Райт, Фрэнк Ллойд

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Райт.
Фрэнк Ллойд Райт
Frank Lloyd Wright
Основные сведения
Имя при рождении

Frank Lincoln Wright

Место рождения

Ричленд-Сентер, Висконсин

Место смерти

Финикс, Аризона

Работы и достижения
Архитектурный стиль

органическая архитектура как раздел функционализма

Важнейшие постройки

«Дома Прерий»
«Дом над водопадом»
Музей Соломона Гуггенхейма

Градостроительные проекты

«Города широких горизонтов»

Нереализованные проекты

небоскрёб «Иллинойс»

Фрэнк Ллойд Райт (Frank Lloyd Wright, 8 июня 1867 — 9 апреля 1959) — американский архитектор-новатор. Оказал огромное влияние на развитие западной архитектуры в первой половине XX века. Создал «органическую архитектуру» и пропагандировал открытый план в архитектуре.





Биография

Райт родился 8 июня 1867 года в городе Ричленд-Сентер (англ.)русск., Висконсин, США, в семье Уильяма Рассела Райта, учителя музыки и церковного деятеля, и Анны Ллойд Райт, учительницы из известной в Висконсине семьи Ллойдов. Воспитывался в канонах унитарианской церкви. В детстве много играл с «развивающим» конструктором «Киндергартен», разработанным Фридрихом Фрёбелем. Родители Райта развелись в 1885 году, по причине неспособности Уильяма содержать семью. Фрэнку пришлось принять на себя груз финансовой ответственности за мать и двух сестер.

Райт обучался на дому, не посещая школу. В 1885 он поступил на инженерный факультет Висконсинского университета (англ.)русск.. Учась в университете, он подрабатывает помощником местного инженера-строителя. Райт покинул университет, не получив при этом учёной степени. В 1887 году он переехал в Чикаго, где устроился в архитектурную контору Джозефа Лаймана Силсби. Через год перешёл на работу в фирму «Адлер и Салливан», возглавляемую известным идеологом «чикагской школы» Луисом Салливаном. С 1890 года в этой фирме ему поручались все проекты по строительству жилой недвижимости. В 1893 году Райту приходится уйти из компании, когда Салливан узнает, что Райт проектирует дома «на стороне».

В 1893 году Райт основывает собственную фирму в чикагском пригороде Оук-Парк. К 1901 году в его послужном списке насчитывается уже около 50 проектов.

Стиль Прерий

Известность Райту приносят «Дома Прерий», спроектированные им с 1900 по 1917 годы. «Дома Прерий» созданы в рамках концепции «органической архитектуры», идеалом которой является целостность и единение с природой[1]. Сторонник идеи непрерывности архитектурного пространства, Райт предлагал подвести черту под традицией нарочитого выделения здания и его составных частей из окружающего мира, доминировавшей в западной архитектурной мысли со времён Палладио. По мнению Райта, форма здания должна каждый раз вытекать из его специфического назначения и тех уникальных условий среды, в которых оно возводится и существует.

В практическом плане, спроектированные Райтом «дома прерий» служили естественным продолжением окружающей природной среды, подобно эволюционной форме естественных организмов. Для них характерен открытый план, преобладающие в композиции горизонтали, далеко вынесенные за пределы дома скаты крыши, террасы, отделка необработанными природными материалами, ритмичные членения фасада каркасами, прообразом которых служили японские храмы[2]. Многие из домов в плане крестообразные, а расположенный в центре очаг-камин объединяет открытое пространство. Интерьерам домов Райт уделял особое внимание, создавая мебель сам и добиваясь того, чтобы каждый элемент был осмыслен и органично вписывался в создаваемую им среду. Наиболее известными среди «Домов Прерий» являются дом Уиллитса, дом Мартина и дом Роби (англ.)русск..

Резиденция «Талиесин»

Свой собственный дом, летнюю резиденцию Талиесин (англ.)русск., Райт построил также в стиле «Домов Прерий» в 1911 году. Стимулом к постройке послужило увлечение Мартой (Мама) Босвик Чейни (англ.)русск., женой его клиента Эдвина Чейни (англ.)русск., которая позже станет его гражданской женой и поселится в этой летней резиденции.

Долина, в которой находится Талиесин, принадлежала до Гражданской войны семье матери Райта. Его дед по материнской линии и дядя, иммигранты из Уэльса, были пасторами унитарианской конгрегации, и его две тёти в 1887 году открыли в долине школу совместного обучения.

