Месснер, Райнхольд

Райнхольд Месснер
Reinhold Messner
итальянский альпинист
Имя при рождении:	Reinhold Messner
Место рождения:	Брессаноне, Южный Тироль, Италия

Райнхольд Месснер (нем. Reinhold Messner; 17 сентября 1944, Бриксен) — итальянский альпинист из немецкоговорящей автономной провинции Южного Тироля, Италия, первым покоривший все 14 «восьмитысячников» мира, некоторые из которых в одиночку.

Месснер — один из самых знаменитых альпинистов в мировой истории, путешественник, писатель, в настоящее время депутат Европарламента и общественный деятель. Пионер спортивного подхода к альпинизму, ввел в практику скоростные одиночные восхождения, сначала в Доломитовых Альпах, а затем и в районе Монблана. Стал первым альпинистом, покорившим все 14 восьмитысячников мира, одним из первых достиг семи высочайших вершин континентов, двух полюсов. Совершил рекордные восхождения в разных регионах: по южной стене Аконкагуа, Брич Уолл на Килиманджаро, по югозападной стене на Мак-Кинли и др. Но главным образом он стал известен за свои восхождения в Гималаях.

9 апреля 2010 года Райнхольду Месснеру вручён почётный Lifetime Achievement Piolet d’Or (Золотой ледоруб - самая престижная награда в альпинизме, вручаемая за выдающиеся достижения), второй в истории после Вальтера Бонатти (2009).

Биография

Райнхольд Месснер родился 17 сентября 1944 г. в Южном Тироле. Родным языком Райнхольда был немецкий. Он с детства привык жить в условиях Альп. Окончил университет Падуи по специальности "архитектура". Первые восхождения совершил в студенчестве со своим братом в доломитовых Альпах.

Первое гималайское восхождение Месснер совершил в 1970 году на вершину Нанга-Парбат. И хотя формально оно было успешным, но его омрачила трагедия  — во время спуска погиб в лавине его родной брат Гюнтер, а у самого Райнхольда в результате обморожения были ампутированы семь пальцев на ногах. Тело Гюнтера Месснера было найдено 17 июля 2005 года тремя пакистанскими альпинистами. Было омрачено трагедией и второе восхождение Месснера на восьмитысячник: в 1972 году при восхождении на Манаслу (8136 м) погиб его напарник по связке. В 1975 году Месснер совершил восхождение на Хидден-пик (8068 м) в Каракоруме, а в мае 1978 года вместе с Петером Хабелером поднялся без использования кислорода на Эверест по классическому маршруту (с Южного седла по Юго-восточному гребню). Летом этого же года Месснер совершил одиночное бескислородное восхождение на вершину Нанга Парбат по западной (Диамирской) стене. В 1979 году Месснер в альпийском стиле совершил восхождение на К2 по классическому маршруту (юго-восточное ребро Абруцци), а летом 1980 года одиночное бескислородное восхождение на Эверест во время сезона муссонов (со стороны Тибета через перевал Северное седло и Северо-восточный гребень с выходом на вершину по кулуару Нортона). Об этом восхождении он написал книгу «Хрустальный горизонт» (переведена на русский в 1990 году, перевод Матвеенко В.А.).

Райнхольд Месснер о вершине Эвереста (одиночное бескислородное восхождение 1980 года):

Опускаюсь на снег, от усталости тяжёлый, как камень. Отдохнуть хоть самую малость, забыть обо всем. Но здесь не отдыхают. Я выработан и опустошён до предела […] Ещё полчаса — и мне конец […] Облака вздымаются снизу вверх так, как будто земля под ними пульсирует. От усталости не только отяжелело тело, но мозг отказывается перерабатывать воспринимаемое. Мои ощущения больше не различают верха и низа.
Что, уже вечер? Нет, сейчас 16 часов. Пора уходить. Никакого ощущения величия происходящего. Для этого я слишком утомлён. И однако же этот момент приобретёт для меня впоследствии особое значение, станет в некотором роде заключительным аккордом. Может быть, именно он укрепит во мне мысль, что я — Сизиф, что я всю жизнь могу катить вверх мой камень, то есть самого себя, не достигая вершины, поскольку не может быть вершины в познании самого себя.

В 1981 году он покорил Шиша-Пангму (8013 м), а в следующем, 1982 году поднялся сразу на три восьмитысячника: Канченджангу (8586 м), Гашербрум II (8035 м) и Броуд-пик (8047 м). В мае 1983 года Месснер взошёл на Чо-Ойю (8201 м), а в 1984 году совершил повторные восхождения на Хидден-пик и Гашербрум-II, пройдя траверс этих двух восьмитысячников. В 1985 г. Месснер покорил ещё два восьмитысячника в непальских Гималаях — Аннапурну (8091 м) и Дхаулагири (8167 м). Последними в списке 14 восьмитысячников Месснера стали осенью 1986 года Макалу (8481 м) и Лхоцзе (8516 м).

