Ралли

Ралли — вид автогонок, проходящих на открытых или закрытых трассах на модифицированных или специально построенных автомобилях. Этот вид гонок отличается тем, что заезды главным образом прокладываются по автомобильным дорогам общего пользования, в формате «из пункта A в пункт B» с прохождением контрольных точек. Пилоты едут на максимальной скорости только на специально перекрытых скоростных участках (их обычно называют СУ или ДОП). А от одного спецучастка до другого раллисты передвигаются, соблюдая все правила дорожного движения и за строго определенный временной норматив.

История

Довоенные годы

Термин «ралли» как вид автоспорта впервые был применён в январе 1907 года на первом Ралли Монте Карло. До сентября 1912 года термин мало использовался. Само по себе ралли в первый раз прошло в 1894 году — это была гонка между Парижем и Руаном при поддержке газеты «Le Petit Journal», вызвавшая значительный интерес общественности и ведущих производителей. Призы были вручены жюри на основе докладов наблюдателей, сидевших в каждом из автомобилей: в заезде победили Panhard и Peugeot.

Это событие стало началом периода дорожных гонок между городами во Франции и других европейских странах. В этот период появились многие правила, существующие и сегодня: раздельный старт гонщиков, контрольные точки на трассе, дорожные заметки и легенды, продолжительная езда по обычным, в основном гравийным дорогам, в любую погоду и в любой сезон. В ралли встречаются и водные броды и узкие участки трассы, проходящие по улочкам населенных пунктов.

Первым из великих стало ралли Париж-Бордо-Париж в июне 1895 года, выигранное Эмилем Левассором на Panhard. Его время на дистанции 1178 км (732 мили), за вычетом перерывов, составило 48 часов и 48 минут, средняя скорость равнялась 24 км/ч (15 миль/ч). Всего восемь лет спустя, в гонке Париж-Мадрид 1903 года Фернан Габриэль преодолел дистанцию в 550 км (342 миль) меньше, чем за пять с четвертью часов, показав среднюю скорость в 105 км/ч (65,3 миль/ч). Скорости возросли настолько, что это стало опасным для зрителей и других участников движения: происходили многочисленные аварии, было много пострадавших. Французское правительство остановило и запретило ралли. С тех пор гонки в Европе (за исключением Италии) должны были проводиться на специальных закрытых трассах. В 1907 году в Англии был построен первый специальный гоночный трек.

Италия начала проводить дорожные гонки с 1895 года, когда был организован пробный заезд из Турина в Асти и обратно. Первая настоящая гонка была проведена в 1897 году вдоль берега озера Маджоре из Ароны в Стрезу и обратно. Это стало началом таких традиционных заездов, как Targa Florio в Сицилии (с 1906 года) и Giro di Sicilia (1912), которые проводились вплоть до Второй мировой войны.

В апреле и мае 1900 года Автомобильный клуб Великобритании (предшественник Королевского автомобильного клуба) организовал Заезд Тысячи Миль, 15-дневное мероприятие, связавшее крупнейшие города Великобритании, для продвижения этого нового вида транспорта. В заезде приняло участие семьдесят автомобилей. Им предстояло преодолеть тринадцать этапов длиной от 43 до 123 миль с максимально разрешенной скоростью в 12 миль/ч (19 км/ч), а также пройти шесть спецучастков (подъёмы в гору и скоростные заезды). В периоды отдыха и остановок автомобили выставлялись на обозрение общественности.

В Германии первое соревнование нем. Herkomer Trophy Trial было проведено в 1905 году: это была 800-километровая дистанция с подъёмами в гору и скоростными участками. В первый год допускались лишь машины класса Gran Turismo. В 1906 году появились чистые гонщики, и победа досталась Рудольфу Штёссу на Horch.

В 1905 году в действие вступила и Франция, когда L’Auto организовала Coupe de l’Auto: среди участников были Lion-Peugeot, Sizaire-Naudin, Isotta Fraschini, Bugatti Type 13.

В то время прошло и две суперпротяжённые гонки — Пекин-Париж в 1907 году и Нью-Йорк-Париж в следующем году, маршрут которой проходил через Японию и Сибирь. В гонках участвовала лишь горстка авантюристов, но уже тогда победители обладали всеми качествами современных раллистов — тщательная подготовка, механические навыки, изобретательность, настойчивость и некоторая беспощадность.

