Райт, Эмброуз
| Эмброуз Рэнсом Райт | |
| англ. Ambrose Ransom Wright | |
 | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти |
21 декабря 1872 (46 лет) |
| Место смерти |
Огаста, Джорджия |
| Принадлежность | |
| Род войск | |
| Годы службы |
1861—1865 (КША) |
| Звание |
бригадный генерал (КША) |
| Сражения/войны | |
Эмброуз Рэнсом Райт (англ. Ambrose Ransom Wright; 26 апреля 1826 — 21 декабря 1872) — американский юрист, политик и генерал армии Конфедерации во время американской гражданской войны.
Содержание
Ранние годы
Генерал Райт, более известный по своему прозвищу Рэнс (Rans) родился в Луисвилле, штат Джорджия. Он изучал право при помощи губернатора Джорджии и сенатора Гершеля Джонсона, и был допущен к юридической практике. Участвовал в политической жизни, но не сумел попасть в Палату представителей США. В 1856 году был одним из членов коллегии выборщиков на выборах президента Милларда Филлмора, а в 1860 году поддерживал Белла и Эверетта.
26 апреля 1843 года женился на Мэри Хаббел Саваж (-1854)[1].
Гражданская война
В начале гражданской войны Райт записался в рядовые джорджианского ополчения, а 18 мая 1861 года стал полковником 3-го джорджианского полка. Он служил в Джорджии и Северной Каролине. В апреле 1862 года его полк разбил два федеральных полка генерала Джессе Рено в сражении при Саус-Майлз. В мае его полк был направлен в Вирджинию и участвовал в сражении при Севен-Пайнс как часть бригады Альберта Блэнчарда. После сражения Блэнчард был отстранен от командования и его место занял Райт, которого по такому случаю повысили до бригадного генерала. Он участвовал в Семидневной битве в составе дивизии Бенджамина Хьюджера. Джорджианцы Райта в то время носили красную форму зуавов.
Во втором сражении при Бул-Ране бригада Райта была частью дивизии Ричарда Андерсона и стояла в резерве. Дивизия была введена в бой в последние часы сражения и удачно атаковала противника у холма Генри, но из-за темноты Андерсон остановил атаку. Во время сражения при Энтитеме дивизия Андерсона пришла на поле боя в середине дня и была направлена в центр, где Райт встал на правом фланге дивизии. Его бригада выдержала атаку ирландской бригады Мигера, но атака бригады Колдвелла заставила её отступить. Райт был ранен в этом бою — снаряд попал в грудь его лошади и разорвался внутри. Райт выжил, но был вынужден сдать командование на поле боя полковнику Роберту Джонсу[2].
В сражении при Фредериксберге бригада Райта занимала левый фланг армии и в бою участия не принимала.
В сражении при Чанселорсвилле дивизия Андерсона шла в авангарде обходного маневра генерала Ли и одной из первых столкнулась с противником у Табернейкл-Черч. Когда федеральный корпус Седжвика вышел в тыл Северовирджинской армии, дивизия Андерсона была переброшена на помощь Мак-Лоузу и, совместно с дивизией Эрли, заставила северян отступить за реку Рапидан.
После реорганизации Северовирджинской армии в мае 1863 бригада Райта была переведена из I-го корпуса в III-й корпус генерала Эмброуза Хилла и до конца войны оставалась в этом корпусе.
Геттисбергская кампания
Во время Геттисбергской кампании бригада Райта имела следующий вид:
- 3-й джорджианский полк: полковник Эдвард Уолкер
- 22-й джорджианский полк: полковник Джозеф Уазден
- 48-й джорджианский полк: полковник Уильям Гибсон
- 2-й джорджианский батальон: майор Джордж Росс
Она двигалась вместе со всем корпусом Хилла и утром 1 июля стояла в лагере у Файетвилля. По приказу командования она двинулась на восток, прошла Южные горы и Кэштаунское ущелье и в полдень подошла к Геттисбергу, где 2 июля Андерсон приказал ей наступать, имея справа бригаду Дэвида Лэнга, а слева бригаду Посей. Это наступление началось в 17:00 и проходило по тому месту, где сутки спустя будет проводится атака Пикетта. «Во время этого наступления я был вынужден пройти более мили по открытой равнине, пересеченной множеством изгородей, под огнём вражеской артиллерии, которая стояла на Эммитсбергской дороге и на высотах у фермы МакФерсона, немного южнее Кладбищенского холма».
