Ралли «Дакар-2011»
Поделись знанием:
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.
Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.
Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.
Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.
Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.
Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .
Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.
(перенаправлено с «Ралли Дакар 2011»)
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Ралли Дакар 2011 — 32-е соревнование трансконтинентального марафона Ралли Дакар. Третий раз подряд оно проходило в январе по Южной Америке. Снова 1 числа участники стартовали у Обелиска Буэнос-Айреса, и после 13 этапов в Аргентине и Чили финишировали 16 января в той же аргентинской столице.
На старт вышли 407 транспортных средств: 170 мотоциклов, 30 квадроциклов, 140 легковых автомобилей и 67 грузовиков. Главным изменением в правилах стало ограничение объёма мотоциклетного двигателя до 450 кубических сантиметров, что, по мнению организаторов, должно увеличить конкуренцию[1]. Самый протяжённый этап, 7-й, был сокращён организаторами более чем в 2 раза из-за усталости участников[2]. Во время дня отдыха бивуак в Арике посетил президент Чили Себастьян Пиньера Эченике[3].
Содержание
Ход соревнований
В мотоциклетном зачёте за победу в 6-й раз подряд боролись Марк Кома и Сириль Депре. Их преимущество друг на другом на большинстве этапов составляло менее 3-х минут, и большое влияние на положение в общем зачёте оказали пенализация и проблема с навигацией у француза. Организаторы перенесли на более раннее время старт 4-го этапа, о чём не узнали некоторые участники. Депре вышел к старту вовремя, но вспомнил, что забыл в бивуаке тёплые перчатки (в тот день гонщики пересекали Анды). Вернувшись за ними, француз опоздал на несколько минут к старту, за что по регламенту был оштрафован на 10 минут. На протяжении следующих дней отставание Депре от Комы колебалось в районе этих 10 минут. На достаточно коротком 10-м этапе Депре опередил стартовавших перед ним гонщиков, но заблудился, и по итогам дня проиграл Коме ещё 10 минут. В итоге испанец первенствовал на ралли-марафоне и сравнялся по числу побед с Депре (по 3). До последнего этапа 3-е место занимал чилиец Франсиско «Чалеко» Лопес, выигравший этап после дня отдыха, посвятив победу приезжавшему к нему накануне президенту[3]. На последнем этапе из-за технических проблем он проиграл больше часа и уступил место на подиуме Элдеру Родригишу.
В самом малочисленном зачёте, квадрациклетном, разрывы на каждом из этапов велики как ни в одном другом из основных, победу разыгрывали аргентинцы. Действующий победитель Маркос Патронелли упал на одном из первых этапов и получил травму колена. Он больше не мог ехать гонку стоя, и продолжил участие в надежде помочь своему старшему брату Алехандро. Тот долгое время остро конкурировал с Томасом Маффей, но на 8-м этапе Маффей проиграл несколько часов. В итоге Патронелли выиграл час у ещё одного аргентинца, Себастиана Альперна. 3-м стал поляк Лукаш Ласкавец, поднявшийся на подиум благодаря победе на последнем этапе.
Среди автомобилей снова вне конкуренции заводская команда «Volkswagen», чьё руководство перед Дакаром заявило, что в случае очередной победы она прекратит участие в гонке из-за недостатка мотивации. Как и год назад, победу разыгрывали Карлос Сайнс, лидировавший после первой половины ралли-рейда, и Нассер аль-Аттия. Долгое время в одном темпе с ними ехал Стефан Петерансель, но в середине гонки его BMW множество раз прокалывал покрышки, в результате чего после 7-го этапа француз отставал от лидера на 21 минуту. На 8-м этапе Петерансель из-за перегрева двигателя потерял ещё час, но в тот день всеобщее внимание привлекла борьба Сайнса и аль-Аттии. Долгое время они ехали вместе, но в концовке испанец дважды застревал в барханах, в то время как выросший среди песков катарец всегда чувствовал себя в них уверенно. Он захватил лидерство в общем зачёте, опережая Сайнса на 5 минут. Сразу после финиша взбешённый испанец кинулся осматривать машину аль-Аттии; вопросы журналистов о том, чем он недоволен, Сайнс проигнорировал. Подобная нервозная обстановка наблюдалась в команде и в концовке прошлого Дакара, когда испанец опережал катарца всего на пару минут. В начале 10-го этапа внедорожник Сайнс «сел» на заросший гребень дюны, из-за чего на финише этапа испанец уступил аль-Аттие более 9 минут, при том что последний в концовке этапа успел ещё и заблудиться. На следующем этапе Сайнс пробил подвеску и проиграл 75 минут, несмотря на помощь партнёра по команде Марка Миллера, отдавшего ему некоторые детали своего авто. «Эль Матадор» откатился на 3-е место общего зачёта, его опередил ещё один гонщик «Volkswagen» и победитель «Дакара» Жиниэль де Вильерс. В этом порядке гонщики добрались до Буэнос-Айреса, и аль-Аттия одержал свою первую победу на «Дакаре». В группе T2 (серийные автомобили) первенствовал японец Юн Мицухаси на «Toyota Land Cruiser», в Открытом классе — немец Маттиас Кале на багги «SMG», оснащённой мотором BMW.
Владимир Чагин в прошлом году сравнялся с Карелом Лопрайсом по победам в зачёте грузовиков, в этот раз россиянин приехал за рекордной 7-й победой. Конкуренцию ему составили племянник Лопрайса Алеш и напарник по заводской команде «КАМАЗ-мастер» Фирдаус Кабиров. На 4-м этапе Чагин отметил своё 41-летие очередной победой, оторвавшись в общем зачёте на 8 минут от ближайшего преследователя. Однако следующие 3 этапа, частично из-за проколов колёс, прошли для него неудачно, и «Царь» переместился в общем зачёте на 3-е место с почти получасовым отставанием. На 8-м этапе ему удалось отыграть всё и возглавить общий зачёт, на 3 минуты опережая Кабирова. Через день на «Татре» Лопрайса вышел из строя турбонаддув, из-за чего он не мог забраться на вершины дюн, где располагались контрольные пункты. После финиша с 3-часовым оставанием Лопрайс был дисквалифицирован. В итоговой классификации Чагин опередил Кабирова на полчаса, 3-е и 4-е места также заняли пилоты «КАМАЗ-мастера» — Эдуард Николаев и Ильгизар Мардеев.