В Великобритании, тем временем, в 1902 году Шотландский Автомобильный Клуб положил начало ежегодным гонкам. В 1908 году Королевский автомобильный клуб провёл международный 2000-мильный заезд автомобилей класса туринг, а в 1914 году провёл заезд легковых автомобилей. Тест был направлен на сравнение автомобилей и повышение уровня гонок.

Военные годы

Первая мировая война принесла затишье в мир авторалли. Ралли Монте-Карло не проводилось до 1924 года, но с тех пор, за исключением Второй мировой войны, оно стало ежегодным соревнованием и остаётся этапом Чемпионата мира по ралли.

В 1920-е годы многочисленные вариации альпийских ралли возникали в Австрии, Италии, Франции, Швейцарии и Германии. Наиболее заметными среди них были Alpenfahrt в Австрии, Coppa delle Alpi в Италии и Coupe Internationale des Alpes, организуемый совместно автомобильными клубами из Италии, Германии, Австрии, Швейцарии и Франции. Это мероприятие, проводовишееся с 1928 по 1936 годы, привлекало к себе пристальное внимание напряжённой борьбой за Glacier Cup в индивидуальном зачёте и Alpine Cup в командном зачёте. В борьбе за последний принимали участие британские команды Talbot, Riley, MG и Triumph и невероятно сильные и хорошо финансируемые команды из гитлеровской Германии — Adler, Wanderer и Trumpf.

Французы начали своё собственное Rallye des Alpes Françaises в 1932 году, которое после Второй мировой войны стало именоваться Rallye International des Alpes (или кратко Coupe des Alpes). Между войнами было положено начало и другим важным ралли, в том числе британскому RAC Rally (1932 год) и бельгийскому Льеж-Рим-Льеж (1931 год), две гонки, совершенно противоположные по воплощению: первое ралли — плавный тур между городами с проездом по курортам и серией спецучастков; последнее — тяжёлая трасса по сложным европейским горным дорогам.

Первым ралли Ирландии стало Ulster Motor Rally (1931 год). Через несколько лет формат гонок изменился — появилось 1000-мильное (1600 км) Circuit of Ireland Rally. В Италии правительство Бенито Муссолини пропагандировало и развивало автоспорт всех видов, поэтому автогонки быстро возродились после Первой мировой войны, а в 1927 году была основана гонка Милле Милья, длиной более 1000 миль (1600 км) по магистралям от Брешиа в Рим и обратно. Она просуществовала в таком виде до 1938 года.

Льежское ралли в августе 1939 года было последним крупным событием перед Второй мировой войной, в нём победили бельгиец Гинет Трасенстер на Bugatti и француз Жан Треву на Hotchkiss.

Послевоенные годы

Ралли долго возрождалось после войны, но 1950-е годы стали Золотым Веком ралли. В Европе к Ралли Монте-Карло, льежскому и альпийскому ралли добавились: Ралли Лиссабон (Португалия, 1947), Ралли Тюльпанов (Нидерланды, 1949), Ралли Midnight Sun (Швеция, 1951 год, сейчас называется Ралли Швеция), Ралли Тысяча Озёр (Финляндия, 1951 год — теперь Ралли Финляндия), а также Ралли Акрополь (Греция, 1956). Международная автомобильная федерация (FIA) создала Европейский Чемпионат по ралли, состоящий из десяти или двенадцати этапов. В 1958 году началась первая официально признанная раллийная серия в Великобритании, названная Британским Чемпионатом по ралли.

Гонки уже не проводились по дорогам общего пользования, за исключением Италии, где подобное было запрещено после серьёзной аварии на ралли Милле Милья в 1957 году.

Вне Европы

Гонки набирали популярность и за пределами Европы. В Южной Америке проводились длиннейшие гонки, с дистанциями от 5000 до 6000 миль (8000-9500 км), разделённые на дневные этапы. Первой стала гонка Gran Premio del Norte 1940 года, протянувшаяся от Буэнос-Айреса до Лимы и обратно. В ней победил Хуан-Мануэль Фанхио на переделанном купе Chevrolet. Это мероприятие было повторено в 1947 году, а в 1948 году была проведена ещё более амбициозная гонка Gran Premio de la América del Sur от Буэнос-Айреса до Каракаса (Венесуэла), в которой Фанхио попал в аварию, а его штурман погиб. Затем в 1950 году появилась быстрая и опасная Carrera Panamericana, трасса в 1911 миль (3075 км) длиной от границы Гватемалы до границы США, проводившаяся вплоть до 1954 года.

