Райтлер, Кеннет Стэнли
| Кеннет Стэнли Райтлер | |
| Kenneth Stanley Reightler, Jr. | |
 | |
| Страна: | |
|---|---|
| Специальность: |
лётчик-испытатель |
| Воинское звание: | |
| Экспедиции: | |
| Время в космосе: |
13 сут 15 ч 36 мин |
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
Ке́ннет «Кен» Стэ́нли Ра́йтлер (англ. Kenneth 'Ken' Stanley Reightler, Jr.; род. 1951) — астронавт НАСА. Совершил два космических полёта на шаттлах: STS-48 (1991, «Колумбия») и STS-60 (1994, «Колумбия»), полковник ВМС США.
Содержание
Личные данные и образование
Кеннет Райтлер родился 24 марта 1951 года в городе Патаксент, штат Мэриленд. Но своим родным считает город Вирджиния-Бич, штат Виргиния, где в 1969 году окончил среднюю школу. Принимал активное участие в движении «Бойскауты Америки», достиг уровня «Скаут-Орёл». В 1973 году получил степень бакалавра наук в области аэрокосмической техники в Военно-морской Академии США, в городе Аннаполис, штат Мэриленд. В июле 1984 году получил степень магистра наук в области системное управление в Университете Южной Калифорнии. В декабре 1984 года защитил диссертацию в Аспирантуре Военно-морской Академии США и получил степень магистра наук в области аэронавтики.
Женат на Морин Эллен Макгенри, у них две дочери — Кэтерин и Эмили. Увлекается: парусный спорт, виндсерфинг и туризм.[1].
До НАСА
В августе 1973 года Райтлер начал обучение на военно-морского лётчика в Корпус-Кристи, штат Техас. В августе 1974 года закончил обучение, стал пилотом самолёта P-3C, был распределён на авиабазу в Джэксонвилл, штат Флорида, где служил командиром патрульного самолёта. Он служил в Кеблавике, в Исландии и в Сигонелле, в Сицилии. Затем был направлен на переподготовку, в Америку, в Школу военно-морских лётчиков на авиабазу в Патаксент-Ривер, в штате Мэриленде. После окончания в 1978 году он остался там, в морском испытательном Центре, где служил лётчиком-испытателем и сотрудником проекта по различным программам лётных испытаний самолётов P-3C, S-3 и Т-39. Позже он вернулся в Школу летчиков-испытателей, где стал офицером-инструктором по безопасности при лётных испытаниях и полётах самолётов P-3, Т-2, OV-1, Т-39 и А-7. В июне 1981 года был переведён на авианосец «Дуайт Эйзенхауэр», как офицер по безопасности полётов и связи, совершил два похода по Средиземному морю. В начале 1985 года был переведён на авиабазу ВМС «Лемур» в Калифорнии, где прошёл переподготовку на самолёте F/A-18 Hornet. В марте 1985 года вновь переведён в Школу летчиков-испытателей ВМС США, где был старшим лётным инструктором по авиационным системам, а позже шеф-инструктором. Здесь он обратил внимание на возможность стать астронавтом, сотрудничество с НАСА. Имеет налёт более 5 000 часов на более 60 различных типах самолётов.[2].
Подготовка к космическим полётам
В 1985 году принял участие в 11-м наборе в отряд астронавтов НАСА. Приглашался на медицинскую комиссию в Хьюстон. В августе 1987 года был зачислен в отряд НАСА в составе 12-го набора, кандидатом в астронавты. Стал проходить обучение по курсу Общекосмической подготовки (ОКП) с августа 1987 года. По окончании курса, в августе 1988 года получил квалификацию «пилот» и назначение в Офис астронавтов НАСА.
Полёты в космос
- Первый полёт — STS-48[3], шаттл «Дискавери». C 12 по 18 сентября 1991 года в качестве «пилота». Цель полёта — вывод на геостационарную орбиту, с помощью Канадского манипулятора, спутника «UARS» (весом ~6 600 кг) для исследования верхних слоёв атмосферы и озонового слоя Земли. Были проведены эксперименты по изучению развития мышечной массы в условиях невесомости у 8-ми тридцатидневных самок крыс. Полёт миссии STS-48 открывает пятнадцатилетнюю программу НАСА «Миссия планеты Земля», на которую затрачено около 17 млрд.$[4] Продолжительность полёта составила 5 суток 8 часов 28 минут[5].