Бригада атаковала два федеральных полка на Эммитсбергской дороге, обратила их в бегство и захватила несколько орудий. Затем они снова атаковали противника (бригаду Нормана Холла), вставшего за каменной стеной выше по склону, и ворвались на его позиции, захватив 20 орудий. Однако, бригада Кэрнота Посей, слева так и не пошла вперед, оставив открытым левый фланг Райта, а бригада Лэнга справа начала отступать, оставив открытым правый фланг Райта. Райт оказался под угрозой окружения, его атаковала вермонтская бригада Стеннарда, и он был вынужден отступать, оставив захваченные орудия. Бригада отступала с тяжелыми потерями, противник вернул себе орудия и сразу открыл огонь по отступающим. Из 1450 человек бригады было потеряно 688. Райт писал в рапорте: «Нет ни малейшего сомнения, что я мог бы удержать позицию на высотах и удержать захваченную артиллерию, если бы был прикрыт мой левый фланг или если бы бригада справа не отступила бы. Мы захватили почти двадцать стволов артиллерии и все их вынуждены были оставить». Дуглас Фриман писал: «Позиции федералов на хребте были сломлены. Если бы Райт мог получить помощь, достаточную, чтобы расширить позицию, так храбро им захваченную, то день окончился бы победой!»[3].
В бою погиб Джозеф Уазден, полковник 22-го джорджианского полка.
3 июля бригада Райта прикрывала отступление дивизии Пикетта, а вечером 4 июля начала отступление через Фэйрфилд.
23 июля 1863 года в газете «Daily Constitutionalist» (Огаста) было опубликовано письмо, приписанное Райту. Генерал Андерсон был возмущен содержанием письма и 18 августа Райт был отдан под трибунал, однако в итоге оправдан и 22 сентября восстановлен в звании.
По поводу атаки Райта впоследствии возникло множество дискуссий. Точно неизвестно, кто вел бригаду в атаку — сам Райт или кто-то другой. Существуют сомнения в том, что бригада сумела прорваться за каменную стену.
1864
Когда началась Оверлендская кампания, бригада Райта все еще состояла в дивизии Андерсона, но после ранения Лонгстрита 6 мая Андерсон принял командование I-м корпусом, сдав дивизию генералу Махоуну.
В последние дни сражения при Спотсильвейни бригаду Райта послали в атаку на левый фланг федеральной армии у Майерс-Хилл, однако Райт отступил после небольшой перестрелки. Эмброуз Хилл был крайне недоволен его действиями, на что генерал Ли сказал: «Эти люди — не армия, это граждане, которые защищают свою страну. Генерал Райт не солдат, он юрист. Я мог бы себе позволить гораздо больше, если бы у меня была профессиональная армия[4]».
Бригада Райта участвовала в обороне Питерсберга и, в частности, сражалась в бою у Воронки 30 июля. 26 ноября 1864 года Райту присвоили звание генерал-майора (временное и впоследствии не утвержденное) и отправили его в Джорджию, где он оставался до конца войны.
Послевоенная деятельность
В 1863 году Райт был избран в Сенат Джорджии, где служил заочно. После войны он возобновил юридическую практику и в 1866 году приобрел газету «Augusta Chronicle & Sentinel». В 1871 году он не смог попасть в сенат США от партии демократов, зато в 1872 был делегатом совета штата и был избран в Палату представителей, но смерть помешала ему занять это место, которое в итоге занял Александр Стивенс. Райта похоронили на кладбище Магнолия-Семетери в Огасте.
Напишите отзыв о статье "Райт, Эмброуз"
Примечания
- ↑ [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=45002159 Find A Grave]
- ↑ Antietam Campaign, UNC Press Books, Jan 1, 2012 С. 242
- ↑ [penelope.uchicago.edu/Thayer/E/Gazetteer/People/Robert_E_Lee/FREREL/3/7*.html R. E. Lee: A Biography by Douglas Southall Freeman]
- ↑ [www.aphillcsa.goellnitz.org/n992.html From Spotsylvania to Petersburg]
Литература
- Keith D. Bohannon, "Ambrose Ransom Wright, " The Confederate General, vol. 6, ed. William C. Davis (Harrisburg, Pa.: National Historical Society, 1991).
Ссылки
- [www.3gvi.org/ga3hist10.html Wilkinson County, the Third Georgia and Gettysburg]
- [www.civilwarhome.com/wrightgettysburgor.htm Геттисбергский рапорт Райта]
- [www.georgiaencyclopedia.org/nge/ArticlePrintable.jsp?id=h-3598 Статья о Райте в энциклопедии Джорджии]
- [www.nps.gov/history/history/online_books/gett/gettysburg_seminars/11/essay7.pdf Matt Atkinson, Ambrose Wright’s Attack on July 2]
Отрывок, характеризующий Райт, Эмброуз
На другой день Ростов проводил княжну Марью в Ярославль и через несколько дней сам уехал в полк.Письмо Сони к Николаю, бывшее осуществлением его молитвы, было написано из Троицы. Вот чем оно было вызвано. Мысль о женитьбе Николая на богатой невесте все больше и больше занимала старую графиню. Она знала, что Соня была главным препятствием для этого. И жизнь Сони последнее время, в особенности после письма Николая, описывавшего свою встречу в Богучарове с княжной Марьей, становилась тяжелее и тяжелее в доме графини. Графиня не пропускала ни одного случая для оскорбительного или жестокого намека Соне.
