Разуваев, Юрий Сергеевич

Юрий Сергеевич Разуваев
Страны:	СССР СССР→Россия Россия
Дата рождения:	10 октября 1945(1945-10-10)
Место рождения:	Москва, СССР
Дата смерти:	21 марта 2012(2012-03-21) (66 лет)
Место смерти:	Москва, Россия
Звание:	гроссмейстер (1976) международный мастер (1973) мастер спорта СССР (1964)

Ю́рий Серге́евич Разува́ев (10 октября 1945, Москва — 21 марта 2012, там же) — советский и российский шахматист, гроссмейстер (1976).

Заслуженный тренер РСФСР (1976). Тренер сборной команды СССР по шахматам на чемпионатах Европы (1977 и 1980), Олимпиаде 1980. Шахматный журналист. Историк. Победитель Кубка европейских клубных команд (1976, 1979, в составе команды «Буревестник») и чемпионата мира среди молодёжных команд (1971, в составе команды СССР). Чемпион Спартакиады народов РСФСР (1983). Участник ряда чемпионатов СССР (1973—1985). В составе команды СССР участник матча с командой избранных шахматистов мира (Лондон, 1984, 8-я доска; 2 : 2 с Р. Хюбнером).

Спортивная и тренерская карьера

Окончил Исторический факультет МГУ.

Лучшие результаты в других международных соревнованиях: Вильнюс (1969) — 3-е, Москва (1968) — 5-е, (1970, 1982 и 1985) — 5-6-е, (1986) — 3-6-е; Поляница-Здруй (1972) — 3-4-е, 1979 — 1-е; Сьенфуэгос (1975) — 4-е, (1976) — 2-3-е, (1980) — 2-е; Сан-Паулу (1977) — 3-5-е; Люблин (1978) — 4-6-е; Дубна (1979) — 1-4-е; Залаэгерсег (1981) — 1-2-е; Лондон (1983) — 1-е; Хельсинки (1984) — 2-3-е; Дортмунд (1985) — 1-3-е; Сочи (1986) — 4-5-е; Калькутта (1986) — 5-6-е; Каппель-ла-Гранд (1987) — 4-7-е; Юрмала (1987) — 1-4-е места.

Наиболее ярко Разуваев, обладавший выдающимся педагогическим талантом, проявил себя на тренерском поприще. В 1976 ему было присвоено звание заслуженного тренера РСФСР. Он много работал с Карповым, ассистировал Ботвиннику в его прославленной школе, был тренером сборной команды СССР на чемпионатах Европы и Всемирной шахматной Олимпиаде 1980, затем — тренером сборной России. Среди его учеников — чемпионка мира Александра Костенюк и чемпион Европы Евгений Томашевский.

Разуваев принадлежал к тому поколению советских шахматистов, для которого шахматы были смыслом жизни. После того, как спортивная карьера прошла свой пик, много лет возглавлял Тренерский комитет ФИДЕ и по праву считался одним из самых авторитетных тренеров мира. Ещё в советские времена подчёркивал свою аполитичность, сочувственно относился к шахматным диссидентам, поддерживал отношения с гроссмейстерами-эмигрантами Б.Гулько, Г.Сосонко, Я.Муреем.

Был соавтором популярных книг «Акиба Рубинштейн» (1980) и «Переход в эндшпиль» (1981), а также автором многочисленных статей по теории и практике шахматной игры. Талантливо проявил себя как шахматный журналист и комментатор.

Входил в состав Попечительского Совета Российской шахматной федерации. В последние годы жизни Разуваев большое внимание уделял школьным шахматам и проекту «Шахматные надежды России», руководителем которого он являлся.

В 1999—2009 годах тренировал мужскую сборную Италии.

Разуваев был воплощением русского интеллигента, отличался изысканным вкусом в одежде, являлся тонким ценителем и знатоком искусства и литературы, особое впечатление на него производила поэзия Андрея Вознесенского. Среди невидимых нитей, связующих шахматы с другими видами творчества, Разуваев всегда выделял вдохновение. Эпиграфом к одной из его аналитических статей, опубликованных в 1970-е годы в рижском журнале «Шахматы», стояли строки Вознесенского:

«Стихи не пишутся — случаются, Как чувства или же закат. Душа — слепая соучастница. Не написал — случилось так».