Мать Райта, Анна Райт, отправляла сына на каникулы в долину каждое лето, начиная, с одиннадцати лет. Семья, её идеи, её религия и идеалы, оказали большое влияние на формирование личности молодого Райта, который позже изменил своё второе имя с «Линкольна» (в честь Авраама Линкольна) на «Ллойд» — в знак уважения к этой ветви семьи.

Когда Райт решил построить дом в этой долине, он выбрал имя валлийского барда Талиесина, которое в переводе означает «сияющий лоб». Райт расположил дом на «лбу» холма, любимом с детства, а не на пике, поэтому «Талиесин» смотрится возникшим из естественного ландшафта. Говоря его словами — «… Не в земле, но из земли». Дом состоял из с трёх крыльев, которые включали жилое помещение, офис и хозяйственные постройки[3].

Помимо того, что здание органично вписалось в ландшафт, Райт применил в его постройке свои идеи органической архитектуры. Дымоходы и каменные опоры были построены из местного известняка, в штукатурке стен использовался песок с отмели соседней реки Висконсин[4].

«Талиесин» дважды пострадал от пожаров. Первый пожар в 1914 году устроил слуга, убивший перед этим проживавшую в доме Марту Босвик и двух её детей. Второй пожар возник в 1925 году. Здание полностью перестраивалось, переименовываясь, соответственно, в «Талиесин II» и «Талиесин III».

В 1910 году Райт во время путешествия по Германии публикует своё двухтомное портфолио, и его работы становятся известны в Европе.

«Дом над водопадом»

Основная статья: Дом над водопадом

В начале XX века Райт оказался в списке самых модных и успешных архитекторов США, сумев реализовать множество своих проектов, большая часть которых содержала весьма новаторские для того времени архитектурные решения. Но к 1930-м годам от былой популярности не осталось и следа — у Райта практически не было крупных заказов. Чтобы поправить своё материальное положение, Райт открывает у себя в Талиесине творческую мастерскую. Эту мастерскую начинает посещать Эдгар Кауфман (англ. Edgar Kaufmann) — сын успешного бизнесмена из Питтсбурга Эдгара Кауфмана, решивший по совету отца изучать архитектуру.

Постепенно смелые архитектурные идеи Райта захватывают Эдгара Кауфмана-младшего, и вместе им удаётся уговорить Кауфмана-старшего выделить средства на постройку макета целого города, который спроектировал Райт. После завершения строительства макет был размещён для всеобщего обозрения в универмаге, принадлежащем семье Кауфманов.

Райт становится частым гостем в доме семейства Кауфаманов и вскоре получает от них заказ на разработку проекта их загородного дома. Для этих целей Кауфманы приобрели живописный участок в местности под названием «Медвежий ручей» (англ. Bear Run), который представлял собой сплошной скалистый выступ, возвышавшийся над окрестностью, а рядом находился маленький водопад.

Начался второй пик в творчестве Райта. Он начинает использовать элементы заводского изготовления и железобетонные конструкции[5], продолжая противопоставлять техницистским устремлениям функционализма романтические идеи единения с природой[6]. В 1935—1939 годах Райт строит для И. Дж. Кауфмана «Дом над водопадом» («Fallingwater»), шт. Пенсильвания.

В ноябре 1934 года Райт посетил «Медвежий ручей» для определения конкретного места под строительство загородного дома Кауфманов. Он остановил свой выбор на участке с водопадом, решив сделать сам водопад структурной частью будущего дома. Заказчиков эта смелая идея архитектора поначалу обескуражила, но Райт — заявивший в частности: «Я хочу, чтобы вы жили с водопадом, а не просто смотрели на него. Он должен быть частью вашей жизни» — всё же смог заразить Кауфманов этой идеей, убедил их в самой возможности строительства такого дома, а главное — в полной его безопасности для их проживания в нём. Дом представляет собой композицию из бетонных террас и вертикальных поверхностей из известняка, расположенных на стальных опорах прямо над ручьем. Часть утеса, на котором стоит дом, оказалась внутри здания и использовалась Райтом как деталь оформления интерьера. Райт стремился к тому, чтобы при строительстве дома не было бы срублено ни одного дерева, все крупные горные валуны остались бы на своих местах, а будущий дом стал бы просто частью естественного ландшафта. Строительство дома обошлось в 155 000 долларов, из которых оплата работы архитектора составила 8 000 долларов. С учётом инфляции эта сумма в 2009 году была эквивалентна примерной сумме в 2,4 млн долларов США. Однако более точное отражение относительной стоимости проекта в 1930-х годах показывают затраты на ремонтно-восстановительные работы на этом объекте — объявленная стоимость таких работ в 2002 году составила 11,4 млн долларов США. Не всё в конструкции дома оказалось совершенным, и он дважды реконструировался в 1994 и 2002 годах, с добавлением дополнительных стальных опор.

