Райкунов, Александр Васильевич

Александр Васильевич Райкунов
Дата рождения	14 ноября 1918(1918-11-14)
Место рождения	с. Киевка, Новоузенский уезд, Самарская губерния, РСФСР
Дата смерти	15 сентября 1997(1997-09-15) (78 лет)
Место смерти	Волгоград, Российская Федерация
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	ВМФ СССР (1938—1941 и 1945—1947) морская пехота (1941—1944)
Годы службы	1938—1947
Звание
Часть	в годы Великой Отечественной войны:  • Одесский оборонительный район;  • Батумский укреплённый район;  • 83-я отдельная морская стрелковая бригада;  • 137-й отдельный полк морской пехоты;  • Отряд особого назначения Новороссийской ВМБ;  • 393-й отдельный батальон морской пехоты;  • 3-я бригада траления
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Александр Васильевич Райкунов (1918—1997) — советский военный. Участник Великой Отечественной войны. Герой Советского Союза (1943). Капитан 3-го ранга. Почётный житель города Новороссийска (1980).

Биография

Александр Васильевич Райкунов родился 14 ноября 1918 года в селе Киевка Новоузенского уезда Самарской губернии РСФСР (ныне село Новоузенского района Саратовской области Российской Федерации) в семье служащего. Русский. Окончил начальную школу в родном селе. Семилетнее образование Александр Васильевич завершал уже в Сталинграде, куда семья Райкуновых переехала в 1930 году. В 1933—1934 годах он учился в школе фабрично-заводского ученичества № 1. Затем трудился токарем на Сталинградском тракторном заводе. Работу Александр Васильевич совмещал с учёбой на вечернем отделении Сталинградского тракторного института. При этом он успевал активно заниматься спортом. Целенаправленно готовясь к службе в армии, Александр Васильевич ещё во время учёбы в ФЗУ сдал нормы ГТО 2-й ступени, затем на высоком уровне играл в баскетбол. Когда подошло время призыва на военную службу, Райкунов сам попросил направить его на флот, где срок службы в то время составлял три года.

В ряды Рабоче-крестьянского Красного Флота А. В. Райкунов был призван Сталинградским городским военкоматом в 1938 году. До 1940 года Александр Васильевич служил минёром и командиром отделения боновой партии в Батуми. Затем старшину 2-й статьи А. В. Райкунова перевели в Севастополь, где он принял под командование сторожевой катер. Во время службы на Черноморском флоте Александр Васильевич серьёзно увлёкся футболом. Его спортивные успехи были замечены командованием, и скоро он начал выступать за команду Дома Военно-Морского флота (ДВМФ). Наверное, звёздным часом Райкунова-футболиста стало его выступление в составе сборной береговых частей Черноморского флота. В матче против сборной надводных сил ЧФ, состоявшемся в декабре 1943 года в Геленджике, команда Райкунова победила со счётом 4:1, а Александр Васильевич в этом матче сделал хет-трик. К этому времени он уже имел три тяжёлых ранения и тяжёлую контузию.

В боях с немецко-фашистскими захватчиками старшина 2-й статьи А. В. Райкунов с 24 июня 1941 года. В этот день сторожевой катер, которым командовал Александр Васильевич, шёл в составе морского конвоя, сопровождавшего танкер «Совнефть». В Тендровском заливе советские корабли были атакованы вражескими бомбардировщиками. В результате прямого попадания авиабомбы катер Райкунова взорвался и затонул в шести милях от побережья. Александр Васильевич был ранен и контужен, но сумел вплавь добраться до берега. Пока он проходил лечение в одесском госпитале, немецкие и румынские войска вплотную подошли к городу. А. В. Райкунова после излечения направили в морскую пехоту. До октября 1941 года старшина 2-й статьи А. В. Райкунов участвовал в обороне Одессы, а после эвакуации гарнизона города он вновь оказался в Батуми, где недолго служил в составе Батумского укреплённого района. В ноябре 1941 года он в составе отряда моряков-добровольцев был направлен в 83-ю отдельную морскую стрелковую бригаду, где был назначен на должность помощника командира взвода пешей разведки 2-го стрелкового батальона. Перед началом Керченско-Феодосийской десантной операции Александр Васильевич получил звание старшины 1-й статьи.