Разуваев — один из первых гроссмейстеров Советского Союза, кто, по мнению заслуженного тренера СССР Игоря Зайцева, умело и целенаправленно работал над собственным имиджем, владел приёмами актёрского мастерства, при этом уделял особое внимание речи, интонации и жесту, обладал индивидуальной манерой держаться, способностью концентрировать на себе внимание, не нарушая такта и чувства меры. Мог презентабельно преподнести себя далеко за пределами шахматной среды, благодаря чему позиционировался на родине и за рубежом не только как спортсмен и тренер, но прежде всего – как деятель культуры.

Скончался 21 марта 2012 года в Москве после продолжительного онкологического заболевания. Похоронен на Пятницком кладбище.

Семья

Был женат единственным браком 45 лет, жена со студенческой поры — Наталья, по образованию врач-логопед.

Сын Александр Юрьевич Разуваев (15 июля 1973, Москва) — директор аналитического департамента компании «Альпари», кандидат экономических наук, один из ведущих российских аналитиков финансовых рынков.

Книги

• А. Рубинштейн, М., 1980 (соавтор);
• Переход в эндшпиль, М., 1981 (соавтор).

Литература

• Шахматы : энциклопедический словарь / гл. ред. А. Е. Карпов. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — С. 329. — 624 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-85270-005-3.
• Томашевский Е. Памяти учителя // 64 — Шахматное обозрение. 2012. № 5. С. 82—85.
• Академик шахмат Юрий Разуваев / [сост. Борис Постовский]. — М. : Библиотека РШФ, 2015. — 383, [1] с., [12] л. ил. — ISBN 978-5-9907217-4-6.

Ссылки

• [ratings.fide.com/card.phtml?event=4100301 Личная карточка Юрия Разуваева] на сайте ФИДЕ
• [www.chessgames.com/perl/chessplayer?pid=46981 Партии Юрия Разуваева] в базе Chessgames.com (англ.)
• [www.365chess.com/players/Yuri_S_Razuvaev Личная карточка Юрия Разуваева] на сайте 365chess.com