Маршрут
| Этап | Дата | Старт | Финиш | Всего (км) |
Спецучасток (км) |
|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 1 января/2 января |  Буэнос-Айрес Виктория |
Виктория Кордова |
377 578[†] 788[‡][§] |
192[†] 222[‡][§] |
| 2 | 3 января | Кордова |
Сан-Мигель-де-Тукуман |
740[†] 764[‡][§] |
300[†] 324[‡][§] |
| 3 | 4 января | Сан-Мигель-де-Тукуман |
Сан-Сальвадор-де-Жужуй |
752[†] 731[‡] 634[§] |
521[†] 500[‡] 226[§] |
| 4 | 5 января | Сан-Сальвадор-де-Жужуй |
 Калама |
761 | 207 |
| 5 | 6 января | Калама |
Икике |
459 | 423 |
| 6 | 7 января | Икике |
Арика |
721 | 456 |
| 8 января | День отдыха в Арике | ||||
| 7 | 9 января | Арика |
Антофагаста |
839[†] 819[‡][§] |
273[4] |
| 8 | 10 января | Антофагаста |
Копиапо |
776 | 508 |
| 9 | 11 января | Копиапо |
Копиапо |
270 | 235 |
| 10 | 12 января | Копиапо |
Чилесито |
862 | 176 |
| 11 | 13 января | Чилесито |
Сан-Хуан |
786 | 622 |
| 12 | 14 января | Сан-Хуан |
Кордова |
678[†][‡] 615[§] |
555[†][‡] 266[§] |
| 13 | 15 января | Кордова |
Буэнос-Айрес |
826 | 181 |
Результаты
Мотоциклы
| Результаты этапа | Общий зачёт | |||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Этап | Место | Экипаж | Марка | Время | Отставание | Место | Экипаж | Марка | Время | Отставание |
| 1 | ↑ 1 |  С. Депре (FRA) |
KTM | 1ч 58' 31" | + 00' 00" | 1 | С. Депре (FRA) |
KTM | 1ч 58' 31" | + 00' 00" |
| ↓ 2[5] |  Р. Фария (POR) |
KTM | 1ч 59' 02" | + 00' 31" | 2 | Р. Фария (POR) |
KTM | 1ч 59' 02" | + 00' 31" | |
| 3 |  М. Кома (ESP) |
KTM | 1ч 59' 17" | + 01' 15" | 3 | М. Кома (ESP) |
KTM | 1ч 59' 17" | + 01' 15" | |
| 2 | 1 | С. Депре (FRA) |
KTM | 3ч 19' 11" | + 00' 00" | 1 | С. Депре (FRA) |
KTM | 5ч 17' 42" | + 00' 00" |
| 2 | М. Кома (ESP) |
KTM | 3ч 21' 00" | + 01' 49" | 2 | М. Кома (ESP) |
KTM | 5ч 20' 17" | + 02' 35" | |
| ↑ 3[6] | Ф. Лопес (CHI) |
Aprilia | 3ч 23' 17" | + 04' 06" | 3 | Р. Фария (POR) |
KTM | 5ч 23' 55" | + 06' 13" | |
| 3 | 1 | М. Кома (ESP) |
KTM | 4ч 18' 55" | + 00' 00" | 1 | С. Депре (FRA) |
KTM | 9ч 38' 58" | + 00' 00" |
| 2 | С. Депре (FRA) |
KTM | 4ч 21' 16" | + 02' 21" | 2 | М. Кома (ESP) |
KTM | 9ч 39' 12" | + 00' 14" | |
| 3 | П. Гонсалвеш (POR) |
BMW | 4ч 22' 31" | + 03' 36" | 3 | Р. Фария (POR) |
KTM | 9ч 48' 36" | + 09' 38" | |
| 4 | 1 | М. Кома (ESP) |
KTM | 2ч 04' 00" | + 00' 00" | 1 | М. Кома (ESP) |
KTM | 11ч 43' 12" | + 00' 00" |
| ↑ 2[7] | Ф. Лопес (CHI) |
Aprilia | 2ч 06' 05" | + 02' 05" | 2 | С. Депре (FRA) |
KTM | 11ч 43' 14" | + 10' 02" | |
| ↑ 3 | О. Пен (FRA) |
Yamaha | 2ч 06' 05" | + 02' 05" | 3 | Ф. Лопес (CHI) |
KTM | 12ч 03' 24" | + 20' 12" | |
| 5 | ↑ 1[8] | П. Гонсалвеш (POR) |
BMW | 5ч 12' 23" | + 00' 00" | 1 | М. Кома (ESP) |
KTM | 16ч 59' 33" | + 00' 00" |
| ↓ 2 | Ф. Лопес (CHI) |
Aprilia | 5ч 14' 41" | + 02' 18" | 2 | С. Депре (FRA) |
KTM | 17ч 09' 47" | + 10' 14" | |
| ↓ 3 |  Ф. Верхувен (BEL) |
BMW | 5ч 14' 42" | + 02' 19" | 3 | Ф. Лопес (CHI) |
Aprilia | 17ч 18' 05" | + 18' 32" | |
| 6 | 1 | Р. Фария (POR) |
KTM | 5ч 35' 27" | + 00' 00" | 1 | М. Кома (ESP) |
KTM | 22ч 40' 20" | + 00' 00" |
| 2 | Э. Родригиш (POR) |
Yamaha | 5ч 36' 17" | + 00' 50" | 2 | С. Депре (FRA) |
KTM | 22ч 49' 08" | + 08' 48" | |
| 3 | С. Депре (FRA) |
KTM | 5ч 39' 21" | + 03' 54" | 3 | Ф. Лопес (CHI) |
Aprilia | 23ч 02' 32" | + 22' 12" | |
| 7 | 1 | Ф. Лопес (CHI) |
Aprilia | 3ч 29' 45" | + 00' 00" | 1 | М. Кома (ESP) |
KTM | 25ч 41' 07" | + 00' 00" |
| 2 | С. Депре (FRA) |
KTM | 3ч 32' 06" | + 02' 21" | 2 | С. Депре (FRA) |
KTM | 25ч 51' 04" | + 07' 24" | |
| 3 | М. Кома (ESP) |
KTM | 3ч 33' 30" | + 03' 45" | 3 | Ф. Лопес (CHI) |
Aprilia | 25ч 59' 42" | + 18' 27" | |
| 8 | 1 | М. Кома (ESP) |
KTM | 6ч 05' 02" | + 00' 00" | 1 | М. Кома (ESP) |
KTM | 32ч 18' 52" | + 00' 00" |
| 2 | С. Депре (FRA) |
KTM | 6ч 06' 57" | + 01' 55" | 2 | С. Депре (FRA) |
KTM | 32ч 28' 11" | + 09' 19" | |
| 3 | Ф. Лопес (CHI) |
Aprilia | 6ч 09' 23" | + 04' 21" | 3 | Ф. Лопес (CHI) |
Aprilia | 32ч 41' 40" | + 22' 48" | |
| 9 | 1 |  Д. Стрит (USA) |
Yamaha | 3ч 06' 56" | + 00' 00" | 1 | М. Кома (ESP) |
KTM | 35ч 32' 56" | + 00' 00" |
| 2 | Ф. Верхувен (BEL) |
BMW | 3ч 10' 34" | + 03' 38" | 2 | С. Депре (FRA) |
KTM | 35ч 41' 10" | + 08' 14" | |
| 3 | Д. Касто (FRA) |
Sherco | 3ч 10' 36" | + 03' 40" | 3 | Ф. Лопес (CHI) |
Aprilia | 35ч 56' 29" | + 23' 33" | |
| 10 | 1 | М. Кома (ESP) |
KTM | 3ч 06' 35" | + 00' 00" | 1 | М. Кома (ESP) |