17 декабря 1941 года немецко-фашистские войска начали второй штурм Севастополя. Чтобы облегчить положение защитников города, командование Закавказского фронта разработало план десантной операции, согласно которому части 44-й и 51-й армий должны были высадиться на Керченском полуострове и, разгромив керченскую группировку противника, оказать помощь осаждённому Севастополю. В ночь с 25 на 26 декабря 1941 года десантный отряд, в составе которого оказался старшина 1-й статьи А. И. Райкунов, высадился на северном побережье Крыма у села Мама Русская. Быстро сломив сопротивление противника, десантники стремительным ударом продвинулись вдоль северного берега Крыма к акмонайским позициям. Организованное сопротивление немцев они встретили только к западу от Ак-Моная. А. И. Райкунов, заменивший выбывшего из строя командира взвода, штурмом овладел селом Тулумчак и, закрепившись со своими бойцами на высоте 28,2, отразил несколько контратак противника. 31 декабря в бою за село Владиславовка Александр Васильевич был тяжело ранен и вывезен на Таманский полуостров. После излечения А. И. Райкунов получил звание лейтенанта и вернулся в свою часть на должность командира взвода пешей разведки 2-го стрелкового батальона, но уже скоро был командирован на курсы усовершенствования командного состава. По их окончании в августе 1942 года он получил назначение в 137-й отдельный полк морской пехоты на должность командира роты автоматчиков. Участвовал в обороне Новороссийска в районе цементных заводов, затем сражался в районе Маркотхского хребта. Рота Райкунова отличилась в позиционных боях в районе горы Сахарная Головка. В ночь с 7 на 8 ноября 1942 года Александр Васильевич со своими бойцами вышел в тыл противника и внезапной ночной атакой уничтожил вражеские огневые точки и до двух рот пехоты неприятеля. Решительные действия роты Райкунова позволили подразделениям полка взять тактически важную высоту 277,0.

В ноябре 1942 года советское командование начало разработку плана широкомасштабного наступления на Северном Кавказе, который в частности предусматривал проведение крупной десантной операции, получившей в дальнейшем название Южно-Озерейской. Накануне проведения операции старший лейтенант А. В. Райкунов был временно переведён в отряд специального назначения под командованием майора Ц. Л. Куникова на должность командира одной из групп вспомогательного десанта. В ночь с 3 на 4 февраля вспомогательный десант Куникова высадился у посёлка Станичка, однако десантный катер, на котором находился Александр Васильевич со своими бойцами, до берега не дошёл. В результате прямого попадания вражеского снаряда на катере начался пожар, и десантникам пришлось прыгать в ледяную воду. В нескольких метрах от берега Райкунов потерял сознание, но кто-то из боевых товарищей вынес его на берег. Очнулся Александр Васильевич уже в госпитале в Геленджике. После возвращения в строй А. В. Райкунов продолжил службу в отряде особого назначения Новороссийской военно-морской базы, который в августе 1943 года был обращён на формирование 393-го отдельного батальона морской пехоты имени Куникова. Александр Васильевич особо отличился в боях за город Новороссийск во время Новороссийской десантной операции. В ночь с 9 на 10 сентября 1943 года усиленная рота старшего лейтенанта А. В. Райкунова численностью до 200 бойцов одной из первых под огнём противника высадилась на трёх причалах Лесной пристани Новороссийского порта. Пристань оказалась заминированной, и несколько человек подорвались на минах, что вызвало замешательство в рядах морских пехотинцев. Времени на разминирование не было, и Александр Васильевич первым рванулся вперёд, увлекая бойцов за собой. Преодолев проволочные и минные заграждения, рота Райкунова уничтожила два ДЗОТа и по левому берегу реки Цемес вдоль железнодорожной портовой ветки стремительно продвинулась в сторону центра города. Уничтожив несколько засад противника, Александр Васильевич со своими бойцами окружил и штурмом взял здание железнодорожного вокзала. В 06.45 старший лейтенант А. В. Райкунов по рации сообщил в штаб десанта: «Занял вокзал, поднял Военно-морской флаг». Бело-голубое полотнище, водружённое над зданием вокзала старшиной 2-й статьи В. А. Сморжевским, в дальнейшем оказало большое влияние на моральный дух десантников. Александр Васильевич впоследствии вспоминал:

