Разрядный приказ

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Разрядный Приказ»)
Перейти к: навигация, поиск
Разрядный приказ или разряд
Московский Большой Разряд
Годы существования

до 1535 года1711 год

Страна

Русское царство Русское царство

Подчинение

окольничему

Входит в

подчинён Боярской Думе

Тип

орган военного управления

Функция

военное управление

Дислокация

Московский Кремль

Командиры
Известные командиры

окольничие

Разря́дный прика́з или Разряд[1] — государственное учреждение (орган военного управления) в Русском царстве XVIXVII веков, ведавшее служилыми людьми, военным управлением, а также южными и восточными «украинными» (пограничными) городами Русского царства.

Разрядный приказ составлял как бы особое установление при царской думе, позже с разрядным устройством Русского государства стал именоваться — Московским Большим Разрядом.

В 1677 году было повелено, чтобы во все без исключения приказы Разрядный приказ писал только указами.





История

С началом объединения русских земель вокруг Московского княжества, удельные князья были вынуждены переходить на службу (не всегда добровольно) к Великому князю. Вместе с ними переходили в Москву и дворы с дружинами, которые сливались с московским дворянством, для руководства ими и их учёта и был создан Разряд, ведавший комплектованием русской рати и административного аппарата государства Российского, людьми, служащими по сословной наследственной повинности.

Разрядные дьяки упоминаются в документах ещё до 1535 года, в другом источнике указан 1478 год, где разрядный дьяк упоминается в росписи походных воевод рати Москвы на Новгород. Поэтому историк К. А. Неволин относил возникновение Разряда ко времени Иоанна III. В одной из книг Разряда сохранилась запись о том, что «в лето 7039 (1531 года) князь великий положил опалу свою на князя Ивана Воротынскова и велел их с Тулы дьяку Афанасию Курицину привести к Москве в Разряд».

Историки С. М. Соловьёв и М. Ф. Владимирский-Буданов полагали, что приказ возник позже появления разрядных дьяков. Во всяком случае, разрядный приказ известен в памятниках с 1535 года.

Согласно Г. К. Котошихину, в нём сидели окольничий, думный дьяк и два простые дьяка, с течением времени их количество в Разряде увеличилось.

Ведались в нём всякие воинские дела, строение и починка крепостей, вооружение их и снабжение гарнизонами; ведались также по отношению к службе бояре, окольничьи, думные и ближние люди, стольники, стряпчие и дворяне московские, дьяки, жильцы и дворяне городовые, дети боярские, казаки, солдаты и другие. Служба для них, с 1556 года, законодательно была закреплена «Уложением о службе» и стала пожизненной и наследственной.

В случае посылки, награды или увольнения от службы кого-нибудь из поименованных чинов об этом давался указ в Разряд. Здесь же вёлся именной список всех служилых людей со сведениями об их службе гарнизонной и полевой (украинной).

В связи с укрупнением государства образовывались новые (специализированные) органы управления, приказы Стрелецкий, Пушкарский, Иноземный, Сибирский, Казанского дворца и другие (некоторые были временными), круг дел разрядного приказа был ограничен в территориальном и функциональном отношениях. Во время войн функции приказа значительно расширялись, через разрядный приказ правительство осуществляло руководство военными действиями.

Когда в 1682 года было уничтожено местничество (см. Поместная система), на Разряд было возложено составление и непрерывное продолжение дворянской родословной книги. По указу 1689 года подьячие Разрядного приказа судились только в нём одном.

С 1682 по 1690-е годы в Приказе функционировала также Палата родословных дел — временная комиссия по сбору родословных росписей и документов от служилых людей для составления родословной книги.

От разрядного приказа зависели разряды московский, новгородский, белгородский, рязанский и так далее, заведовавшие служилыми людьми соответствующих городов. В отличие от них разрядный приказ назывался Московским Большим Разрядом.

Разрядный приказ составлял как бы особое установление при царской думе, а потому и деятельность его прекращается с упразднением последней.

С учреждением в 1711 году сената при нём был образован особый разрядный стол, к которому перешли некоторые предметы ведомства бывшего разрядного приказа, а Разрядный приказ прекратил своё существование, документы переданы в Разрядный архив[2].