Когда он спустился с последнего восьмитысячника (Лхоцзе), за плечами 43-летнего восходителя было более 3000 покорённых вершин, около 100 первовосхождений, 24 экспедиции на высочайшие вершины мира, ряд уникальных соло-восхождений.

Покорить в России гору Белуху высотой 4500 метров он не смог

После того как вершины были им покорены, Месснер решил заняться преодолением пустынь. Он пересёк Антарктиду, Гренландию, пустыню Такла-Макан в Китае, достиг Северного и Южного полюсов, в 2004 году прошёл 2000 километров через пустыню Гоби, и не собирается на этом останавливаться.

В настоящее время проживает в средневековом замке-крепости Юваль в Южном Тироле [www.risk.ru/users/clyde/14391/].

Избранная библиография

Месснер не только покоритель гор, но и большой их популяризатор. Он издал более 70 книг об альпинизме и не только [www.libri.de/shop/action/pageableOverAllSearch?searchId=0&sort=2&facets=&pagerOffset=0]. На русский язык переведена лишь одна — «Хрустальный горизонт», 1990 (о первом соло-восхождении на Эверест, 1980).

• Die Rote Rakete am Nanga Parbat (Красная ракета на Нанга Парбате), Munchen, 1971.
• Der Nackte Berg. Nanga Parbat — Bruder, Tod und Einsamkeit (Голая гора. Нанга Парбат — Брат, смерть и одиночество), 1978.
• Solo Nanga Parbat. New York/London, 1980.
• Die Weisse Einsamkeit. Mein langer Weg zum Nanga Parbat (Белое одиночество. Мой долгий путь к Нанга Парбат), Munchen,2003.
• Diamir (Nanga Parbat) — Der Schicksalberg (Гора судьбы), 2004.
• Sturm am Manaslu. Drama auf dem Dach der Welt (Штурм Манаслу. Драма на крыше мира), 1973.
• Der leuchtende Berg (Сияющая гора Гашербрум), Munchen, 1975.
• K2. Chogori Der Grosse Berg (Чогори. Большая гора), 1979.
• K2: Mountain of Mountains (K2. Гора всех гор), London/New York, 1981.
• Everest: Expedition to the Ultimate (Эверест: экспедиция к пределу), New York/London, 1979.
• Everest Solo (англ. издание The Crystal Horizon: Everest — The First Solo Ascent (Хрустальный горизонт), 1980.
• The Goddess of Turquoise. The way to Cho Oyu (Бирюзовая богиня. Дорога к Чо-Ойю), 2007.
• G I und G II. Herausforderung Gasherbrum (Вызов Гашербрума), Munchen, 1984.
• Annapurna. Expedition in die Todeszone (Аннапурна. Экспедиция в зону смерти), Munchen, 1985.
• The Big Walls: From the North Face of the Eiger to the South Face of Dhaulagiri (Большие стены: От северной стены Айгера к Южной стене Дхаулагири), New York,1985.
• Alle Meine Gipfel (Все мои вершины), Munchen, 1982.
• All Fourteen Eight-Thousanders (Все четырнадцать восьмитысячников), Seattle/London, 1988.
• Free Spirit: A Climber’s Life (Свободный дух: жизнь альпиниста), 1998.
• Gobi (Пустыня Гоби), 2005.
• Mein Leben am Limit (Моя жизнь на пределе: автобиография легенды альпинизма), 2005.

Фильмы о Райнхольде Месснере

• «Гашербрум — сверкающая гора» (реж. Вернер Херцог, 1984, ФРГ) — документальный фильм о восхождении 1984 года.
• «Нанга-Парбат» (реж. Йозеф Вильсмайер, 2010 год, Германия) — фильм о восхождении 1970 года.
• «Месснер» (реж. Андреас Никель, 2012 год, Германия) — документальный фильм о Рейнхольде Месснере, в котором показана немалая часть его биографии — начиная с детских восхождений, успехов и трагедий на восьмитысячниках и заканчивая пересечением пустынь, Антарктиды.

Ссылки

• [lib.aldebaran.ru/author/messner_rainhold/messner_rainhold_hrustalnyi_gorizont/ Райнхольд Месснер «Хрустальный горизонт»]
• [eternaltown.com.ua/content/view/4331/2/ биография на сайте «Биографии, мемуары, истории»]
• [hiker.com.ua/node/313 Фильм «Nanga Parbat» о трагическом восхождении братьев Месснеров]
• [www.youtube.com/watch?v=en3XYIQ82sQ Messner Mountain Week | Euromaxx (Youtube)]

Отрывок, характеризующий Месснер, Райнхольд

Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.


Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.