KTM | 38ч 39' 31" | + 00' 00" |
| 2 | С. Депре (FRA) |
KTM | 3ч 16' 31" | + 09' 56" | 2 | С. Депре (FRA) |
KTM | 38ч 57' 41" | + 18' 10" | |
| 3 | Р. Фария (POR) |
KTM | 3ч 19' 57" | + 13' 22" | 3 | Ф. Лопес (CHI) |
Aprilia | 39ч 24' 47" | + 45' 16" | |
| 11 | 1 | С. Депре (FRA) |
KTM | 4ч 33' 13" | + 00' 00" | 1 | М. Кома (ESP) |
KTM | 43ч 14' 55" | + 00' 00" |
| 2 | М. Кома (ESP) |
KTM | 4ч 35' 24" | + 02' 11" | 2 | С. Депре (FRA) |
KTM | 43ч 30' 54" | + 15' 59" | |
| 3 | Ф. Лопес (CHI) |
Aprilia | 4ч 39' 32" | + 06' 19" | 3 | Ф. Лопес (CHI) |
Aprilia | 44ч 04' 19" | + 49' 24" | |
| 12 | 1 | М. Кома (ESP) |
KTM | 6ч 42' 42" | + 00' 00" | 1 | М. Кома (ESP) |
KTM | 49ч 57' 37" | + 00' 00" |
| 2 | С. Депре (FRA) |
KTM | 6ч 43' 19" | + 00' 37" | 2 | С. Депре (FRA) |
KTM | 50ч 14' 13" | + 16' 36" | |
| 3 | Э. Родригиш (POR) |
Yamaha | 6ч 50' 03" | + 07' 21" | 3 | Ф. Лопес (CHI) |
Aprilia | 50ч 57' 04" | + 59' 27" | |
| 13 | 1 | Ф. Верхувен (BEL) |
BMW | 1ч 25' 07" | + 00' 00" | 1 | М. Кома (ESP) |
KTM | 51ч 25' 00" | + 00' 00" |
| 2 | Э. Родригиш (POR) |
Yamaha | 1ч 25' 12" | + 00' 05" | 2 | С. Депре (FRA) |
KTM | 51ч 40' 04" | + 15' 04" | |
| 3 |  Жан де Азеведу (BRA) |
KTM | 1ч 25' 26" | + 00' 19" | 3 | Э. Родригиш (POR) |
Yamaha | 53ч 05' 20" | + 1ч 40' 20" | |
Квадроциклы
| Результаты этапа | Общий зачёт | |||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Этап | Место | Экипаж | Марка | Время | Отставание | Место | Экипаж | Марка | Время | Отставание |
| 1 | 1 |  Й. Махачек (CZE) |
Yamaha | 2ч 14' 07" | + 00' 00" | 1 | Й. Махачек (CZE) |
Yamaha | 2ч 14' 07" | + 00' 00" |
| 2 | М. Плехаты (CZE) |
Yamaha | 2ч 15' 13" | + 01' 06" | 2 | М. Плехаты (CZE) |
Yamaha | 2ч 15' 13" | + 01' 06" | |
| 3 | С. Альперн (ARG) |
Yamaha | 2ч 17' 11" | + 03' 04" | 3 | С. Альперн (ARG) |
Yamaha | 2ч 17' 11" | + 03' 04" | |
| 2 | 1 | А. Патронелли (ARG) |
Yamaha | 3ч 40' 35" | + 00' 00" | 1 | Й. Махачек (CZE) |
Yamaha | 5ч 55' 05" | + 00' 00" |
| 2 | Й. Махачек (CZE) |
Yamaha | 3ч 40' 58" | + 00' 23" | 2 | А. Патронелли (ARG) |
Yamaha | 6ч 00' 06" | + 05' 01" | |
| 3 | Т. Маффей (ARG) |
Yamaha | 3ч 44' 56" | + 04' 21" | 3 | С. Альперн (ARG) |
Yamaha | 6ч 02' 50" | + 07' 45" | |
| 3 | 1 | Т. Маффей (ARG) |
Yamaha | 4ч 58' 04" | + 00' 00" | 1 | С. Альперн (ARG) |
Yamaha | 11ч 02' 21" | + 00' 00" |
| 2 | С. Альперн (ARG) |
Yamaha | 4ч 59' 31" | + 01' 27" | 2 | А. Патронелли (ARG) |
Yamaha | 11ч 02' 33" | + 00' 12" | |
| 3 | А. Патронелли (ARG) |
Yamaha | 5ч 02' 27" | + 04' 23" | 3 | Т. Маффей (ARG) |
Yamaha | 11ч 03' 33" | + 01' 12" | |
| 4 | 1 | Т. Маффей (ARG) |
Yamaha | 2ч 30' 23" | + 00' 00" | 1 | Т. Маффей (ARG) |
Yamaha | 13ч 33' 56" | + 00' 00" |
| 2 | А. Патронелли (ARG) |
Yamaha | 2ч 33' 17" | + 02' 54" | 2 | А. Патронелли (ARG) |
Yamaha | 13ч 35' 50" | + 01' 54" | |
| 3 | С. Альперн (ARG) |
Yamaha | 2ч 34' 46" | + 04' 23" | 3 | С. Альперн (ARG) |
Yamaha | 13ч 37' 07" | + 03' 11" | |
| 5 | 1 | А. Патронелли (ARG) |
Yamaha | 6ч 04' 34" | + 00' 00" | 1 | А. Патронелли (ARG) |
Yamaha | 19ч 40' 24" | + 00' 00" |
| 2 | Т. Маффей (ARG) |
Yamaha | 6ч 07' 55" | + 03' 21" | 2 | Т. Маффей (ARG) |
Yamaha | 19ч 41' 51" | + 01' 27" | |
| 3 | Й. Махачек (CZE) |
Yamaha | 6ч 37' 08" | + 32' 34" | 3 | С. Альперн (ARG) |
Yamaha | 20ч 23' 19" | + 42' 55" | |
| 6 | 1 | А. Патронелли (ARG) |
Yamaha | 6ч 41' 33" | + 00' 00" | 1 | А. Патронелли (ARG) |
Yamaha | 26ч 21' 57" | + 00' 00" |
| 2 | Т. Маффей (ARG) |
Yamaha | 6ч 56' 37" | + 15' 04" | 2 | Т. Маффей (ARG) |
Yamaha | 26ч 38' 28" | + 16' 31" | |
| 3 | Й. Махачек (CZE) |
Yamaha | 7ч 29' 34" | + 48' 01" | 3 | С. Альперн (ARG) |
Yamaha | 28ч 10' 04" | + 1ч 48' 07" | |
| 7 | 1 | С. Альперн (ARG) |
Yamaha | 4ч 01' 26" | + 00' 00" | 1 | Т. Маффей (ARG) |
Yamaha | 31ч 44' 45" | + 00' 00" |
| 2 |  Л. Ласкавец (POL) |
Yamaha | 4ч 03' 36" | + 02' 10" | 2 | А. Патронелли (ARG) |
Yamaha | 31ч 47' 48" | + 03' 03" | |
| 3 | Х. Сантамарина (ARG) |
Honda | 4ч 07' 42" | + 06' 16" | 3 | С. Альперн (ARG) |
Yamaha | 32ч 11' 30" | + 26' 45" | |
| 8 | 1 | А. Патронелли (ARG) |
Yamaha | 7ч 57' 26" | + 00' 00" | 1 | А. Патронелли (ARG) |
Yamaha | 39ч 45' 14" | + 00' 00" |
| 2 | Й. Махачек (CZE) |
Yamaha | 8ч 05' 28" | + 08' 02" | 2 | С. Альперн (ARG) |
Yamaha | 40ч 43' 46" | + 58' 32" | |
| 3 | Л. Ласкавец (POL) |
Yamaha | 8ч 08' 26" | + 11' 00" | 3 | Й. Махачек (CZE) |
Yamaha | 42ч 27' 02" | + 2ч 41' 48" | |
