающихся в человеческом теле» — то есть экспансивных пуль.

Однако эти запреты работают только на применение в боевых действиях против живой силы противника, никак не ограничивая гражданский и охотничий сектор, а также позволяя очень вольные трактовки по применению против техники противника в бою. В силу изначальной дороговизны и специфики применения на гражданском рынке разрывные пули не имеют сколь либо значимого веса. Выпуск боевых разрывных боеприпасов никогда не прекращался, но в подавляющем большинстве случаев такие пули позиционируются как предназначенные для борьбы с техникой.

Образцы патронов

Одними из наиболее известных стали британские авиационные патроны времён Первой мировой войны калибра .303 конструкции Джона Помероя: PSA Mk I HE и PSA Mk II HE, которые взрывались непосредственно при контакте с обшивкой самолёта или дирижабля. Известны немецкие авиационные «измерительные» патроны Luft-Einschiess (LE), которые взрывались после срабатывания замедлителя на дистанции 400 м — обычно самолёты обстреливаются с меньших расстояний, поэтому пуля взрывалась уже после попадания.

Из отечественных патронов наиболее широко известна прицельно-зажигательная пуля (ПЗ) под патрон 7,62x54R, которая имеет свой капсюль-воспламенитель и небольшой взрывной заряд с зажигательным составом. Характерный образец представляет собой «противоаэростатный» патрон для крупнокалиберного пулемёта 12,7×108 с пулей ЗМДБЧ (Зажигательный Мгновенного Действия Большой Чувствительности), принятой на вооружение в 1966 году. Данная пуля являлась развитием зажигательной пули МДЗ, но предназначалась для взрыва при контакте с тончайшей оболочкой аэростатов, оставляя в ней дыры площадью 200—300 см² (диаметр дыры ~16..20см). К 1972 году в пулю встроили самоликвидатор, но вскоре патрон прекратили выпускать в связи с прекращением полётов американских разведывательных аэростатов.

Примером современного снайперского патрона с разрывной пулей может служить 12,7x99 мм NATO патрон с многоцелевой (разрывной бронебойно-зажигательной) пулей Raufoss Mk.211, которая способна пробить легкобронированную цель и после проникновения нанести значительный урон живой силе противника, разбросав зажигательную смесь взрывом.

Специфика применения

В первую очередь такие пули нашли применение у снайперов для уничтожения зарядных ящиков. Позже стали применяться в качестве меры повышения досягаемости огня из-за видимого разрыва и повышенной убойной силы пули на излёте. Следует отметить, что на близких и средних расстояниях разрывная пуля лишь незначительно эффективнее экспансивной, но гораздо дороже в производстве. Есть свидетельства, что во время Великой Отечественной войны разрывные пули широко использовались немецкими егерскими частями, так как в горных условиях очень сложно сразу точно прицелиться. На сегодня применение разрывных пуль против живой силы противника не только находится под запретом, но и считается неоправданным, так как все задачи эффективно решаются более дешёвыми способами. Однако крупнокалиберные разрывные пули для поражения противника за легкобронированными укрытиями до сих пор создаются и выпускаются.

Несмотря на существующий международный запрет, разрывные пули нашли широчайшее применение в авиации времён Первой мировой войны, так как были очень эффективны в борьбе с аэростатами и слабозащищёнными самолётами противника. Также немаловажно, что вспышки разрывов таких пуль, хорошо заметные даже в дневное время, позволяют корректировать стрельбу с упреждением по фактическому результату (трассирующие пули появились позже и не позволяют видеть само попадание). Во время Второй мировой войны в малых калибрах постепенно замещались более эффективными бронебойно-зажигательными неразрывными боеприпасами. Крупнокалиберные зажигательные пули разрывного типа до сих пор имеют некоторое применение в авиации.

В артиллерии пристрелочные пули использовались для корректировки огня, но на ближних дистанциях сейчас полностью вытеснены трассирующими пулями. Кроме того, разрывные (ПЗ) пули винтовочного калибра широко используются при обучении артиллерийских расчётов, так как обходятся гораздо дешевле полноразмерных снарядов.