В период с 1937 по 1963 годы «Дом над водопадом» служил семейству Кауфманов загородной резиденцией. В 1963 году Эдгар Кауфман-младший передал здание в виде пожертвования организации Western Pennsylvania Conservancy (англ.)русск. (Охрана природы Западной Пенсильвании). В 1964 году дом стал музеем и был открыт для публичных посещений. По состоянию на январь 2008 года «Дом над водопадом» посетило около шести миллионов человек. Несмотря на своё расположение в отдалённом уголке штата Пенсильвания (примерно в двух часах езды от Питтсбурга), в настоящее время к «Дому над водопадом» приезжают более 120 000 посетителей в год.[7]

«Юсоновский» период, 30-е годы

Для клиентов среднего класса Райт в этот период разрабатывает дома умеренной стоимости. Сам Райт называет их «юсоновскими» или «североамериканскими», от аббревиатуры U.S.O.N.A. (Unites States of Nothern America). Компактные, экономичные и технологичные, «юсоновские» дома развивали принципы, заложенные ещё в «Домах Прерий». Широкая крыша домов парила над стенами за счет применения узких ленточных окон под самым потолком. Дома проектировались в основном одноэтажными и L-образными в плане, что позволяло им вписываться в участки сложной формы. Каркасная конструкция позволяла удешевить строительство.

«Юсоновские» дома должны были стать строительными блоками градостроительной концепции Райта — «Города широких горизонтов». Концентрированный перенаселённый город должен был естественным образом «деурбанизироваться», распределившись по сельскохозяйственным пригородам, а основным средством передвижения в нём должен был стать автомобиль. Концепция «Города широких горизонтов» существенно повлияла на характер застройки американского малоэтажного пригорода.

В этот период Райт строит и общественные здания, среди которых наиболее известна штаб-квартира «Джонсон Вакс» (англ.)русск. (1936—1939) в Расине в штате Висконсин. Основой конструкции является центральный зал с «древовидной» колоннадой, в которой каждая колонна расширяется кверху. Структуру дерева повторяет и лаборатория — её помещения группируются вокруг центрального ядра-«ствола», несущего шахты лифтов, а плиты перекрытий чередуются по форме — квадратные плиты образуют каркас здания, в который вписываются круглые плиты. Освещение через систему полупрозрачных стеклянных трубок способствует созданию атмосферы «святости» рабочего места[8].

Музей Соломона Гуггенхейма

Основная статья: Музей Соломона Гуггенхейма

Апофеозом творчества Райта стал музей Соломона Гуггенхейма в Нью-Йорке, который архитектор проектировал и строил в течение 16 лет (1943—1959). Снаружи музей представляет собой опрокинутую спираль, а его интерьер напоминает раковину, в центре которой находится остекленный внутренний дворик. Райт предполагал, что экспозиции должны осматриваться сверху вниз: посетитель поднимается на верхний этаж на лифте и постепенно спускается по центральному спиральному пандусу. Картины, висящие на наклонных стенах, при этом должны находиться в том же положении, что и на мольберте художника. Руководство музея выполнило не все требования Райта, и сейчас осмотр экспозиций происходит снизу вверх.

Поздние работы. Итоги.

В 1950-е годы Райт стал отходить от органической архитектуры и в целом перешёл к проектированию зданий в более универсальном, интернациональном стиле.

В жилых домах этого периода Райт также отказался от прямого угла как от «искусственной» формы и обратился к спирали и циркульной окружности.[9]

Не все проекты Райта были реализованы при жизни. Излишне декорированное и граничащее с китчем[10] здание суда округа Марин было достроено через 4 года после его смерти. Так и не реализован остался проект небоскреба «Иллинойс» высотой в милю, рассчитанный на 130 000 жителей и представляющий собой сужающуюся кверху треугольную призму.

Умер 9 апреля 1959 года в Финиксе в штате Аризона[11].

Семья и личная жизнь

Став преуспевающим архитектором, Фрэнк Ллойд Райт жил, стараясь ни в чём себе не отказывать, и часто становился мишенью для жёлтой прессы. Он был женат официально три раза и состоял в ряде гражданских браков ещё до оформления предыдущего развода.