| 9 | 1 | А. Патронелли (ARG) |
Yamaha | 3ч 43' 27" | + 00' 00" | 1 | А. Патронелли (ARG) |
Yamaha | 43ч 28' 41" | + 00' 00" |
| 2 | Й. Махачек (CZE) |
Yamaha | 3ч 48' 48" | + 05' 21" | 2 | С. Альперн (ARG) |
Yamaha | 44ч 45' 04" | + 1ч 16' 23" | |
| 3 | Л. Ласкавец (POL) |
Yamaha | 3ч 53' 42" | + 10' 15" | 3 | Й. Махачек (CZE) |
Yamaha | 46ч 15' 50" | + 2ч 47' 09" | |
| 10 | 1 | Х. Сантамарина (ARG) |
Honda | 4ч 14' 49" | + 00' 00" | 1 | А. Патронелли (ARG) |
Yamaha | 47ч 48' 53" | + 00' 00" |
| 2 | С. Альперн (ARG) |
Yamaha | 4ч 14' 57" | + 00' 08" | 2 | С. Альперн (ARG) |
Yamaha | 49ч 00' 01" | + 1ч 11' 08" | |
| 3 | Л. Ласкавец (POL) |
Yamaha | 4ч 17' 52" | + 03' 03" | 3 | Й. Махачек (CZE) |
Yamaha | 50ч 34' 49" | + 2ч 45' 56" | |
| 11 | 1 | С. Альперн (ARG) |
Yamaha | 5ч 35' 30" | + 00' 00" | 1 | А. Патронелли (ARG) |
Yamaha | 53ч 28' 59" | + 00' 00" |
| 2 | Т. Маффей (ARG) |
Yamaha | 5ч 39' 22" | + 03' 52" | 2 | С. Альперн (ARG) |
Yamaha | 54ч 35' 31" | + 1ч 06' 32" | |
| 3 | А. Патронелли (ARG) |
Yamaha | 5ч 40' 06" | + 04' 36" | 3 | К. Деклерк (FRA) |
Polaris | 59ч 58' 59" | + 6ч 30' 00" | |
| 12 | 1 | К. Деклерк (FRA) |
Polaris | 8ч 30' 07" | + 00' 00" | 1 | А. Патронелли (ARG) |
Yamaha | 62ч 07' 34" | + 00' 00" |
| 2 | С. Альперн (ARG) |
Yamaha | 8ч 30' 21" | + 00' 14" | 2 | С. Альперн (ARG) |
Yamaha | 63ч 05' 52" | + 58' 18" | |
| 3 | Л. Ласкавец (POL) |
Yamaha | 8ч 32' 39" | + 02' 32" | 3 | К. Деклерк (FRA) |
Polaris | 68ч 29' 06" | + 6ч 21' 32" | |
| 13 | 1 | Л. Ласкавец (POL) |
Yamaha | 1ч 35' 00" | + 00' 00" | 1 | А. Патронелли (ARG) |
Yamaha | 63ч 49' 47" | + 00' 00" |
| 2 | К. Деклерк (FRA) |
Polaris | 1ч 39' 11" | + 04' 11" | 2 | С. Альперн (ARG) |
Yamaha | 64ч 49' 40" | + 59' 53" | |
| 3 | А. Патронелли (ARG) |
Yamaha | 1ч 42' 13" | + 07' 13" | 3 | Л. Ласкавец (POL) |
Yamaha | 70ч 07' 25" | + 6ч 17' 38" | |
Внедорожники
| Результаты этапа | Общий зачёт | |||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Этап | Место | Экипаж | Марка | Время | Отставание | Место | Экипаж | Марка | Время | Отставание |
| 1 | 1 | К. Сайнс (ESP) Л. Круз (ESP) |
Volkswagen | 2ч 18' 32" | + 00' 00" | 1 | К. Сайнс (ESP) Л. Круз (ESP) |
Volkswagen | 2ч 18' 32" | + 00' 00" |
| 2 | С. Петрансель (FRA) Ж.-П. Коттре (FRA) |
BMW | 2ч 20' 03" | + 01' 31" | 2 | С. Петрансель (FRA) Ж.-П. Коттре (FRA) |
BMW | 2ч 20' 03" | + 01' 31" | |
| 3 |  Н. аль-Аттия (QAT)  Т. Готтшальк (GER) |
Volkswagen | 2ч 20' 48" | + 02' 16" | 3 | Н. аль-Аттия (QAT) Т. Готтшальк (GER) |
Volkswagen | 2ч 20' 48" | + 02' 16" | |
| 2 | 1 | К. Сайнс (ESP) Л. Круз (ESP) |
Volkswagen | 3ч 11' 28" | + 00' 00" | 1 | К. Сайнс (ESP) Л. Круз (ESP) |
Volkswagen | 5ч 30' 00" | + 00' 00" |
| 2 | Н. аль-Аттия (QAT) Т. Готтшальк (GER) |
Volkswagen | 3ч 12' 31" | + 01' 03" | 2 | С. Петрансель (FRA) Ж.-П. Коттре (FRA) |
BMW | 5ч 33' 05" | + 03' 05" | |
| 3 | С. Петрансель (FRA) Ж.-П. Коттре (FRA) |
BMW | 3ч 13' 02" | + 1' 34" | 3 | Н. аль-Аттия (QAT) Т. Готтшальк (GER) |
Volkswagen | 5ч 33' 19" | + 03' 19" | |
| 3 | 1 | Н. аль-Аттия (QAT) Т. Готтшальк (GER) |
Volkswagen | 3ч 42' 20" | + 00' 00" | 1 | К. Сайнс (ESP) Л. Круз (ESP) |
Volkswagen | 9ч 12' 05" | + 00' 00" |
| 2 | К. Сайнс (ESP) Л. Круз (ESP) |
Volkswagen | 3ч 42' 45" | + 00' 25" | 2 | Н. аль-Аттия (QAT) Т. Готтшальк (GER) |
Volkswagen | 9ч 15' 39" | + 03' 34" | |
| 3 | С. Петрансель (FRA) Ж.-П. Коттре (FRA) |
BMW | 3ч 43' 19" | + 00' 59" | 3 | С. Петрансель (FRA) Ж.-П. Коттре (FRA) |
BMW | 9ч 16' 24" | + 04' 19" | |
| 4 | 1 | К. Сайнс (ESP) Л. Круз (ESP) |
Volkswagen | 1ч 57' 09" | + 00' 00" | 1 | К. Сайнс (ESP) Л. Круз (ESP) |
Volkswagen | 11ч 09' 14" | + 00' 00" |
| 2 | Н. аль-Аттия (QAT) Т. Готтшальк (GER) |
Volkswagen | 1ч 57' 59" | + 00' 50" | 2 | Н. аль-Аттия (QAT) Т. Готтшальк (GER) |
Volkswagen | 11ч 13' 38" | + 04' 24" | |
| 3 | С. Петрансель (FRA) Ж.-П. Коттре (FRA) |
BMW | 1ч 58' 31" | + 1' 22" | 3 | С. Петрансель (FRA) Ж.-П. Коттре (FRA) |
BMW | 11ч 14' 55" | + 05' 41" | |
| 5 | 1 | С. Петрансель (FRA) Ж.-П. Коттре (FRA) |
BMW | 4ч 33' 19" | + 00' 00" | 1 | К. Сайнс (ESP) Л. Круз (ESP) |
Volkswagen | 15ч 45' 48" | + 00' 00" |
| 2 | Н. аль-Аттия (QAT) Т. Готтшальк (GER) |
Volkswagen | 4ч 34' 43" | + 01' 24" | 2 | С. Петрансель (FRA) Ж.-П. Коттре (FRA) |
BMW | 15ч 48' 14" | + 02' 26" | |
| 3 | К. Сайнс (ESP) Л. Круз (ESP) |
Volkswagen | 4ч 36' 34" | + 03' 15" | 3 | Н. аль-Аттия (QAT) Т. Готтшальк (GER) |