См. также

• Экспансивная пуля
• Зажигательная пуля
• Трассирующая пуля

Дополнительные материалы

• [on-infantry.narod.ru/ww1/pulm.htm Пулемёты в Первой мировой войне]
• [warinform.ru/News-view-191.html Иллюстрированная статья о разрывных пулях]
• [www.guns.connect.fi/gow/kapina.html Подробная статья о разрывных пулях на финском]

Отрывок, характеризующий Разрывная пуля

Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.


С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.
Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, – были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору. Это не могло быть иначе потому, что для того, чтобы воля Наполеона и Александра (тех людей, от которых, казалось, зависело событие) была исполнена, необходимо было совпадение бесчисленных обстоятельств, без одного из которых событие не могло бы совершиться. Необходимо было, чтобы миллионы людей, в руках которых была действительная сила, солдаты, которые стреляли, везли провиант и пушки, надо было, чтобы они согласились исполнить эту волю единичных и слабых людей и были приведены к этому бесчисленным количеством сложных, разнообразных причин.
Фатализм в истории неизбежен для объяснения неразумных явлений (то есть тех, разумность которых мы не понимаем). Чем более мы стараемся разумно объяснить эти явления в истории, тем они становятся для нас неразумнее и непонятнее.
Каждый человек живет для себя, пользуется свободой для достижения своих личных целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое то действие; но как скоро он сделает его, так действие это, совершенное в известный момент времени, становится невозвратимым и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение.
Есть две стороны жизни в каждом человеке: жизнь личная, которая тем более свободна, чем отвлеченнее ее интересы, и жизнь стихийная, роевая, где человек неизбежно исполняет предписанные ему законы.
Человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общечеловеческих целей. Совершенный поступок невозвратим, и действие его, совпадая во времени с миллионами действий других людей, получает историческое значение. Чем выше стоит человек на общественной лестнице, чем с большими людьми он связан, тем больше власти он имеет на других людей, тем очевиднее предопределенность и неизбежность каждого его поступка.
«Сердце царево в руце божьей».
Царь – есть раб истории.
История, то есть бессознательная, общая, роевая жизнь человечества, всякой минутой жизни царей пользуется для себя как орудием для своих целей.
Наполеон, несмотря на то, что ему более чем когда нибудь, теперь, в 1812 году, казалось, что от него зависело verser или не verser le sang de ses peuples [проливать или не проливать кровь своих народов] (как в последнем письме писал ему Александр), никогда более как теперь не подлежал тем неизбежным законам, которые заставляли его (действуя в отношении себя, как ему казалось, по своему произволу) делать для общего дела, для истории то, что должно было совершиться.
Люди Запада двигались на Восток для того, чтобы убивать друг друга. И по закону совпадения причин подделались сами собою и совпали с этим событием тысячи мелких причин для этого движения и для войны: укоры за несоблюдение континентальной системы, и герцог Ольденбургский, и движение войск в Пруссию, предпринятое (как казалось Наполеону) для того только, чтобы достигнуть вооруженного мира, и любовь и привычка французского императора к войне, совпавшая с расположением его народа, увлечение грандиозностью приготовлений, и расходы по приготовлению, и потребность приобретения таких выгод, которые бы окупили эти расходы, и одурманившие почести в Дрездене, и дипломатические переговоры, которые, по взгляду современников, были ведены с искренним желанием достижения мира и которые только уязвляли самолюбие той и другой стороны, и миллионы миллионов других причин, подделавшихся под имеющее совершиться событие, совпавших с ним.
Когда созрело яблоко и падает, – отчего оно падает? Оттого ли, что тяготеет к земле, оттого ли, что засыхает стержень, оттого ли, что сушится солнцем, что тяжелеет, что ветер трясет его, оттого ли, что стоящему внизу мальчику хочется съесть его?