Отрывок, характеризующий Разуваев, Юрий Сергеевич

Князь Андрей испуганно поспешно отвернулся от них, боясь дать заметить им, что он их видел. Ему жалко стало эту хорошенькую испуганную девочку. Он боялся взглянуть на нее, по вместе с тем ему этого непреодолимо хотелось. Новое, отрадное и успокоительное чувство охватило его, когда он, глядя на этих девочек, понял существование других, совершенно чуждых ему и столь же законных человеческих интересов, как и те, которые занимали его. Эти девочки, очевидно, страстно желали одного – унести и доесть эти зеленые сливы и не быть пойманными, и князь Андрей желал с ними вместе успеха их предприятию. Он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на них еще раз. Полагая себя уже в безопасности, они выскочили из засады и, что то пища тоненькими голосками, придерживая подолы, весело и быстро бежали по траве луга своими загорелыми босыми ножонками.
Князь Андрей освежился немного, выехав из района пыли большой дороги, по которой двигались войска. Но недалеко за Лысыми Горами он въехал опять на дорогу и догнал свой полк на привале, у плотины небольшого пруда. Был второй час после полдня. Солнце, красный шар в пыли, невыносимо пекло и жгло спину сквозь черный сюртук. Пыль, все такая же, неподвижно стояла над говором гудевшими, остановившимися войсками. Ветру не было, В проезд по плотине на князя Андрея пахнуло тиной и свежестью пруда. Ему захотелось в воду – какая бы грязная она ни была. Он оглянулся на пруд, с которого неслись крики и хохот. Небольшой мутный с зеленью пруд, видимо, поднялся четверти на две, заливая плотину, потому что он был полон человеческими, солдатскими, голыми барахтавшимися в нем белыми телами, с кирпично красными руками, лицами и шеями. Все это голое, белое человеческое мясо с хохотом и гиком барахталось в этой грязной луже, как караси, набитые в лейку. Весельем отзывалось это барахтанье, и оттого оно особенно было грустно.
Один молодой белокурый солдат – еще князь Андрей знал его – третьей роты, с ремешком под икрой, крестясь, отступал назад, чтобы хорошенько разбежаться и бултыхнуться в воду; другой, черный, всегда лохматый унтер офицер, по пояс в воде, подергивая мускулистым станом, радостно фыркал, поливая себе голову черными по кисти руками. Слышалось шлепанье друг по другу, и визг, и уханье.
На берегах, на плотине, в пруде, везде было белое, здоровое, мускулистое мясо. Офицер Тимохин, с красным носиком, обтирался на плотине и застыдился, увидав князя, однако решился обратиться к нему:
– То то хорошо, ваше сиятельство, вы бы изволили! – сказал он.
– Грязно, – сказал князь Андрей, поморщившись.
– Мы сейчас очистим вам. – И Тимохин, еще не одетый, побежал очищать.
– Князь хочет.
– Какой? Наш князь? – заговорили голоса, и все заторопились так, что насилу князь Андрей успел их успокоить. Он придумал лучше облиться в сарае.
«Мясо, тело, chair a canon [пушечное мясо]! – думал он, глядя и на свое голое тело, и вздрагивая не столько от холода, сколько от самому ему непонятного отвращения и ужаса при виде этого огромного количества тел, полоскавшихся в грязном пруде.
7 го августа князь Багратион в своей стоянке Михайловке на Смоленской дороге писал следующее:
«Милостивый государь граф Алексей Андреевич.
(Он писал Аракчееву, но знал, что письмо его будет прочтено государем, и потому, насколько он был к тому способен, обдумывал каждое свое слово.)
Я думаю, что министр уже рапортовал об оставлении неприятелю Смоленска. Больно, грустно, и вся армия в отчаянии, что самое важное место понапрасну бросили. Я, с моей стороны, просил лично его убедительнейшим образом, наконец и писал; но ничто его не согласило. Я клянусь вам моею честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он бы мог потерять половину армии, но не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удержал с 15 тысячами более 35 ти часов и бил их; но он не хотел остаться и 14 ти часов. Это стыдно, и пятно армии нашей; а ему самому, мне кажется, и жить на свете не должно. Ежели он доносит, что потеря велика, – неправда; может быть, около 4 тысяч, не более, но и того нет. Хотя бы и десять, как быть, война! Но зато неприятель потерял бездну…
Что стоило еще оставаться два дни? По крайней мере, они бы сами ушли; ибо не имели воды напоить людей и лошадей. Он дал слово мне, что не отступит, но вдруг прислал диспозицию, что он в ночь уходит. Таким образом воевать не можно, и мы можем неприятеля скоро привести в Москву…
Слух носится, что вы думаете о мире. Чтобы помириться, боже сохрани! После всех пожертвований и после таких сумасбродных отступлений – мириться: вы поставите всю Россию против себя, и всякий из нас за стыд поставит носить мундир. Ежели уже так пошло – надо драться, пока Россия может и пока люди на ногах…
Надо командовать одному, а не двум. Ваш министр, может, хороший по министерству; но генерал не то что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего Отечества… Я, право, с ума схожу от досады; простите мне, что дерзко пишу. Видно, тот не любит государя и желает гибели нам всем, кто советует заключить мир и командовать армиею министру. Итак, я пишу вам правду: готовьте ополчение. Ибо министр самым мастерским образом ведет в столицу за собою гостя. Большое подозрение подает всей армии господин флигель адъютант Вольцоген. Он, говорят, более Наполеона, нежели наш, и он советует все министру. Я не токмо учтив против него, но повинуюсь, как капрал, хотя и старее его. Это больно; но, любя моего благодетеля и государя, – повинуюсь. Только жаль государя, что вверяет таким славную армию. Вообразите, что нашею ретирадою мы потеряли людей от усталости и в госпиталях более 15 тысяч; а ежели бы наступали, того бы не было. Скажите ради бога, что наша Россия – мать наша – скажет, что так страшимся и за что такое доброе и усердное Отечество отдаем сволочам и вселяем в каждого подданного ненависть и посрамление. Чего трусить и кого бояться?. Я не виноват, что министр нерешим, трус, бестолков, медлителен и все имеет худые качества. Вся армия плачет совершенно и ругают его насмерть…»


В числе бесчисленных подразделений, которые можно сделать в явлениях жизни, можно подразделить их все на такие, в которых преобладает содержание, другие – в которых преобладает форма. К числу таковых, в противоположность деревенской, земской, губернской, даже московской жизни, можно отнести жизнь петербургскую, в особенности салонную. Эта жизнь неизменна.