Но несколько дней перед выездом из Москвы, растроганная и взволнованная всем тем, что происходило, графиня, призвав к себе Соню, вместо упреков и требований, со слезами обратилась к ней с мольбой о том, чтобы она, пожертвовав собою, отплатила бы за все, что было для нее сделано, тем, чтобы разорвала свои связи с Николаем.
– Я не буду покойна до тех пор, пока ты мне не дашь этого обещания.
Соня разрыдалась истерически, отвечала сквозь рыдания, что она сделает все, что она на все готова, но не дала прямого обещания и в душе своей не могла решиться на то, чего от нее требовали. Надо было жертвовать собой для счастья семьи, которая вскормила и воспитала ее. Жертвовать собой для счастья других было привычкой Сони. Ее положение в доме было таково, что только на пути жертвованья она могла выказывать свои достоинства, и она привыкла и любила жертвовать собой. Но прежде во всех действиях самопожертвованья она с радостью сознавала, что она, жертвуя собой, этим самым возвышает себе цену в глазах себя и других и становится более достойною Nicolas, которого она любила больше всего в жизни; но теперь жертва ее должна была состоять в том, чтобы отказаться от того, что для нее составляло всю награду жертвы, весь смысл жизни. И в первый раз в жизни она почувствовала горечь к тем людям, которые облагодетельствовали ее для того, чтобы больнее замучить; почувствовала зависть к Наташе, никогда не испытывавшей ничего подобного, никогда не нуждавшейся в жертвах и заставлявшей других жертвовать себе и все таки всеми любимой. И в первый раз Соня почувствовала, как из ее тихой, чистой любви к Nicolas вдруг начинало вырастать страстное чувство, которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии; и под влиянием этого чувства Соня невольно, выученная своею зависимою жизнью скрытности, в общих неопределенных словах ответив графине, избегала с ней разговоров и решилась ждать свидания с Николаем с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним.
Хлопоты и ужас последних дней пребывания Ростовых в Москве заглушили в Соне тяготившие ее мрачные мысли. Она рада была находить спасение от них в практической деятельности. Но когда она узнала о присутствии в их доме князя Андрея, несмотря на всю искреннюю жалость, которую она испытала к нему и к Наташе, радостное и суеверное чувство того, что бог не хочет того, чтобы она была разлучена с Nicolas, охватило ее. Она знала, что Наташа любила одного князя Андрея и не переставала любить его. Она знала, что теперь, сведенные вместе в таких страшных условиях, они снова полюбят друг друга и что тогда Николаю вследствие родства, которое будет между ними, нельзя будет жениться на княжне Марье. Несмотря на весь ужас всего происходившего в последние дни и во время первых дней путешествия, это чувство, это сознание вмешательства провидения в ее личные дела радовало Соню.
В Троицкой лавре Ростовы сделали первую дневку в своем путешествии.
В гостинице лавры Ростовым были отведены три большие комнаты, из которых одну занимал князь Андрей. Раненому было в этот день гораздо лучше. Наташа сидела с ним. В соседней комнате сидели граф и графиня, почтительно беседуя с настоятелем, посетившим своих давнишних знакомых и вкладчиков. Соня сидела тут же, и ее мучило любопытство о том, о чем говорили князь Андрей с Наташей. Она из за двери слушала звуки их голосов. Дверь комнаты князя Андрея отворилась. Наташа с взволнованным лицом вышла оттуда и, не замечая приподнявшегося ей навстречу и взявшегося за широкий рукав правой руки монаха, подошла к Соне и взяла ее за руку.
– Наташа, что ты? Поди сюда, – сказала графиня.
Наташа подошла под благословенье, и настоятель посоветовал обратиться за помощью к богу и его угоднику.
Тотчас после ухода настоятеля Нашата взяла за руку свою подругу и пошла с ней в пустую комнату.
– Соня, да? он будет жив? – сказала она. – Соня, как я счастлива и как я несчастна! Соня, голубчик, – все по старому. Только бы он был жив. Он не может… потому что, потому… что… – И Наташа расплакалась.
– Так! Я знала это! Слава богу, – проговорила Соня. – Он будет жив!
Соня была взволнована не меньше своей подруги – и ее страхом и горем, и своими личными, никому не высказанными мыслями. Она, рыдая, целовала, утешала Наташу. «Только бы он был жив!» – думала она. Поплакав, поговорив и отерев слезы, обе подруги подошли к двери князя Андрея. Наташа, осторожно отворив двери, заглянула в комнату. Соня рядом с ней стояла у полуотворенной двери.
Князь Андрей лежал высоко на трех подушках. Бледное лицо его было покойно, глаза закрыты, и видно было, как он ровно дышал.
– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая от двери.
– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.