Задачи

Разряд, в XVI — XVIII веках, как орган центрального военного управления (государственное учреждение) решал следующие задачи:

  • ведал всеми служилыми (ратными) людьми России, их службой береговой (пограничной, охранной, сторожевой, гарнизонной и так далее);
  • назначал начальных людей (воинских и гражданских начальников) различных категорий, в соответствии с их заслугами или промахами, то есть повышал или понижал их в чине, как то: воевод, наместников уездов и волостей, послов, судей приказов;
  • судил нерадивых служивых (чиновников), не оправдавших доверия народа, разбирал местнические дела;
  • вёл учёт, то есть Разрядные книги о ежегодных назначениях на «государеву службу», с указанием их поместного и денежного жалованья;
  • увеличивал или уменьшал жалованье служивых, поместное и денежное;
  • осуществлял комплектование рати (войска, вооружённых сил), учёт формирований, следил за денежными и поместными окладами;
  • проводил смотры детей боярских и дворян для определения их способностей к воинской службе (городовой и полевой).
  • ведал содержанием рати, гарнизонов, сторож, постов и так далее;
  • руководил постройкой крепостей и пограничных городов;
  • ведал украинными населением и землями;
  • и другое.

Структура Разрядного приказа

Делился на столы:

  • Денежный;
  • Московский[3] (ведавший не только московскими, но и общегосударственными делами);
  • Приказный;
  • Территориальные (разрядные[4]): Белгородский, Владимирский, Новгородский, Севский и Киевский (повытье).

Позже в подчинение вошли, в разное время, следующие разряды (полки):

В соответствии с документом того периода «Роспись перечневая ратным людем, которые во 189 году (то есть в 1681 году) росписаны в полки по разрядам», в девяти разрядах (полках) состояли на службе 164 600 служилых людей (соотношение пеших и конных людей — 49 и 51 процент).

Руководители (период)

Документы Разрядного приказа

  • Акты Московского государства.
    • Том 1. Разрядный приказ. Московский стол. 1571—1634. — М., 1890;
    • Том 2. Разрядный приказ. Московский стол. 1635—1659. — М., 1894;
    • Том 3. Разрядный приказ. Московский стол. 1660—1664. — М., 1901.

См. также

Напишите отзыв о статье "Разрядный приказ"

Примечания

  1. ЭСБЕ
  2. «Описание дел московского архива министерства юстиции», т. V, 1888
  3. Акты Московского государства, изданные Императорской Академией Наук : [В 3-х т.]. — СПб. : Тип. Имп. Акад. наук, 1890 — 1901. Т. 1 : Разрядный Приказ : Московский стол : 1571 — 1634 / Под.ред. Н. А. Попова. — СПб., 1890. — XLIV, 767 с.;
  4. Роспись перечневая ратным людем, которые во 189 году росписаны в полки по разрядам // Описание Государственного Разрядного Архива. М. 1842;

Литература

  • Василенко Н. П. Приказы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  • Роспись перечневая ратным людем, которые во 189 году росписаны в полки по разрядам // Описание Государственного Разрядного Архива. М. 1842;
  • Н. П. Загоскин. Столы разрядного приказа, по хранящимся в Московском архиве Министерства юстиции книгам их. Отчет о занятиях в Архиве осенью 1878 года.
  • П. Лихачёв, «Разрядные дьяки XVI в.», СПб. 1888;
  • «Описание дел московского архива министерства юстиции», т. V, 1888;
  • Акты Московского государства, изданные Императорской Академией Наук : [В 3-х т.]. — СПб. : Тип. Имп. Акад. наук, 1890 — 1901. Т. 1 : Разрядный Приказ : Московский стол : 1571 — 1634 / Под.ред. Н. А. Попова. — СПб., 1890. — XLIV, 767 с.;
  • С. К. Богоявленский, «Приказные судьи XVII в.», М. — Л., 1946;
  • А. А. Зимин, «О сложении приказной системы на Руси», «Доклады и сообщения института истории АН СССР», 1954, в. 3;
  • А. К. Леонтьев, «Образование приказной системы управления в Русском государстве», М., 1961.
  • О. В. Новохатко. «Записные книги Московского стола Разрядного приказа XVII века.». — Москва: Памятники исторической мысли, 2001. — 448 с.
  • [bse.sci-lib.com/article095238.html «Разрядный приказ» В БСЭ.]

Ссылки

  • [stepanov01.narod.ru/history/lect06_6.htm Кафедра политических наук, Политическая история России, Приказы.]


Отрывок, характеризующий Разрядный приказ

– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.


Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.