  • Первый раз Райт женится на Катерине «Китти» Ли Тобин в 1889 году. Брак распался к 1909 году, развод был получен к 1922 году.
  • Сожительство с Мамой Чени, женой одного из своих клиентов, окончилось трагической смертью Чени — она и оба её ребёнка были убиты слугой в доме Райта «Талиесин I», а сам дом был сожжён.
  • Брак с Мириам Ноэль (1923 год) распался из-за пристрастия Мириам к морфину в 1927 году.
  • Последней женой Райта была Ольга Ивановна Гинценберг («Ольгиванна»). Он похоронен с ней и её дочерью в Западном Талиесине в г. Скоттсдейл, шт. Аризона. На семейном кладбище в Висконсине осталась пустая могила Райта с надгробием.

У Райта осталось семь детей: три сына и четыре дочери. Двое детей Фрэнка Ллойда Райта — Фрэнк Ллойд Райт-младший и Джон Ллойд Райт также стали архитекторами. Внучка Фрэнка Ллойда, Энн Бакстер — актриса, лауреат премии «Оскар».

Галерея

Список построек

Всего Райт построил 363 дома. К 2005 году из них сохранились примерно 300. Два дома были уничтожены во время урагана «Катрина» в 2005 году, один — во время урагана «Камилла» в 1969 году. Самая плотная концентрация построек Райта находится в Оук-Парке в штате Иллинойс.

См. также

Напишите отзыв о статье "Райт, Фрэнк Ллойд"

Примечания

  1. ↑ Иконников А. В. Архитектура XX века. Утопии и реальность. М., Прогресс-Традиция, 2001, т.1, стр. 201
  2. ↑ Фремптон, 1990, с. 90.
  3. ↑ [www.taliesinpreservation.org Welcome to Taliesin Preservation, Inc]
  4. ↑ [www.Taliesin.edu Taliesin, the Frank Lloyd Wright School of Architecture | Building Architects since 1932]
  5. ↑ Фремптон, 1990, с. 274.
  6. ↑ Иконников А. В. Архитектура XX века. Утопии и реальность. М., Прогресс-Традиция, 2001, т.1, стр. 258
  7. ↑ [usatoday30.usatoday.com/travel/destinations/2007-09-27-new-wright-home_N.htm The Associated Press, 2007.]
  8. ↑ Фремптон, 1990, с. 278.
  9. ↑ Иконников А. В. Архитектура XX века. Утопии и реальность. М., Прогресс-Традиция, 2001, т.1, стр. 559
  10. ↑ Фремптон, 1990, с. 279.
  11. ↑ [www.nytimes.com/learning/general/onthisday/bday/0608.html Frank Lloyd Wright Dies; Famed Architect Was 89] (англ.). The New York Times (10 April 1959). Проверено 20 апреля 2016.

Литература

  • Пфайффер, Брюс Брукс. Райт. — М.: Арт-Родник, 2006. — 96 с. — (Малая серия искусств). — 3000 экз. — ISBN 5-9561-0196-2.
  • Julie Sloan. Light Screens: The Leaded Glass of Frank Lloyd Wright. — Rizzoli, 2001. — 160 с. — ISBN 0847823059.
  • Пфайффер Б. Райт. 1867—1959: Архитектура демократии. М., АртРодник, 2006
  • Фремптон К. Современная архитектура: Критический взгляд на историю развития. — М.: Стройиздат, 1990.
  • Иконников А. В. Архитектура XX века. Утопии и реальность. — М.: Прогресс-Традиция, 2001.
  • Всеобщая история архитектуры. — Москва, 1973. — Т. 11.
  • Анисимова И. И. Уникальные дома от Райта до Гери. — 2009. — ISBN 978-5-9647-0161-3.

Ссылки

  • [www.franklloydwright.org nklloydwright.org] — официальный сайт Frank Lloyd Wright Foundation (англ.)
  • [www.loc.gov/exhibits/flw/flw.html Frank Lloyd Wright: Designs for an American Landscape, 1922-1932] (англ.). Exhibitions. Library of Congress. Проверено 20 апреля 2016.
  • [www.nou-sera.com/architect/wright.html#Anchor-4159 Видеосъемка зданий Райта на YouTube]
  • [mi-cha-el.livejournal.com/233379.html Мемориальный зал Грэйди-Гэммидж университета Аризоны (рус.)]
  • [kannelura.info/?tag=wright Планы домов мастерской Райта]

Отрывок, характеризующий Райт, Фрэнк Ллойд

Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.
– Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?
– И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его.
– Вот ее письма и портрет, – сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру.
– Отдай это графине… ежели ты увидишь ее.
– Она очень больна, – сказал Пьер.
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.
– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.
– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.