В 1950 году Африка увидела первую гонку Méditerranée-le Cap длиной в 10000 миль (16000 км) от Средиземного моря до Южной Африки, проводившуюся до 1961 года, когда по политическим обстоятельствам её пришлось остановить. В 1953 году Восточная Африка увидела Coronation Safari, позже названное Ралли Сафари и включенное в список этапов Чемпионата мира по ралли, за которым последовало Ралли Марокко и Ралли Кот-д’Ивуар. В том же году стартовал и австралийский RedeX Round.

В 1960-е годы Канада принимала одно из самых протяжённых и наиболее изматывающих ралли — Shell 4000. Кроме того, это единственная гонка, одобренная FIA в Северной Америке.

Ралли сегодня

Ралли стало очень популярным в Швеции и Финляндии в 1950-е годы, отчасти благодаря изобретению спецучастков — коротких участков маршрута, преимущественно гравийных в этих странах, вдали от жилья и движения, на которых шёл отдельный отсчёт времени. Эта идея распространилась и на другие страны.

Льежское ралли оставалось одним из самых бескомпромиссных и тяжелых вплоть до 1964 года, к этому времени в него вошли пустынные дороги Югославии и Болгарии, а сложность трассы стала просто нереальной. The Coupe des Alpes продолжалось до 1973 года, когда французские власти решили выбрать Tour de Corse этапом-представителем в Чемпионате мира по ралли.

Ралли Великобритания официально стало международным соревнованием в 1951 году, но законы Великобритании препятствовали гонкам на дорогах общего пользования. Это означало, что соревнования сводились к коротким испытаниям маневренности и прочим ограничениям, делающим соревнование непривлекательным для зрителей и участников. Но в 1961 году Джек Кемсли смог убедить Комиссию по лесоводству открыть сотни миль хороших извилистых гравийных дорог, и мероприятие стало одним из самых сложных и популярных этапов календаря Чемпионата мира по ралли. Сейчас оно называется Ралли Уэльса.

С тех пор характер мероприятий мало изменился. Растущие расходы на организацию соревнований и всё более актуальные вопросы безопасности сократили дистанцию гонок, число этапов и ночных заездов. Ралли действительно стало международным видом спорта.

Развитие раллийных автомобилей

Основные изменения касались автомобилей, профессионализации и коммерциализации спорта. Производители напрямую участвовали в автогонках с самого начала, и в 1973 году Международная автомобильная федерация создала Чемпионат мира по ралли для производителей.

До Второй мировой войны в гонках, как правило, принимали участие стандартные или почти стандартные автомобили, хотя были и исключения — диковинный Ford V8, созданный румынами для Ралли Монте-Карло 1936 года. Автомобили модифицировались лишь в части управления, торможения и подвески. Это снижало расходы и позволяло большему числу спортсменов принимать участие в гонках.

Но с ростом общественного интереса автопроизводители начали создавать специальные модели, так, например, British Motor Corporation представила Mini Cooper в 1962 году и его преемника Mini Cooper S в 1963 году. Вскоре после этого британское отделение Ford подрядило Lotus для создания топовой версии семейного автомобиля Ford Cortina, а в 1968 году представило Escort Twin Cam, одну из самых успешных раллийных машин той эпохи. Аналогично Abarth разработала «заряженные» версии родстеров Fiat 124 и Fiat 131.

Renault заказала небольшому производителю спортивных автомобилей Alpine переделать купе Alpine A110 в раллийный автомобиль, а также наняла команду квалифицированных водителей. Затем в 1974 году появилась Lancia Stratos, первый автомобиль, изначально спроектированный для раллийных гонок. Производители обошли правила FISA (прежнее название FIA), собрав некоторое число автомобилей для повседневной езды.