Volkswagen | 15ч 48' 21" | + 02' 33" | |
| 6 | 1 | К. Сайнс (ESP) Л. Круз (ESP) |
Volkswagen | 4ч 53' 53" | + 00' 00" | 1 | К. Сайнс (ESP) Л. Круз (ESP) |
Volkswagen | 20ч 39' 41" | + 00' 00" |
| 2 | Н. аль-Аттия (QAT) Т. Готтшальк (GER) |
Volkswagen | 4ч 54' 02" | + 00' 09" | 2 | Н. аль-Аттия (QAT) Т. Готтшальк (GER) |
Volkswagen | 20ч 42' 23" | + 02' 42" | |
| 3 |  Ж. Де Вильерс (RSA) Д. фон Цитцевиц (GER) |
Volkswagen | 5ч 03' 42" | + 9' 49" | 3 | С. Петрансель (FRA) Ж.-П. Коттре (FRA) |
BMW | 20ч 54' 32" | + 14' 51" | |
| 7 | 1 | Н. аль-Аттия (QAT) Т. Готтшальк (GER) |
Volkswagen | 2ч 40' 57" | + 00' 00" | 1 | К. Сайнс (ESP) Л. Круз (ESP) |
Volkswagen | 23ч 21' 58" | + 00' 00" |
| 2 | К. Сайнс (ESP) Л. Круз (ESP) |
Volkswagen | 2ч 42' 17" | + 01' 20" | 2 | Н. аль-Аттия (QAT) Т. Готтшальк (GER) |
Volkswagen | 23ч 23' 20" | + 01' 22" | |
| 3 | Ж. Де Вильерс (RSA) Д. фон Цитцевиц (GER) |
Volkswagen | 2ч 43' 53" | + 02' 56" | 3 | С. Петрансель (FRA) Ж.-П. Коттре (FRA) |
BMW | 23ч 43' 09" | + 21' 11" | |
| 8 | 1 | Н. аль-Аттия (QAT) Т. Готтшальк (GER) |
Volkswagen | 5ч 16' 30" | + 00' 00" | 1 | Н. аль-Аттия (QAT) Т. Готтшальк (GER) |
Volkswagen | 28ч 39' 50" | + 00' 00" |
| 2 | К. Сайнс (ESP) Л. Круз (ESP) |
Volkswagen | 5ч 23' 06" | + 06' 36" | 2 | К. Сайнс (ESP) Л. Круз (ESP) |
Volkswagen | 28ч 45' 04" | + 05' 14" | |
| 3 | Ж. Де Вильерс (RSA) Д. фон Цитцевиц (GER) |
Volkswagen | 5ч 33' 52" | + 17' 22" | 3 | Ж. Де Вильерс (RSA) Д. фон Цитцевиц (GER) |
Volkswagen | 29ч 28' 35" | + 48' 45" | |
| 9 | 1 | К. Сайнс (ESP) Л. Круз (ESP) |
Volkswagen | 2ч 14' 39" | + 00' 00" | 1 | Н. аль-Аттия (QAT) Т. Готтшальк (GER) |
Volkswagen | 30ч 56' 25" | + 00' 00" |
| 2 | Н. аль-Аттия (QAT) Т. Готтшальк (GER) |
Volkswagen | 2ч 16' 35" | + 01' 56" | 2 | К. Сайнс (ESP) Л. Круз (ESP) |
Volkswagen | 30ч 59' 43" | + 03' 18" | |
| 3 | Ж. Де Вильерс (RSA) Д. фон Цитцевиц (GER) |
Volkswagen | 2ч 23' 41" | + 09' 02" | 3 | Ж. Де Вильерс (RSA) Д. фон Цитцевиц (GER) |
Volkswagen | 31ч 52' 16" | + 55' 51" | |
| 10 | 1 | Ж. Де Вильерс (RSA) Д. фон Цитцевиц (GER) |
Volkswagen | 2ч 53' 15" | + 00' 00" | 1 | Н. аль-Аттия (QAT) Т. Готтшальк (GER) |
Volkswagen | 33ч 58' 34" | + 00' 00" |
| 2 | К. Холовчик (POL) Ж.-М. Фортин (BEL) |
BMW | 2ч 57' 38" | + 04' 23" | 2 | К. Сайнс (ESP) Л. Круз (ESP) |
Volkswagen | 34ч 11' 11" | + 12' 37" | |
| 3 | С. Петрансель (FRA) Ж.-П. Коттре (FRA) |
BMW | 2ч 58' 53" | + 05' 38" | 3 | Ж. Де Вильерс (RSA) Д. фон Цитцевиц (GER) |
Volkswagen | 34ч 45' 31" | + 46' 57" | |
| 11 | 1 | Н. аль-Аттия (QAT) Т. Готтшальк (GER) |
Volkswagen | 4ч 17' 27" | + 00' 00" | 1 | Н. аль-Аттия (QAT) Т. Готтшальк (GER) |
Volkswagen | 38ч 16' 01" | + 00' 00" |
| 2 | С. Петрансель (FRA) Ж.-П. Коттре (FRA) |
BMW | 4ч 18' 40" | + 01' 13" | 2 | Ж. Де Вильерс (RSA) Д. фон Цитцевиц (GER) |
Volkswagen | 39ч 07' 50" | + 51' 49" | |
| 3 | Ж. Де Вильерс (RSA) Д. фон Цитцевиц (GER) |
Volkswagen | 4h 22' 19" | + 04' 52" | 3 | К. Сайнс (ESP) Л. Круз (ESP) |
Volkswagen | 39ч 43' 28" | + 1ч 27' 27" | |
| 12 | 1 | К. Сайнс (ESP) Л. Круз (ESP) |
Volkswagen | 5ч 37' 18" | + 00' 00" | 1 | Н. аль-Аттия (QAT) Т. Готтшальк (GER) |
Volkswagen | 43ч 59' 30" | + 00' 00" |
| 2 | Ж. Де Вильерс (RSA) Д. фон Цитцевиц (GER) |
Volkswagen | 5ч 40' 01" | + 02' 43" | 2 | Ж. Де Вильерс (RSA) Д. фон Цитцевиц (GER) |
Volkswagen | 44ч 47' 51" | + 48' 21" | |
| 3 | Н. аль-Аттия (QAT) Т. Готтшальк (GER) |
Volkswagen | 5ч 43' 29" | + 06' 11" | 3 | К. Сайнс (ESP) Л. Круз (ESP) |
Volkswagen | 45ч 21' 16" | + 1ч 21' 16" | |
| 13 | 1 | К. Сайнс (ESP) Л. Круз (ESP) |
Volkswagen | 1ч 16' 08" | + 00' 00" | 1 | Н. аль-Аттия (QAT) Т. Готтшальк (GER) |
Volkswagen | 45ч 16' 16" | + 00' 00" |
| 2 | Н. аль-Аттия (QAT) Т. Готтшальк (GER) |
Volkswagen | 1ч 16' 46" | + 00' 38" | 2 | Ж. Де Вильерс (RSA) Д. фон Цитцевиц (GER) |
Volkswagen | 46ч 05' 57" | + 49' 41" | |
| 3 | К. Холовчик (POL) Ж.-М. Фортин (BEL) |
BMW | 1ч 17' 33" | + 01' 25" | 3 | К. Сайнс (ESP) Л. Круз (ESP) |
Volkswagen | 46ч 36' 54" | + 1ч 20' 38" | |
Грузовики
| Результаты этапа | Общий зачёт | |||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Этап | Место | Экипаж | Марка | Время | Отставание | Место | Экипаж | Марка | Время | Отставание |
| 1 | 1 |  В. Чагин (RUS) С. Савостин (RUS) И. Шайсултанов (RUS) |
Kamaz | 2ч 44' 22" | + 00' 00" | 1 | В. Чагин (RUS) С. Савостин (RUS) И. Шайсултанов (RUS) |