Немцам не давал покоя советский Военно-морской флаг, развевающийся в глубине их обороны. Они много раз пытались сбить его артиллерийским и миномётным огнём, флаг весь был изорван пулями и осколками… В самые тяжёлые минуты, когда казалось: ну всё, больше не выдержать, когда головокружение и слабость от голода и жажды валили с ног, взглянешь на свой советский флаг, который развевается над головой, и душа наполняется гордостью, и как будто изнутри кто-то подсказывает: ты должен выстоять, ты должен победить! И откуда-то вновь берутся силы.

— Из книги Г. Н. Холостякова «Вечный огонь».

К рассвету рота Райкунова овладела также тремя башнями элеватора и железнодорожным депо, а чуть позднее и клубом железнодорожников. Немцы скоро опомнились и бросили на ликвидацию десанта крупные силы пехоты и танков. Рота Райкунова, наиболее глубоко вклинившаяся в оборону немцев, была отрезана от причалов. В течение почти шести суток морские пехотинцы вели неравный бой с превосходящими силами врага в полном окружении, не имея воды и пищи. 13 сентября вышла из строя рация, и связь со штабом прекратилась. И только флаг над зданием вокзала свидетельствовал о том, что Райкунов со своими бойцами продолжает сражаться. Последние двое суток морпехи сдерживали натиск врага оружием, которое они добывали в бою или во время ночных вылазок. Много хлопот доставляли десантникам вражеские танки. Особенно тяжело стало после того, как закончились снаряды у бронебойщиков.

Немцы поняли, что у нас мало боеприпасов, и их танки стали подходить к элеваторным башням на 60—70 метров и бить в упор. Такое брало на них зло, что люди готовы были на всё. Старшина Владимир Колесников разглядел на площадке, где останавливались танки, люк канализационного колодца. С моего разрешения он пробрался туда ночью с гранатами. Когда утром первый танк подошёл к колодцу метров на шесть-семь, Колесников быстро высунулся и метнул связку гранат под гусеницы. Танк так и закрутился на месте! Со второго, вероятно, заметили старшину — этот танк пошёл прямо на него. Колесников не растерялся и уже не метнул, а просто сунул гранаты под гусеницу, сам же упал на дно колодца. И этот танк он подорвал. Мы считали, что Колесников погиб. Но после того как немцы ночью оттащили тягачом свои танки, старшина приполз к нам в башню — он был только сильно ушиблен и оглушен. А танки стали держаться осторожнее.

В один из самых тяжёлых дней морские пехотинцы даже заставили поработать на себя вражескую авиацию. Раскусив систему немецкой сигнализации, они сигнальными ракетами ввели в заблуждение немецкие бомбардировщики, которые сбросили бомбы на собственные войска. Героическими действиями рота Райкунова стянула на себя крупные силы противника, чем способствовала скорому освобождению Новороссийска. К утру 16 сентября подразделения 30-й стрелковой дивизии вышли в район вокзала и элеватора и деблокировали морских пехотинцев. Всего за шесть дней боёв бойцы Райкунова отразили 28 контратак немцев, подбили 2 вражеских танка, уничтожили 16 огневых точек и истребили до 560 солдат и офицеров неприятеля. При этом потери роты были оценены командованием как малые. В тот же день 16 сентября 1943 года А. В. Райкунов был произведён в капитан-лейтенанты и награждён орденом Красного Знамени. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 сентября 1943 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом отвагу и геройство капитан-лейтенанту Райкунову Александру Васильевичу было присвоено звание Героя Советского Союза.