В 1980 году немецкий автопроизводитель, в то время ещё не известный публике, представил довольно габаритную и тяжёлую версию своего семейного купе с установленным пятицилиндровым двигателем в 2,1 литра объёмом, турбонаддувом и полным приводом. Так появился Audi Quattro. Международные правила запрещали полный привод, но FISA согласилась изменить правила. Quattro стал побеждать на снежных, ледовых и гравийных трассах, а в 1983 году он принёс Ханну Микколе звание чемпиона мира по ралли. У других производителей не было полноприводных моделей для полноценного ответа, поэтому FISA была вынуждена изменить правила и создать отдельную группу B. В ней разрешалось гораздо сильнее модифицировать автомобиль, и так началось поколение гоночных суперкаров с облегчённым каркасом, полным приводом и мощностью до 600 л.с (450 кВт), наиболее известными среди которых стали Peugeot 205 T16, Renault 5 Turbo, Audi Sport Quattro S1 и Lancia Delta S4.

Но праздник продолжался недолго. В 1985 году на ралли Tour de Corse гибнет Аттилио Беттега. В 1986 году на Ралли Португалия погибло четыре зрителя, а затем в мае на Tour de Corse пилот Lancia Хенри Тойвонен сорвался с горной дороги, и машина с ним и штурманом Серджио Кресто сгорела. FISA мгновенно изменила правила: после 1987 года гонки проходили лишь в группе A, классе автомобилей, близких серийным моделям. Одним из знаковых автомобилей того периода стал Lancia Delta Integrale, доминировавший в мире ралли в течение 1987—1992 годов, выиграв шесть чемпионатов мира подряд, установив непобитый рекорд.

Пилоты

Большинство пилотов 1950-х годов были любителями, мало или совсем не оплачиваемыми, возмещающими свои расходы призовым фондом. Затем в 1960 году появились первые суперзвёзды (которым начали полностью оплачивать гонки) — одним из них был швед Эрик Карлссон, управлявший Saab-ом.

В 1960 году Стюарт Тёрнер, спортивный руководитель British Motor Company, нанял смелых и одарённых молодых финнов, отточивших навыки на сложных гравийных и снежных трассах своей страны. Так появились профессиональные гонщики. С распространением ралли в мире скандинавским водителям начали противостоять гонщики из Италии, Германии, Великобритании, Испании и других стран. Сегодня чемпион мира может быть любой национальности, главное — быть талантливым. Живой тому пример — российский гонщик, пилот команды BMW X-Raid Леонид Новицкий, который в 2010 году стал обладателем Кубка Мира FIA по ралли-рейдам, после чего престиж отечественного автоспорта в международном сообществе заметно возрос.

Виды ралли

Существуют два основных вида ралли: по специальным трассам, так называемое "боевое" и дорогам общего пользования - называется ралли 3 категории (Р3К). Начиная с 1960-х годов гонки по специальным трассам стали профессиональным направлением спорта. Они проводятся на скоростных дорогах, закрытых от общего движения. Этими дорогами могут быть как асфальтированные горные перевалы, так и сложные лесные тропы, как снежные и ледовые трассы, так и жаркие пустыни. Захватывающие и непредсказуемые гонки, а также близость гоночных автомобилей серийным моделям привлекают значительный общественный интерес, особенно в Европе, Азии и Океании.

Ралли по дорогам общего пользования (Р3К) появилось раньше и проводится по обычным шоссе, а упор делается не на скорость, а на точность расписания и навигации и надёжность автомобиля в длинных и сложных заездах. Сегодня это обычно соревнования любительского разряда. Помимо этих видов ралли существует еще один вид автомобильного ралли - ралли 2 категории (Р2К), автопробег. Основным принципом является регулярность движения, как правило исключены скоростные участки и прочие элементы соревнования. Ралли 2 категории носит туристический характер, здесь проявляются навыки командного движения, взаимовыручка участников, дисциплина.

Ход гонок

Ралли уникально в плане выбора места и времени гонок. Заезды проходят на любом покрытии и при любых условиях: асфальт, гравий, снег и лёд, а иногда и всё вместе в одной гонке. Гонки проходят в любом месяце года, при любых климатических условиях. Поэтому раллисты должны быть настоящими асами. Из-за того, что водители, в сущности, не знают то, что ожидает их впереди, из-за меньшей тяги на грунтовом покрытии, из-за особенностей гоночных машин, раллисты допускают гораздо больше ошибок, чем гонщики-кольцевики, регулярно вылетая с трассы.