- Второй полёт — STS-60[6], шаттл «Дискавери». C 3 по 11 февраля 1994 года в качестве «пилота». К основным задачам экспедиции STS-60, помимо нескольких научных экспериментов[7], относятся эксперименты по международной программе «ОДЕРАКС», направленной на обнаружение малоразмерных космических объектов и калибровке радаров и оптических средств в целях отслеживания космического мусора[8], запуск спутника WCF и работы с модулем Спейсхэб. Отделяемый спутник WCF (англ. Wake Shield Facility) предназначен для выращивания тонких плёнок (подложек) из полупроводникового материала методом молекулярно-пучковой эпитаксии в условиях чрезвычайной чистоты окружающей среды и высококачественного (примерно в 10 000 раз выше, чем в земных лабораториях) вакуума. Аппарат являлся прототипом будущих установок по производству материалов для микроэлектроники, и так как на Земле высокий вакуум труднодостижим, эксперимент был направлен на попытку вынести установку в открытый космос (и получить семь образцов тонкоплёночной подложки)[9]. Экспедиция STS-60 являлась вторым полётом, где использовался коммерческий лабораторный модуль Спейсхэб. В лаборатории были размещены 12 экспериментов в области биологических исследований и микрогравитации, подготовленные центрами коммерческих разработок НАСА[9]. Продолжительность полёта составила 8 суток 7 часов 10 минут[10].
Общая продолжительность полётов в космос — 13 дней 15 часов 36 минут.
После полётов
В 1995 году Райтлер покинул НАСА и ушёл из ВМС США в звании капитана. Он стал работать в корпорации Lockheed Martin, как руководитель программы по инженерным испытаниям и анализу контрактов в Космическом Центре имени Джонсона в Хьюстоне, штат Техас. Затем он был назначен Вице-президентом по науке, технике, анализу и тестированию предоставляемых инженерных и научных услуг НАСА Государственным и иностранным заказчикам, в том же Космическом центре. В 2001 году он был назначен на должность Главного Вице-президента Lockheed Martin Space, отвечал за предоставление технических услуг в области машиностроения, науки и техники в гражданском секторе бизнес-пространства, правительству и иностранным клиентам. В августе 2012 года покинул все эти посты и присоединился к профессорско-преподавательскому составу Военно-морской Академии США, в городе Аннаполисе, штат Мэриленд. Он остался независимым бизнес-консультантом государственных и коммерческих организаций в аэрокосмической области. В 2012 году Академией ВМС США было присвоено звание заслуженный профессор в области аэрокосмической инженерии.
Награды и премии
Награждён: Медаль «За космический полёт» (1991 и 1994), Медаль «За отличную службу» (США), Орден «Легион почёта», Медаль «За похвальную службу» (США), Медаль за службу национальной обороне (США), Медаль «За исключительные заслуги» и многие другие.
См. также
- Список космонавтов и астронавтов (и кандидатов).
- Список астронавтов США — участников орбитальных космических полётов.
- Хронология пилотируемых космических полётов.
Напишите отзыв о статье "Райтлер, Кеннет Стэнли"
Примечания
- ↑ [www.astronautix.com/astros/reihtler.htm Biography of Kenneth S. Reightler]
- ↑ [www.jsc.nasa.gov/Bios/htmlbios/reightle.html Biography of Kenneth S. Reightler]
- ↑ [nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftDisplay.do?id=1991-063A NASA — NSSDC — Spacecraft — Details]
- ↑ [www.novosti-kosmonavtiki.ru/content/numbers/004/01.shtml США. 13-й полет "Дискавери" по программе СТС-48.], Новости Космонавтики (сентябрь 1991).
- ↑ [www.nasa.gov/mission_pages/shuttle/shuttlemissions/archives/sts-48.html NASA — STS-48]
- ↑ [ NASA — NSSDC — Spacecraft — Details]
- ↑ Лисов И. [www.novosti-kosmonavtiki.ru/content/numbers/067/05.shtml США: Эксперименты в полёте STS-60] (рус.) // Новости космонавтики : журнал. — 1994. — № 4.
- ↑ [science.ksc.nasa.gov/shuttle/missions/sts-60/mission-sts-60.html Описание миссии] (англ.) на сайте КЦ Кеннеди (НАСА).
- ↑ 1 2 Ошибка в сносках?: Неверный тег
<ref>; для сносокmission60не указан текст - ↑ [www.nasa.gov/mission_pages/shuttle/shuttlemissions/archives/sts-60.html NASA — STS-60]
Ссылки
- [www.spacefacts.de/bios/astronauts/english/reightler_kenneth.htm biography of Kenneth S. Reightler]
Отрывок, характеризующий Райтлер, Кеннет Стэнли
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.
Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