После освобождения Новороссийска 393-й отдельный батальон морской пехоты был возвращён в Геленджик, где его личный состав до конца 1943 года нёс гарнизонную службу и осуществлял охрану побережья. В январе 1944 года батальон был переброшен на Керченский полуостров. С 23 января капитан-лейтенант А. В. Райкунов участвовал в освобождении Крыма, сражался на улицах Керчи, штурмовал Севастополь. После разгрома немецко-фашистских войск в Крыму вновь последовала гарнизонная служба в Севастополе. Новый боевой приказ был получен только в конце лета 1944 года. 27 августа подразделения батальона погрузились на корабли и направились к берегам Румынии. После высадки в Констанце батальону предстояло принять участие в десантных операциях на побережье Болгарии. Однако на рассвете 2 сентября 1944 года в 15 милях от берега тральщик «Взрыв», на котором находился Александр Васильевич, был торпедирован немецкой подводной лодкой U-19 и быстро затонул. Весь офицерский состав экипажа корабля, 53 матроса и 22 десантника погибли. Среди немногих выживших, которых подобрал сторожевой катер, был капитан-лейтенант Райкунов. Александр Васильевич быстро оправился от потрясения и в составе одного из штурмовых отрядов, сформированных из состава батальона, участвовал в операциях по захвату портов Варна и Бургас. Затем он попал в состав экипажа, который перегонял трофейные корабли в советские порты. В октябре 1944 года капитан-лейтенант А. В. Райкунов был направлен в Баку на курсы командиров катеров при Каспийском высшем военно-морском училище. После их окончания Александр Васильевич продолжил службу на Черноморском флоте в должности командира тральщика 3-й бригады траления. Экипаж А. В. Райкунова производил разминирование фарватеров и черноморских портов. В 1947 году во время работы на траверзе Тендровской косы произошла детонация морской мины. Взрывной волной Александра Васильевича выбросило за борт. Моряки тральщика спасли тяжело контуженого командира, но его военная служба на этом завершилась. После лечения в госпитале капитан-лейтенант А. В. Райкунов по состоянию здоровья был уволен в запас. Позднее ему было присвоено воинское звание капитана 3-го ранга запаса.

После увольнения с военной службы А. В. Райкунов вернулся в Сталинград. Работал директором среднего профессионально-технического училища № 8, затем на инженерных должностях на Сталинградском (с 1961 года — Волгоградском) тракторном заводе. После выхода на пенсию Александр Васильевич принимал активное участие в военно-патриотической работе. Его воспоминания о войне легли в основу написанной им книги «Рота, за мной!». Умер Александр Васильевич 15 сентября 1997 года. Похоронен в Волгограде на Димитриевском (Центральном) кладбище.

Награды и звания

• Медаль «Золотая Звезда» (18.09.1943);
• орден Ленина (18.09.1943);
• орден Красного Знамени (16.09.1943);
• орден Отечественной войны 1-й степени (11.03.1985);
• орден Красной Звезды (20.01.1944);
• медали, в том числе:
  • медаль «За боевые заслуги» (27.03.1942);
  • медаль «За оборону Одессы»;
  • медаль «За оборону Кавказа»;
  • медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»;
• почётный гражданин города Новороссийска (1980).

Память

• Именем Героя Советского Союза А. В. Райкунова названа улица в Нахимовском районе города Севастополя.
• Мемориальные доски в честь Героя Советского Союза А. В. Райкунова установлены в городе Волгограде на доме, где он жил (улица Чуйкова, 37) и на фасаде Волгоградского профессионально-технического колледжа (улица Дзержинского, 2).
• Имя Героя Советского Союза А. В. Райкунова увековечено на мемориальной доске на здании железнодорожного вокзала города Новороссийска.
• Мемориальная доска в память о Райкунове установлена Российским военно-историческим обществом на здании средней школы, где он учился.