В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.


С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.
Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, – были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору. Это не могло быть иначе потому, что для того, чтобы воля Наполеона и Александра (тех людей, от которых, казалось, зависело событие) была исполнена, необходимо было совпадение бесчисленных обстоятельств, без одного из которых событие не могло бы совершиться. Необходимо было, чтобы миллионы людей, в руках которых была действительная сила, солдаты, которые стреляли, везли провиант и пушки, надо было, чтобы они согласились исполнить эту волю единичных и слабых людей и были приведены к этому бесчисленным количеством сложных, разнообразных причин.
Фатализм в истории неизбежен для объяснения неразумных явлений (то есть тех, разумность которых мы не понимаем). Чем более мы стараемся разумно объяснить эти явления в истории, тем они становятся для нас неразумнее и непонятнее.
Каждый человек живет для себя, пользуется свободой для достижения своих личных целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое то действие; но как скоро он сделает его, так действие это, совершенное в известный момент времени, становится невозвратимым и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение.
Есть две стороны жизни в каждом человеке: жизнь личная, которая тем более свободна, чем отвлеченнее ее интересы, и жизнь стихийная, роевая, где человек неизбежно исполняет предписанные ему законы.
Человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общечеловеческих целей. Совершенный поступок невозвратим, и действие его, совпадая во времени с миллионами действий других людей, получает историческое значение. Чем выше стоит человек на общественной лестнице, чем с большими людьми он связан, тем больше власти он имеет на других людей, тем очевиднее предопределенность и неизбежность каждого его поступка.
«Сердце царево в руце божьей».
Царь – есть раб истории.
История, то есть бессознательная, общая, роевая жизнь человечества, всякой минутой жизни царей пользуется для себя как орудием для своих целей.
Наполеон, несмотря на то, что ему более чем когда нибудь, теперь, в 1812 году, казалось, что от него зависело verser или не verser le sang de ses peuples [проливать или не проливать кровь своих народов] (как в последнем письме писал ему Александр), никогда более как теперь не подлежал тем неизбежным законам, которые заставляли его (действуя в отношении себя, как ему казалось, по своему произволу) делать для общего дела, для истории то, что должно было совершиться.
Люди Запада двигались на Восток для того, чтобы убивать друг друга. И по закону совпадения причин подделались сами собою и совпали с этим событием тысячи мелких причин для этого движения и для войны: укоры за несоблюдение континентальной системы, и герцог Ольденбургский, и движение войск в Пруссию, предпринятое (как казалось Наполеону) для того только, чтобы достигнуть вооруженного мира, и любовь и привычка французского императора к войне, совпавшая с расположением его народа, увлечение грандиозностью приготовлений, и расходы по приготовлению, и потребность приобретения таких выгод, которые бы окупили эти расходы, и одурманившие почести в Дрездене, и дипломатические переговоры, которые, по взгляду современников, были ведены с искренним желанием достижения мира и которые только уязвляли самолюбие той и другой стороны, и миллионы миллионов других причин, подделавшихся под имеющее совершиться событие, совпавших с ним.
Когда созрело яблоко и падает, – отчего оно падает? Оттого ли, что тяготеет к земле, оттого ли, что засыхает стержень, оттого ли, что сушится солнцем, что тяжелеет, что ветер трясет его, оттого ли, что стоящему внизу мальчику хочется съесть его?
Ничто не причина. Все это только совпадение тех условий, при которых совершается всякое жизненное, органическое, стихийное событие. И тот ботаник, который найдет, что яблоко падает оттого, что клетчатка разлагается и тому подобное, будет так же прав, и так же не прав, как и тот ребенок, стоящий внизу, который скажет, что яблоко упало оттого, что ему хотелось съесть его и что он молился об этом. Так же прав и не прав будет тот, кто скажет, что Наполеон пошел в Москву потому, что он захотел этого, и оттого погиб, что Александр захотел его погибели: как прав и не прав будет тот, кто скажет, что завалившаяся в миллион пудов подкопанная гора упала оттого, что последний работник ударил под нее последний раз киркою. В исторических событиях так называемые великие люди суть ярлыки, дающие наименований событию, которые, так же как ярлыки, менее всего имеют связи с самым событием.
Каждое действие их, кажущееся им произвольным для самих себя, в историческом смысле непроизвольно, а находится в связи со всем ходом истории и определено предвечно.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Райт,_Фрэнк_Ллойд&oldid=80905091»