Райл, Мартин

Мартин Райл
Martin Ryle
Дата рождения:	27 сентября 1918(1918-09-27)
Место рождения:	Брайтон, Англия
Дата смерти:	14 октября 1984(1984-10-14) (66 лет)
Место смерти:	Кембридж, Англия
Страна:	Великобритания Великобритания
Научная сфера:	астрономия
Альма-матер:	Колледж Крайст-Чёрч, Оксфордский университет
Научный руководитель:	John Ashworth Ratcliffe
Награды и премии:	Нобелевская премия по физике (1974)

Сэр Мартин Райл (англ. Martin Ryle; 27 сентября 1918, Брайтон — 14 октября 1984, Кембридж) — британский радиоастроном, разработавший революционные системы радиотелескопов и использовавший их для точного обнаружения и записи слабых радиосигналов. Лауреат Нобелевской премии по физике в 1974 году, совместно с Энтони Хьюишем «за пионерские исследования в области радиофизики».

В 1946 году Райл и Вонберг впервые опубликовали интерферометрические измерения астрономических объектов в радиодиапазоне, хотя иногда утверждается, что первые подобные измерения сделал в том же году Джозеф Поуси в Сиднейском университете. Усовершенствовав оборудование, Райл смог обнаружить самые удалённые известные на тот момент галактики во вселенной. Он также был первым профессором радиоастрономии в Кембриджском университете и директором-основателем радиоастрономической обсерватории Малларда. С 1972 год до 1982 год Райл занимал должность придворного астронома Великобритании.

Короткая биография

Получив в 1939 году степень по физике в Оксфордском университете, Райл работал в Исследовательском центре телекоммуникаций над разработкой радара во время второй мировой войны. После войны он получает позицию в Кавендишской лаборатории Кембриджского университета. Темой его ранних работ в Кембридже является радиоизлучение Солнца. Вскоре его интерес смещается в другие области и в результате он решает, что кембриджская группа астрофизики должна разработать новый способ наблюдения. Райл был движущей силой в создании и совершенствовании астрономической интерферометрии и апертурного синтеза, при помощи которых был сделан огромный вклад в улучшение качества радиоастрономических данных. В 1946 году он построил первый многоэлементный астрономический радиоинтерферометр.

Райл руководил подготовкой важных каталогов астрономических радиоисточников, выпущенных кембриджской группой радиоастрономии. Примером может служить третий кембриджский каталог радиоисточников (3C), выпуск которого помог открыть первые квазизвёздные объекты (квазары). С 1948 по 1959 год Райл преподавал в Кембридже. Кроме того, в 1957 году он стал директором радиоастрономической обсерватории Малларда, в 1959 году профессором радиоастрономии. В 1952 году он был избран членом королевского физического общества, в 1966 году был посвящён в рыцари и с 1972 по 1982 год был королевским астрономом. Нобелевская премия 1974 года была впервые присуждена за признание заслуг в астрономии с формулировкой «за новаторские исследования в радиоастрофизике». В 1968 году Райл был профессором астрономии в Грешем-колледже в Лондоне.

Райл был одним из величайших астрономов 20-го столетия. Считается, что с ним было трудно работать — он часто работал в кабинете в радиоастрономической обсерватории Малларда чтобы избежать помех со стороны других членов Кавендишской лаборатории и не быть вовлечённым в дискуссии, так как Райл был очень темпераментным человеком. Райл беспокоился, что Кембридж может потерять свою передовую позицию в сообществе радиоастрономов, так как другие группы лучше финансировались, поэтому он создал атмосферу секретности вокруг своих методов апертурного синтеза с тем, чтобы сохранить преимущество Кембриджской группы.

Известно, что Райл не разделял взглядов Фреда Хойла из института астрономии на теорию стационарной вселенной Хойла, и что этот факт иногда препятствовал сотрудничеству между кавендишской группой и институтом астрономии в 1960-х годах.

Райл был соавтором нескольких книг о распространении ядерного оружия, где он утверждал, что единственным способом спасти планету Земля от полного ядерного уничтожения является полный запрет на использование любых атомных устройств.

Награды

• Медаль Хьюза (1954)
• Бейкеровская лекция (1958)
• Золотая медаль Королевского астрономического общества (1964)
• Медаль и премия Гутри (1964)
• Медаль Генри Драпера (1965)
• Премия Хольвека (1965)
• Медаль Фарадея (1971)
• Медаль Альберта Майкельсона (1971)
• Премия Морриса Либманна (1971)
• Золотая медаль имени А. С. Попова (1971)
• Королевская медаль (1973)
• Медаль Кэтрин Брюс (1974)
• Нобелевская премия по физике (1974)

Названия в его честь

• Телескоп Райла в радиообсерватории Малларда.

Литература

• Колчинский И.Г., Корсунь А.А., Родригес М.Г. Астрономы: Биографический справочник. — 2-е изд., перераб. и доп.. — Киев: Наукова думка, 1986. — 512 с.

Ссылки

• [nobelprize.org/nobel_prizes/physics/laureates/1974/ Информация с сайта Нобелевского комитета]  (англ.)
• [ufn.ru/ru/articles/1975/10/b/ М. Райл. «Радиотелескопы с большой разрешающей силой». Нобелевская лекция] // Успехи физических наук, том 117, выпуск 2, октябрь 1975

Отрывок, характеризующий Райл, Мартин

Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.


В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.