Ракетные крейсера типа «Провиденс»
Ракетные крейсера типа «Провиденс» — три корабля, первоначально строившиеся как лёгкие крейсера типа «Кливленд», в 1957 году реклассифицированные и в 1957—1960 годах перестроенные в лёгкие ракетные крейсера (CLG).
В процессе двухлетней реконструкции на всех трёх кораблях была удалена задняя часть надстройки, чтобы освободить место под ЗРК «Терьер» с магазином на 120 ракет. Были также установлены три большие мачты для размещения радаров, системы наведения ракет и коммуникационного оборудования. «Провиденс» и «Спрингфилд» одновременно были оборудованы как флагманские корабли, что потребовало реконструкции и расширения новосой части надстройки, в результате чего были дополнительно демонтированы одна трёхорудийная башня 152-мм орудий и двуе спаренных 127-мм артустановки. «Топека» сохранил стандартное носовое вооружение крейсеров типа «Кливленд»: две трёхорудийных башни 152-мм орудий и три спаренных 127-мм артустановки.
Сходным образом были реконструированы три других крейсера типа «Кливленд» — «Галвестон», «Литтл-Рок» и «Оклахома-сити» (последние два — как флагманские корабли). Эти корабли получили ЗРК «Талос» и были реклассифицированы как ракетные крейсера типа «Галвестон».
Все бывшие корабли типа «Кливленд», переоборудованные в лёгкие ракетные крейсера, испытывали проблемы с остойчивостью, вызванные большой массой ракетной установки и электронного оборудования. Другим недостатком конструкции кораблей типа «Провиденс» была недостаточная продольная жёсткость корпуса.
Все три корабля серии были выведены в резерв в 1969—1974 годах. «Провиденс» и «Спрингфилд», находившиеся в строю во время реклассификации кораблей ВМФ США в 1975 году, были классифицированы как ракетные крейсера (CG).
В 1974—1980 годах все три корабля удалены из Военно-морского регистра и разобраны на металл.
Состав серии
| Название | Номер | Верфь | Заложен | Спущен | В строю | Списан |
|---|---|---|---|---|---|---|
| Providence | CL-82 CLG-6 |
Bethlehem Boston |
27.07.1943 23.05.1957 |
28.12.1944 |
15.05.1945 17.09.1959 |
14.06.1949 31.08.1973 |
| Springfield | CL-66 CLG-7 |
Bethlehem | 13.02.1943 1957 |
09.03.1944 | 09.09.1944 02.07.1960 |
06.1949 15.05.1974 |
| Topeka | CL-67 CLG-8 |
Bethlehem | 04.1943 | 08.1944 | 03.1959 | 06.1969 |
Напишите отзыв о статье "Ракетные крейсера типа «Провиденс»"
Примечания
- ↑ Здесь и далее, тактико-технические характеристики приводятся по книге James Charles Fahey. [books.google.ru/books?id=8r7CLbAueL0C The ships and aircraft of the United States fleet, 1958]. — 7th ed.. — Naval Institute Press, 1980. — 71 p. — ISBN 0870216465, 9780870216466..
Ссылки
- [www.hazegray.org hazegray.org]
- [www.history.navy.mil US Naval Historical Center]
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Ракетные крейсера типа «Провиденс»
Расходившееся звездой по Москве всачивание французов в день 2 го сентября достигло квартала, в котором жил теперь Пьер, только к вечеру.
Пьер находился после двух последних, уединенно и необычайно проведенных дней в состоянии, близком к сумасшествию. Всем существом его овладела одна неотвязная мысль. Он сам не знал, как и когда, но мысль эта овладела им теперь так, что он ничего не помнил из прошедшего, ничего не понимал из настоящего; и все, что он видел и слышал, происходило перед ним как во сне.
Пьер ушел из своего дома только для того, чтобы избавиться от сложной путаницы требований жизни, охватившей его, и которую он, в тогдашнем состоянии, но в силах был распутать. Он поехал на квартиру Иосифа Алексеевича под предлогом разбора книг и бумаг покойного только потому, что он искал успокоения от жизненной тревоги, – а с воспоминанием об Иосифе Алексеевиче связывался в его душе мир вечных, спокойных и торжественных мыслей, совершенно противоположных тревожной путанице, в которую он чувствовал себя втягиваемым. Он искал тихого убежища и действительно нашел его в кабинете Иосифа Алексеевича. Когда он, в мертвой тишине кабинета, сел, облокотившись на руки, над запыленным письменным столом покойника, в его воображении спокойно и значительно, одно за другим, стали представляться воспоминания последних дней, в особенности Бородинского сражения и того неопределимого для него ощущения своей ничтожности и лживости в сравнении с правдой, простотой и силой того разряда людей, которые отпечатались у него в душе под названием они. Когда Герасим разбудил его от его задумчивости, Пьеру пришла мысль о том, что он примет участие в предполагаемой – как он знал – народной защите Москвы. И с этой целью он тотчас же попросил Герасима достать ему кафтан и пистолет и объявил ему свое намерение, скрывая свое имя, остаться в доме Иосифа Алексеевича. Потом, в продолжение первого уединенно и праздно проведенного дня (Пьер несколько раз пытался и не мог остановить своего внимания на масонских рукописях), ему несколько раз смутно представлялось и прежде приходившая мысль о кабалистическом значении своего имени в связи с именем Бонапарта; но мысль эта о том, что ему, l'Russe Besuhof, предназначено положить предел власти зверя, приходила ему еще только как одно из мечтаний, которые беспричинно и бесследно пробегают в воображении.
Когда, купив кафтан (с целью только участвовать в народной защите Москвы), Пьер встретил Ростовых и Наташа сказала ему: «Вы остаетесь? Ах, как это хорошо!» – в голове его мелькнула мысль, что действительно хорошо бы было, даже ежели бы и взяли Москву, ему остаться в ней и исполнить то, что ему предопределено.
На другой день он, с одною мыслию не жалеть себя и не отставать ни в чем от них, ходил с народом за Трехгорную заставу. Но когда он вернулся домой, убедившись, что Москву защищать не будут, он вдруг почувствовал, что то, что ему прежде представлялось только возможностью, теперь сделалось необходимостью и неизбежностью. Он должен был, скрывая свое имя, остаться в Москве, встретить Наполеона и убить его с тем, чтобы или погибнуть, или прекратить несчастье всей Европы, происходившее, по мнению Пьера, от одного Наполеона.
Пьер знал все подробности покушении немецкого студента на жизнь Бонапарта в Вене в 1809 м году и знал то, что студент этот был расстрелян. И та опасность, которой он подвергал свою жизнь при исполнении своего намерения, еще сильнее возбуждала его.
Два одинаково сильные чувства неотразимо привлекали Пьера к его намерению. Первое было чувство потребности жертвы и страдания при сознании общего несчастия, то чувство, вследствие которого он 25 го поехал в Можайск и заехал в самый пыл сражения, теперь убежал из своего дома и, вместо привычной роскоши и удобств жизни, спал, не раздеваясь, на жестком диване и ел одну пищу с Герасимом; другое – было то неопределенное, исключительно русское чувство презрения ко всему условному, искусственному, человеческому, ко всему тому, что считается большинством людей высшим благом мира. В первый раз Пьер испытал это странное и обаятельное чувство в Слободском дворце, когда он вдруг почувствовал, что и богатство, и власть, и жизнь, все, что с таким старанием устроивают и берегут люди, – все это ежели и стоит чего нибудь, то только по тому наслаждению, с которым все это можно бросить.
