Ракетные крейсера типа «Галвестон»
Ракетные крейсера типа «Галвестон» — три корабля, первоначально строившиеся как лёгкие крейсера типа «Кливленд», в 1957 году реклассифицированные и в 1957—1960 перестроенные в лёгкие ракетные крейсера (CLG).
В процессе двухлетней реконструкции на всех трёх кораблях была удалена задняя часть надстройки, чтобы освободить место под ЗРК «Талос» с магазином на 46 ракет. Были также установлены три большие мачты для размещения радаров, системы наведения ракет и коммуникационного оборудования. «Литтл-Рок» и «Оклахома-Сити» одновременно были оборудованы как флагманские корабли, что потребовало реконструкции и расширения новосой части надстройки, в результате чего были дополнительно демонтированы одна трёхорудийная башня 152-мм орудий и две спаренные 127-мм артустановки. «Галвестон» сохранил стандартное носовое вооружение крейсеров типа «Кливленд»: две трёхорудийные башни 152-мм орудий и три спаренные 127-мм артустановки.
Сходным образом были реконструированы три других крейсера типа «Кливленд» — «Провиденс», «Спрингфилд» и «Топека» (первые два — как флагманские корабли). Эти корабли получили ЗРК «Терьер» и были реклассифицированы как ракетные крейсера типа «Провиденс».
Все бывшие корабли типа «Кливленд», переоборудованные в лёгкие ракетные крейсера, испытывали проблемы с остойчивостью, вызванные большой массой ракетной установки и электронного оборудования. Особенно это относилось к крейсерам типа «Галвестон», оборудованных более массивным ЗРК «Талос». Другим недостатком конструкции кораблей типа «Галвестон» была недостаточная продольная жёсткость корпуса.
Все три корабля серии были выведены в резерв в 1970—1979 годах. «Литтл-Рок» и «Оклахома-Сити», находившиеся в строю во время реклассификации кораблей ВМФ США в 1975 году, были классифицированы как ракетные крейсера (CG).
«Галвестон» был утилизирован в середине 1970-х годов, «Оклахома-Сити» — потоплен в качестве плавучей мишени в 1999 году, «Литтл-Рок» превращён в корабль-музей в Буффало (шт. Нью-Йорк)[2].
Содержание
ЗРК «Талос»
В состав ЗРК «Талос» входили следующие составные части[3]:
- Система управления огнём Mk 77
Кроме того, ЗРК взаимодействовал с некоторыми системами корабля, не входившими в его состав:
- Радар воздушного обзора AN/SPS-43 — обеспечивал целеуказание для ЗРК «Талос»;
- Трёхкоординатный радар сопровождения AN/SPS-30 — при первоначальном целеуказании обеспечивал информацию о высоте цели;
- Радар обзора поверхности AN/SPS-10 — обеспечивал целеуказание по надводным целям;
- Радар управления артиллерийским огнём Mk 37 — альтернативный источник целеуказания по надводным целям;
Состав серии
Название | Номер | Верфь | Заложен | Спущен | В строю | Списан |
---|---|---|---|---|---|---|
Galveston | CLG-3 | 08.1943 | 04.1945 | 05.1958 | 05.1970 | |
Little Rock | CLG-4 | 03.1943 | 08.1944 | 06.1960 | 05.1976 | |
Oklahoma City | CLG-5 | 12.1942 | 02.1944 | 09.1960 | 12.1979 |
Напишите отзыв о статье "Ракетные крейсера типа «Галвестон»"
Примечания
- ↑ Здесь и далее тактико-технические характеристики приводятся по книге James Charles Fahey. [books.google.ru/books?id=8r7CLbAueL0C The ships and aircraft of the United States fleet, 1958]. — 7th ed.. — Naval Institute Press, 1980. — 71 p. — ISBN 0870216465, 9780870216466..
- ↑ [maps.google.com/maps?q=42.904722232222,-78.849444454444&t=k&hl=ru&ie=UTF8&ll=42.877765,-78.880844&spn=0.002083,0.005493&z=18 Google Maps]. «Литтл-Рок» у причала в Буффало.
- ↑ Phillip R. Hays [www.okieboat.com/Talos%20fire%20control%20system.html Talos Mk 77 Guided Missile Fire Control System] на сайте okieboat.com.
Ссылки
- [www.hazegray.org hazegray.org]
- [www.history.navy.mil US Naval Historical Center]
|
Отрывок, характеризующий Ракетные крейсера типа «Галвестон»
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.
Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.