Kamaz | 2ч 44' 22" | + 00' 00" |
| 2 | А. Лопрайс (CZE) М. Холан (CZE) Й. Калина (CZE) |
Tatra | 2ч 49' 03" | + 04' 41" | 2 | А. Лопрайс (CZE) М. Холан (CZE) Й. Калина (CZE) |
Tatra | 2ч 49' 03" | + 04' 41" | |
| 3 | Ф. Кабиров (RUS) А. Беляев (RUS) А. Мокеев (RUS) |
Kamaz | 2ч 50' 14" | + 05' 52" | 3 | Ф. Кабиров (RUS) А. Беляев (RUS) А. Мокеев (RUS) |
Kamaz | 2ч 50' 14" | + 05' 52" | |
| 2 | 1 | Ф. Кабиров (RUS) А. Беляев (RUS) А. Мокеев (RUS) |
Kamaz | 3ч 50' 46" | + 00' 00" | 1 | Ф. Кабиров (RUS) А. Беляев (RUS) А. Мокеев (RUS) |
Kamaz | 6ч 41' 00" | + 00' 00" |
| 2 | А. Лопрайс (CZE) М. Холан (CZE) Й. Калина (CZE) |
Tatra | 3ч 52' 06" | + 01' 20" | 2 | А. Лопрайс (CZE) М. Холан (CZE) Й. Калина (CZE) |
Tatra | 6ч 41' 09" | + 00' 09" | |
| 3 | Ф. Эхтер (GER) Д. Руф (GER) А. Кляйн (GER) |
MAN | 3ч 55' 55" | + 05' 09" | 3 | В. Чагин (RUS) С. Савостин (RUS) И. Шайсултанов (RUS) |
Kamaz | 6ч 41' 22" | + 00' 22" | |
| 3 | 1 | В. Чагин (RUS) С. Савостин (RUS) И. Шайсултанов (RUS) |
Kamaz | 2ч 57' 36" | + 00' 00" | 1 | В. Чагин (RUS) С. Савостин (RUS) И. Шайсултанов (RUS) |
Kamaz | 9ч 38' 58" | + 00' 00" |
| 2 | Ф. Кабиров (RUS) А. Беляев (RUS) А. Мокеев (RUS) |
Kamaz | 3ч 04' 21" | + 06' 45" | 2 | Ф. Кабиров (RUS) А. Беляев (RUS) А. Мокеев (RUS) |
Kamaz | 9ч 45' 21" | + 06' 23" | |
| 3 | А. Лопрайс (CZE) М. Холан (CZE) Й. Калина (CZE) |
Tatra | 3ч 04' 26" | + 06' 50" | 3 | А. Лопрайс (CZE) М. Холан (CZE) Й. Калина (CZE) |
Tatra | 9ч 45' 35" | + 06' 37" | |
| 4 | 1 | В. Чагин (RUS) С. Савостин (RUS) И. Шайсултанов (RUS) |
Kamaz | 2ч 10' 18" | + 00' 00" | 1 | В. Чагин (RUS) С. Савостин (RUS) И. Шайсултанов (RUS) |
Kamaz | 11ч 49' 16" | + 00' 00" |
| 2 | Ф. Кабиров (RUS) А. Беляев (RUS) А. Мокеев (RUS) |
Kamaz | 2ч 12' 36" | + 02' 18" | 2 | Ф. Кабиров (RUS) А. Беляев (RUS) А. Мокеев (RUS) |
Kamaz | 11ч 57' 57" | + 08' 41" | |
| 3 | А. Лопрайс (CZE) М. Холан (CZE) Й. Калина (CZE) |
Tatra | 2ч 16' 17" | + 05' 59" | 3 | А. Лопрайс (CZE) М. Холан (CZE) Й. Калина (CZE) |
Tatra | 12ч 01' 52" | + 12' 36" | |
| 5 | 1 | Ф. Кабиров (RUS) А. Беляев (RUS) А. Мокеев (RUS) |
Kamaz | 5ч 41' 11" | + 00' 00" | 1 | Ф. Кабиров (RUS) А. Беляев (RUS) А. Мокеев (RUS) |
Kamaz | 17ч 39' 08" | + 00' 00" |
| 2 | Э. Николаев (RUS) В. Мизюкаев (RUS) В. Рыбаков (RUS) |
Kamaz | 6ч 01' 16" | + 20' 25" | 2 | В. Чагин (RUS) С. Савостин (RUS) И. Шайсултанов (RUS) |
Kamaz | 17ч 52' 44" | + 13' 36" | |
| 3 | А. Лопрайс (CZE) М. Холан (CZE) Й. Калина (CZE) |
Tatra | 6ч 02' 36" | + 21' 25" | 3 | А. Лопрайс (CZE) М. Холан (CZE) Й. Калина (CZE) |
Tatra | 18ч 04' 28" | + 25' 20" | |
| 6 | 1 | А. Лопрайс (CZE) М. Холан (CZE) Й. Калина (CZE) |
Tatra | 6ч 00' 37" | + 00' 00" | 1 | Ф. Кабиров (RUS) А. Беляев (RUS) А. Мокеев (RUS) |
Kamaz | 23ч 43' 40" | + 00' 00" |
| 2 | Ф. Кабиров (RUS) А. Беляев (RUS) А. Мокеев (RUS) |
Kamaz | 6ч 04' 32" | + 03' 55" | 2 | В. Чагин (RUS) С. Савостин (RUS) И. Шайсултанов (RUS) |
Kamaz | 24ч 03' 00" | + 19' 20" | |
| 3 | В. Чагин (RUS) С. Савостин (RUS) И. Шайсултанов (RUS) |
Kamaz | 6ч 10' 16" | + 09' 39" | 3 | А. Лопрайс (CZE) М. Холан (CZE) Й. Калина (CZE) |
Tatra | 24ч 05' 05" | + 21' 25" | |
| 7 | 1 | А. Лопрайс (CZE) М. Холан (CZE) Й. Калина (CZE) |
Tatra | 2ч 23' 43" | + 00' 00" | 1 | Ф. Кабиров (RUS) А. Беляев (RUS) А. Мокеев (RUS) |
Kamaz | 26ч 12' 26" | + 00' 00" |
| 2 | Ф. Кабиров (RUS) А. Беляев (RUS) А. Мокеев (RUS) |
Kamaz | 2ч 28' 46" | + 05' 03" | 2 | А. Лопрайс (CZE) М. Холан (CZE) Й. Калина (CZE) |
Tatra | 26ч 28' 48" | + 16' 22" | |
| 3 | В. Чагин (RUS) С. Савостин (RUS) И. Шайсултанов (RUS) |
Kamaz | 2ч 37' 48" | + 14' 05" | 3 | В. Чагин (RUS) С. Савостин (RUS) И. Шайсултанов (RUS) |
Kamaz | 26ч 40' 48" | + 28' 22" | |
| 8 | 1 | В. Чагин (RUS) С. Савостин (RUS) И. Шайсултанов (RUS) |
Kamaz | 6ч 01' 12" | + 00' 00" | 1 | В. Чагин (RUS) С. Савостин (RUS) И. Шайсултанов (RUS) |
Kamaz | 32ч 15' 49" | + 00' 00" |
| 2 | Ф. Кабиров (RUS) А. Беляев (RUS) А. Мокеев (RUS) |
Kamaz | 6ч '33 01" | + 31' 49" | 2 | Ф. Кабиров (RUS) А. Беляев (RUS) А. Мокеев (RUS) |
Kamaz | 32ч 17' 41" | + 03' 27" | |
| 3 | Э. Николаев (RUS) В. Мизюкаев (RUS) В. Рыбаков (RUS) |
Kamaz | 6ч 38' 07" | + 36' 55" | 3 | А. Лопрайс (CZE) М. Холан (CZE) Й. Калина (CZE) |
Tatra | 32ч 43' 07" | + 29' 36" | |
| 9 | 1 | Ф. Кабиров (RUS) А. Беляев (RUS) А. Мокеев (RUS) |
Kamaz | 2ч 45' 21" | + 00' 00" | 1 | Ф. Кабиров (RUS) А. Беляев (RUS) А. Мокеев (RUS) |