Типичная гонка состоит из спецучастков (до 50 километров), когда фактически и идёт борьба, и «перегонных этапов», когда автомобили должны добраться до следующего этапа. Этим и отличаются раллийные автомобили от других гоночных машин — они сохраняют право движения по дорогам общего пользования. Некоторые гонки содержат «суперспецучастки», когда два автомобиля идут по параллельным дорожкам (причём сам участок довольно небольшой, и обычно умещается в пределах футбольного стадиона), наглядно показывая борьбу гонщиков. Эти этапы, высмеиваемые некоторыми, становятся все более популярными. Победителем становится гонщик, показавший наименьшее суммарное время на суперспец- и спецучастках.

Штурманы и стенограмма

Стенограмма является уникальной и важной частью ралли. Телевидение периодически показывает зрителям штурмана, читающего стенограмму по внутренней связи. В стенограмме подробно описан маршрут, что позволяет водителю заранее приготовиться к поворотам и трамплинам.

Во многих ралли, в том числе на Чемпионате мира по ралли, водителям позволяется заранее ознакомиться с трассой для создания стенограммы. Во время этой рекогносцировки водитель сообщает о поворотах и прочих дорожных условиях, а штурман записывает всё в стенограмму. Во время гонки штурман будет читать её по внутренней связи, позволяя водителю проехать трассу как можно быстрее.

На других ралли стенограммы предоставляются организаторами, а предварительное ознакомление с трассой запрещено. Эти заметки, как правило, создаются в соответствии с заранее установленным форматом, а штурман позднее может добавить свои комментарии. Так, подобная система применяется на многих североамериканских ралли из-за нехватки времени и ограничений в бюджете.

Раньше предварительное ознакомление с трассой также было запрещено, штурманы пользовались картами, предоставляемыми организаторами. Точный же маршрут зачастую оставался секретом до дня гонки. Современные же гонки тяготеют к тщательной подготовке, предварительной рекогносцировке, что вызвано значительно возросшей конкуренцией: стенограмма позволяет водителю планировать свой маршрут, повышая скорость и безопасность прохождения гоночного этапа.

См. также

• Чемпионат России по ралли
• Чемпионат Украины по ралли
• Ралли «Тысяча Озёр»
• Ралли Марокко
• Ралли Славянский кубок
• Будапешт-Бамако

Ссылки

• [www.fia.com/ FIA] — Международная автомобильная федерация
• [www.wrc.com/ World Rally Championship] — Чемпионат мира по ралли
• [www.worldrally.ru/ Мировое ралли]
• [www.auto-sport.ru/Rally/ Автоспорт — ралли]
• [wrc.blogs.eurosport.ru/ Блог о ралли на Eurosport.ru]
• [www.wrc-info.ru/ Чемпионат мира по ралли]

Отрывок, характеризующий Ралли

– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.

В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.


Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.


Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.
– Что ездит этот перед линией? – опять крикнул на него кто то.
– Влево, вправо возьми, – кричали ему. Пьер взял вправо и неожиданно съехался с знакомым ему адъютантом генерала Раевского. Адъютант этот сердито взглянул на Пьера, очевидно, сбираясь тоже крикнуть на него, но, узнав его, кивнул ему головой.
– Вы как тут? – проговорил он и поскакал дальше.
Пьер, чувствуя себя не на своем месте и без дела, боясь опять помешать кому нибудь, поскакал за адъютантом.
– Это здесь, что же? Можно мне с вами? – спрашивал он.
– Сейчас, сейчас, – отвечал адъютант и, подскакав к толстому полковнику, стоявшему на лугу, что то передал ему и тогда уже обратился к Пьеру.
– Вы зачем сюда попали, граф? – сказал он ему с улыбкой. – Все любопытствуете?
– Да, да, – сказал Пьер. Но адъютант, повернув лошадь, ехал дальше.
– Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет.
– Неужели? – спросил Пьер. – Это где же?
– Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете?
– Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.
Пьер не нашел своего берейтора и вместе с адъютантом низом поехал по лощине к кургану Раевского. Лошадь Пьера отставала от адъютанта и равномерно встряхивала его.
– Вы, видно, не привыкли верхом ездить, граф? – спросил адъютант.
– Нет, ничего, но что то она прыгает очень, – с недоуменьем сказал Пьер.
– Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le bapteme de feu [крещение огнем].
Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.