Библиография

• Райкунов А. В. Рота, за мной!. — Краснодар: Краснодарское кн. изд-во, 1984. — 141 с.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.
• Андреев С. А. Совершённое ими бессмертно: в 2 книгах. Книга 1. — М.: Высшая школа, 1976. — С. 117—119. — 336 с.
• Герои Советского Союза Военно-Морского Флота, 1937—1945: биографический справочник / сост.: П. Г. Тарасов, Ш. Я. Биллевич, В. А. Блохин и др.; под общ. ред. В. Н. Алексеева. — М.: Воениздат, 1977. — С. 406. — 558 с.
• Румянцев Н. М. Люди легендарного подвига: крат. биографии и описание подвигов Героев Советского Союза, тех, кто родился, жил и живёт в Саратовской области. — Саратов: Приволжское кн. изд-во, 1968. — С. 418—419. — 592 с.
• Фронтовики вспоминают: сборник / сост. Н. С. Бизюков. — Краснодар: Краснодарское кн. изд-во, 1983. — С. 86—92. — 304 с.
• Курочкин А. П., Татаренко В. Т. [www.kvvmku.ru/index.php?go=Page&id=23 Глава 7. Аллея героев] // [www.kvvmku.ru/index.php?go=Page&id=15 Апшеронский меридиан: документальная повесть] / под ред. В. Г. Калинина. — Баку: Азернешр, 1989. — С. 124—127. — 208 с.
• Старшинов Н. В. [militera.lib.ru/memo/russian/starshinov/12.html Герои не умирают] // [militera.lib.ru/memo/russian/starshinov/index.html Зарево над волнами]. — Симферополь: Таврия, 1971. — 158 с.
• Холостяков Г. Н. [militera.lib.ru/memo/russian/holostyakov_gn/index.html Вечный огонь]. — М.: Воениздат, 1976. — 415 с.
• Абрамов Е. П. [www.e-reading.biz/bookreader.php/1007130/Abramov_-_Chernaya_smert._Sovetskaya_morskaya_pehota_v_boyu.html «Черная смерть». Советская морская пехота в бою]. — М.: Яуза: Эксмо, 2009. — 576 с. — ISBN 978-5-699-36724-5.

Документы

• [podvignaroda.mil.ru/ Общедоступный электронный банк документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»].

[www.podvignaroda.ru/?n=12096721 Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза].

[www.podvignaroda.ru/?n=50783226 Орден Красного Знамени (наградной лист и приказ о награждении)].

[www.podvignaroda.ru/?n=1519299971 Орден Отечественной войны 1-й степени (информация из карточки награждённого к 40-летию Победы)].

[www.podvignaroda.ru/?n=19459349 Орден Красной Звезды (наградной лист и приказ о награждении)].

[www.podvignaroda.ru/?n=10640481 Медаль «За боевые заслуги» (наградной лист и приказ о награждении)].

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=198 Райкунов, Александр Васильевич]. Сайт «Герои Страны».

• [www.az-libr.ru/Persons/000/Src/0008/f78da1b2.shtml Райкунов Александр Васильевич]. Люди и Книги.
• [vptk34.ru/virtualnyy-muzey/geroi-sovetskogo-soyuza-nashi-vypuskniki.html Волгоградский профессионально-технический колледж. Наши выпускники. Райкунов Александр Васильевич].

Отрывок, характеризующий Райкунов, Александр Васильевич

Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»


На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.
Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.
«Уж как это там будет, не знаю, а всё будет хорошо!» думал Ростов.
Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.
«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.
Поровнявшись с гвардейской пехотой, он заметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышал звук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и на лицах офицеров – неестественную, воинственную торжественность.
Проезжая позади одной из линий пехотных гвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.
– Ростов!
– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.