Kamaz | 35ч 30' 48" | + 00' 00" |
| 2 | В. Чагин (RUS) С. Савостин (RUS) И. Шайсултанов (RUS) |
Kamaz | 2ч 52' 59" | + 07' 38" | 2 | В. Чагин (RUS) С. Савостин (RUS) И. Шайсултанов (RUS) |
Kamaz | 35ч 34' 59" | + 04' 11" | |
| 3 | Э. Николаев (RUS) В. Мизюкаев (RUS) В. Рыбаков (RUS) |
Kamaz | 3ч 00' 11" | + 14' 50" | 3 | Э. Николаев (RUS) В. Мизюкаев (RUS) В. Рыбаков (RUS) |
Kamaz | 37ч 34' 39" | + 2ч 03' 51" | |
| 10 | 1 | В. Чагин (RUS) С. Савостин (RUS) И. Шайсултанов (RUS) |
Kamaz | 3ч 21' 39" | + 00' 00" | 1 | В. Чагин (RUS) С. Савостин (RUS) И. Шайсултанов (RUS) |
Kamaz | 38ч 56' 38" | + 00' 00" |
| 2 | Ф. Кабиров (RUS) А. Беляев (RUS) А. Мокеев (RUS) |
Kamaz | 3ч 43' 17" | + 21' 38" | 2 | Ф. Кабиров (RUS) А. Беляев (RUS) А. Мокеев (RUS) |
Kamaz | 39ч 24' 05" | + 17' 27" | |
| 3 |  М. ван Влит (NLD) С. Брюнкенс (BEL) Б. дер Киндерен (NLD) |
MAN | 3ч 56' 16" | + 34' 37" | 3 | Э. Николаев (RUS) В. Мизюкаев (RUS) В. Рыбаков (RUS) |
Kamaz | 41ч 40' 44" | + 2ч 44' 06" | |
| 11 | 1 | В. Чагин (RUS) С. Савостин (RUS) И. Шайсултанов (RUS) |
Kamaz | 5h 12' 02" | + 00' 00" | 1 | В. Чагин (RUS) С. Савостин (RUS) И. Шайсултанов (RUS) |
Kamaz | 44ч 08' 40" | + 00' 00" |
| 2 | Х. Вила (ESP) М. Торральярдона (ESP) П. ван Эрд (NLD) |
Iveco | 5h 23' 06" | + 11' 04" | 2 | Ф. Кабиров (RUS) А. Беляев (RUS) А. Мокеев (RUS) |
Kamaz | 44ч 39' 11" | + 30' 31" | |
| 3 | Ф. Кабиров (RUS) А. Беляев (RUS) А. Мокеев (RUS) |
Kamaz | 5ч 25' 06" | + 13' 04" | 3 | Э. Николаев (RUS) В. Мизюкаев (RUS) В. Рыбаков (RUS) |
Kamaz | 47ч 07' 23" | + 2ч 58' 43" | |
| 12 | 1 | В. Чагин (RUS) С. Савостин (RUS) И. Шайсултанов (RUS) |
Kamaz | 2ч 45' 34" | + 00' 00" | 1 | В. Чагин (RUS) С. Савостин (RUS) И. Шайсултанов (RUS) |
Kamaz | 46ч 54' 14" | + 00' 00" |
| 2 | Ф. Кабиров (RUS) А. Беляев (RUS) А. Мокеев (RUS) |
Kamaz | 2ч 46' 22" | + 00' 48" | 2 | Ф. Кабиров (RUS) А. Беляев (RUS) А. Мокеев (RUS) |
Kamaz | 47ч 25' 33" | + 31' 19" | |
| 3 | Х. Вила (ESP) М. Торральярдона (ESP) П. ван Эрд (NLD) |
Iveco | 2ч 50' 03" | + 04' 29" | 3 | Э. Николаев (RUS) В. Мизюкаев (RUS) В. Рыбаков (RUS) |
Kamaz | 50ч 09' 59" | + 3ч 15' 45" | |
| 13 | 1 | Ф. Кабиров (RUS) А. Беляев (RUS) А. Мокеев (RUS) |
Kamaz | 1ч 33' 25" | + 00' 00" | 1 | В. Чагин (RUS) С. Савостин (RUS) И. Шайсултанов (RUS) |
Kamaz | 48ч 28' 54" | + 00' 00" |
| 2 | В. Чагин (RUS) С. Савостин (RUS) И. Шайсултанов (RUS) |
Kamaz | 1ч '34 40" | + 01' 15" | 2 | Ф. Кабиров (RUS) А. Беляев (RUS) А. Мокеев (RUS) |
Kamaz | 48ч 58' 58" | + 30' 04" | |
| 3 | Ф. Эхтер (GER) Д. Руф (GER) А. Кляйн (GER) |
MAN | 1ч 35' 27" | + 02' 02" | 3 | Э. Николаев (RUS) В. Мизюкаев (RUS) В. Рыбаков (RUS) |
Kamaz | 51ч 49' 11" | + 3ч 20' 17" | |
Итоговое положение
Мотоциклы
| Поз. | № | Гонщик | Марка | Время | Отставание |
|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 001 | Марк Кома
|
KTM | 51ч 25' 00" | + 00' 00" |
| 2 | 002 | Сириль Депре
|
KTM | 51ч 40' 04" | + 15' 04" |
| 3 | 004 | Элдер Родригиш
|
Yamaha | 53ч 05' 20" | + 1ч 40' 20" |
| 4 | 003 | Франсиско Лопес Контардо
|
Aprilia | 53ч 34' 45" | + 2ч 09' 45" |
| 5 | 010 | Хоан Педреро Гарсиа
|
KTM | 54ч 32' 03" | + 3ч 07' 03" |
| 6 | 006 |  Пал Андерс Уллевалсетер
|
KTM | 54ч 57' 56" | + 3ч 32' 56" |
| 7 | 033 | Жан де Азеведу
|
KTM | 55ч 24' 38" | + 3ч 59' 38" |
| 8 | 011 | Рубен Фария
|
KTM | 55ч 38' 01" | + 4ч 13' 01" |
| 9 | 015 | Куинн Коди
|
Honda | 56ч 17' 10" | + 4ч 52' 10" |
| 10 | 008 | Хорди Виладомс
|
Yamaha | 56ч 37' 07" | + 5ч 12' 07" |
Квадроциклы
| Поз. | № | Гонщик | Марка | Время | Отставание |
|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 252 | Алехандро Патронелли
|
Yamaha | 63ч 49' 47" | + 00' 00" |
| 2 | 255 | Себастиан Альперн
|
Yamaha | 64ч 49' 40" | + 59' 53" |
| 3 | 256 | Лукаш Ласкавец
|
Yamaha | 70ч 07' 25" | + 6ч 17' 38" |
| 4 | 253 | Кристоф Деклерк
|
Polaris | 70ч 08' 17" | + 6ч 18' 30" |
| 5 | 263 | Пабло Копетти
|
Yamaha | 71h 04' 46" | + 7h 14' 59" |
| 6 | 273 | Хорхе Сантамарина
|
Honda | 74ч 49' 54" | + 11ч 00' 07" |
| 7 | 280 | Томас Маффей
|
Yamaha | 81ч 50' 58" | + 18ч 01' 11" |
| 8 | 258 | Сантиаго Ансен
|
Polaris | 87ч 25' 11" | + 23ч 35' 24" |
| 9 | 257 | Даньель Массукко
|
Can-Am | 89ч 01' 41" | + 25ч 11' 54" |
| 10 | 259 |  Камелия Липароти
|
Yamaha | 89ч 05' 03" | + 25ч 15' 16" |
Автомобили
| Поз. | № | Пилот | Штурман | Марка | Время | Отставание |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 302 | Нассер Аль-Аттия
