Ракета «поверхность-поверхность»

Ракета «поверхность — поверхность» («земля — земля», «земля — корабль», «корабль — земля», «корабль — корабль») — наиболее широкий класс боевых ракет, представители которого предназначены для поражения целей на поверхности земли, воды, а также заглублённых объектов. Как правило, являются частью ракетного комплекса. В англоязычной литературе ракеты «поверхность — поверхность» обозначаются «SSM» (англ. surface-to-surface missile) или «GGM» (англ. ground-to-ground missile), во франкоязычной — «SS» (фр. sol-sol).

Ракеты «поверхность — поверхность» различают по назначению, дальности, характеру полёта, системам управления, двигательным установкам и другим параметрам.

Пуск ракет класса «поверхность — поверхность» может осуществляться с переносных устройств, самоходных или буксируемых установок, из неподвижных сооружений или с кораблей различных типов. Полёт ракет описываемого класса осуществляется как и в других случаях за счёт тяги создаваемой при работе реактивного двигателя. Для придания ракете в полёте устойчивости обычно используют стабилизаторы, а для создания подъёмной силы используют крылья или кинетическую энергию сообщённую двигателем (полёт по баллистической траектории). Первой управляемой ракетой класса «земля — земля» стала немецкая «Фау-1».

Современные ракеты «поверхность — поверхность», как правило, являются управляемыми, то есть содержащими на борту специальную аппаратуру, управляющую полётом ракеты на всём протяжении полёта или его части с целью обеспечить поражение цели. Неуправляемые ракеты в России (ранее, в СССР) также называют реактивными снарядами (НУРС).

Литература

• Широкорад А. Б. Энциклопедия отечественного ракетного оружия 1918-2002 / Под общей ред. А. Е. Тараса. — Минск: Харвест, 2003. — С. 331-359. — 544 с. — (Библиотека военной истории). — 5100 экз. — ISBN 985-13-0949-4.

Отрывок, характеризующий Ракета «поверхность-поверхность»

– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»
– Нет, – отвечала она, но она не понимала того, что он спрашивал.
– Простите меня, – сказал князь Андрей, – но вы так молоды, а я уже так много испытал жизни. Мне страшно за вас. Вы не знаете себя.
Наташа с сосредоточенным вниманием слушала, стараясь понять смысл его слов и не понимала.
– Как ни тяжел мне будет этот год, отсрочивающий мое счастье, – продолжал князь Андрей, – в этот срок вы поверите себя. Я прошу вас через год сделать мое счастье; но вы свободны: помолвка наша останется тайной и, ежели вы убедились бы, что вы не любите меня, или полюбили бы… – сказал князь Андрей с неестественной улыбкой.
– Зачем вы это говорите? – перебила его Наташа. – Вы знаете, что с того самого дня, как вы в первый раз приехали в Отрадное, я полюбила вас, – сказала она, твердо уверенная, что она говорила правду.
– В год вы узнаете себя…
– Целый год! – вдруг сказала Наташа, теперь только поняв то, что свадьба отсрочена на год. – Да отчего ж год? Отчего ж год?… – Князь Андрей стал ей объяснять причины этой отсрочки. Наташа не слушала его.
– И нельзя иначе? – спросила она. Князь Андрей ничего не ответил, но в лице его выразилась невозможность изменить это решение.
– Это ужасно! Нет, это ужасно, ужасно! – вдруг заговорила Наташа и опять зарыдала. – Я умру, дожидаясь года: это нельзя, это ужасно. – Она взглянула в лицо своего жениха и увидала на нем выражение сострадания и недоумения.
– Нет, нет, я всё сделаю, – сказала она, вдруг остановив слезы, – я так счастлива! – Отец и мать вошли в комнату и благословили жениха и невесту.