|
Тимо Готтшальк
|
Volkswagen | 45ч 16' 16" | + 00' 00" |
| 2 | 308 | Жиниэль де Вильерс
|
Дирк фон Цитцевитц
|
Volkswagen | 46ч 05' 57" | + 49' 41" |
| 3 | 300 | Карлос Сайнс
|
Лукас Круз
|
Volkswagen | 46ч 36' 54" | + 1ч 20' 38" |
| 4 | 301 | Стефан Петерансель
|
Жан-Поль Коттре
|
BMW | 47ч 00' 04" | + 1ч 43' 48" |
| 5 | 307 | Кшиштоф Холовчик
|
Жан-Марк Фортин
|
BMW | 49ч 27' 37" | + 4ч 11' 21" |
| 6 | 304 | Марк Миллер
|
Ральф Питчфорд
|
Volkswagen | 50ч 10' 58" | + 4ч 54' 42" |
| 7 | 313 | Рикарду Леал душ Сантуш
|
Паулу Фьюза
|
BMW | 52ч 06' 23" | + 6ч 50' 07" |
| 8 | 312 | Кристиан Лавьелль
|
Жан-Мишель Полато
|
Nissan | 53ч 13' 34" | + 7ч 57' 18" |
| 9 | 310 | Гильерме Спинелли
|
Юссеф Аддад
|
Mitsubishi | 53ч 39' 53" | + 8ч 23' 27" |
| 10 | 314 | Маттиас Кале
|
Томас Шунеманн
|
SMG | 60ч 28' 12" | + 15ч 11' 56" |
Грузовики
| Поз. | № | Пилот | Штурман | Механик | Марка | Время | Отставание |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 500 | Владимир Чагин
|
Сергей Савостин
|
Ильдар Шайсултанов
|
КАМАЗ | 48ч 28' 54" | + 00' 00" |
| 2 | 502 | Фирдаус Кабиров
|
Айдар Беляев
|
Андрей Mокеев
|
КАМАЗ | 48ч 58' 58" | + 30' 04" |
| 3 | 512 | Эдуард Николаев
|
Вячеслав Мизюкаев
|
Владимир Рыбаков
|
КАМАЗ | 51ч 49' 11" | + 3ч 20' 17" |
| 4 | 518 | Ильгизар Мардеев
|
Владимир Демьяненко
|
Айрат Мардеев
|
КАМАЗ | 54ч 13' 50" | + 5ч 44' 56" |
| 5 | 507 | Франц Эхтер
|
Детлеф Руф
|
Артур Клайн
|
MAN | 54ч 14' 31" | + 5ч 45' 37" |
| 6 | 506 | Пеп Вила
|
Мои Торраллардона
|
Питер ван Эрд
|
Iveco | 55ч 44' 55" | + 7ч 16' 01" |
| 7 | 508 | Марсел ван Влит
|
Серж Брёйнкенс
|
Бернард дер Киндерен
|
MAN | 59h 10' 57" | + 10h 42' 03" |
| 8 | 537 |  Артур Ардавичус
|
Денис Березовский
|
Жанат Жалимбетов
|
КАМАЗ | 59ч 38' 39" | + 11ч 09' 45" |
| 9 | 526 |  Терухито Сугавара
|
Сэйити Судзуки
|
нет | Hino | 62ч 50' 22" | + 14ч 21' 28" |
| 10 | 528 | Матиас Берингер
|
Йохен Зайлер
|
Хюго Кюппер
|
MAN | 66ч 06' 29" | + 17ч 37' 35" |
Интересные факты
- Алексей Наумов стал первым в истории россиянином, финишировавшим в самом многочисленном классе «Дакара», мотоциклетном[9]. Он последним добрался до финиша 11-го этапа после серьёзной поломки, но в итоге доехал до Буэнос-Айреса на 75-м месте[10].
Напишите отзыв о статье "Ралли «Дакар-2011»"
Примечания
- ↑ [auto.lenta.ru/news/2011/01/01/rally/ В Аргентине стартовало ралли «Дакар»]
- ↑ [www.emol.com/noticias/deportes/detalle/detallenoticias.asp?idnoticia=457253 Modifican septima etapa del Dakar por cansancio de los competidores]
- ↑ 1 2 [www.ultimatemotorcycling.com/2011/dakar-president-pinera-visits-chaleco Dakar: President Pinera Visits Chaleco]
- ↑ Маршрут спецучастков сокращён, первоначально дистанция должна была равняться 631 километру для мотоциклистов и 611 для автомобилистов.
- ↑ Фария финишировал с лучшим результатом, но получил минутную пенализацию за превышение максимальной скорости на одном из ограниченных участков.
- ↑ Третий результат показал Давид Касто, но был оштрафован за превышение максимальной скорости на одном из ограниченных участков.
- ↑ Сириль Депре показал 2-й результат, но позже был оштрафован организаторами на 10 минут по причине опоздания на старт спецучастка.
- ↑ На этапе лидировал Оливье Пен, опережавший всех и по ходу маршрута. Но на середине дистанции он разбился и потерял сознание. Ехавший 2-м Марк Кома остановился у лежащего француза и потерял при этом около 15 минут; также оказать Пену помощь пытался Паулу Гонсалвеш. После финиша организаторы компенсировали Коме и Гонсалвешу время, потерянное из-за этих остановок.
- ↑ [intramoto.ru/others/dakar/item/1630 Алексей Наумов: «Я шел к Дакару 10 лет»]
- ↑ [www.dakar.com/dakar/2011/us/stage-13/rankings/overall-bikes-page-2.html#ancre General ranking / Bike]
Ссылки
- [dakar.com/index_DAKus.html# Официальный сайт]
- [facebook.com/video/video.php?v=146101118773056 Официальный тизер]
| ||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Ралли «Дакар-2011»
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.
Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.
Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.
Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.
Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.
Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .
Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.
