Ралстон, Деннис

Деннис Ралстон
Рост	188 см
Вес	77 кг
Рабочая рука	правая
Одиночный разряд
Наивысшая позиция	5 (1966)
Турниры серии Большого шлема
Австралия	1/2 финала (1970)
Франция	4-й круг (1966)
Уимблдон	финал (1966)
США	1/2 финала (1960)
Парный разряд
Турниры серии Большого шлема
Австралия	1/2 финала (1971)
Франция	победа (1966)
Уимблдон	победа (1960)
США	победа (1961, 1963, 1964)
Завершил выступления

Ричард Деннис Ралстон (англ. Richard Dennis Ralston; род. 27 июля 1942, Бейкерсфилд, Калифорния) — американский теннисист и теннисный тренер, пятая ракетка мира среди любителей в 1966 году и участник первого состава профессиональной лиги World Championship Tennis (WCT) в 1968 году. Пятикратный победитель турниров Большого шлема в мужском парном разряде, девятикратный финалист турниров Большого шлема во всех разрядах. обладатель Кубка Дэвиса в составе сборной США как игрок (1963) и как капитан (1972). Тренер года NCAA в 1983 году, член Международного зала теннисной славы с 1987 года.

Игровая карьера

Подростком Деннис Ралстон проводил много времени на теннисных кортах, где его наставником был знаменитый игрок-профессионал Панчо Гонсалес, выработав стиль, включавший ювелирно-точные подачи, сильно кручёный удар открытой ракеткой и острую игру у сетки. Уже в 17 лет он выиграл Уимблдонский турнир в мужском парном разряде, где его партнёром был мексиканец Рафаэль Осуна. Ралстон остаётся самым молодым победителем Уимблдона в мужских парах до настоящего времени. В том же году он несеяным дошёл до полуфинала чемпионата США в одиночном разряде, проиграв там будущему чемпиону Нилу Фрейзеру.

С 1961 по 1964 год Ралстон четыре раза подряд играл в финале чемпионата США в паре с Чаком Маккинли и трижды завоёвывал чемпионский титул, один раз уступив в пяти сетах Осуне и его соотечественнику Антонио Палафоксу. В 1961 году он также дошёл с Дарлин Хард до финала чемпионата США в миксте, а в 1962 и 1966 годах повторил этот результат уже на Уимблдоне. Свой пятый титул в мужских парах он завоевал в 1966 году на чемпионате Франции, и на этот же год пришлось его высшее достижение в одиночном разряде — выход в финал Уимблдонского турнира. Ралстон, посеянный под шестым номером, обыграл в пятисетовом полуфинале седьмую ракетку турнира Клиффа Дрисдейла, но в финале не смог противостоять испанцу Мануэлю Сантане, уступив в трёх сетах. Этот год Ралстон окончил на пятом месте в ежегодно публикуемом газетой Daily Telegraph рейтинге десяти сильнейших игроков мира.

Помимо турниров Большого шлема, Ралстон успешно выступал и в соревнованиях менее высокого ранга. Будучи студентом Университета Южной Калифорнии, он в 1963 и 1964 годах выигрывал чемпионат NCAA в одиночном и парном разрядах и приводил сборную университета к общекомандному чемпионскому титулу, входя после этого в символическую любительскую сборную США. Он был победителем чемпионата США в помещениях в одиночном и парном разряде в 1963 году, чемпионата США на грунтовых кортах в одиночном разряде в 1964 и 1965 годах (а в мужских парах — в 1961, 1964 и 1965 годах) и чемпионата США на хардовых кортах в одиночном и парном разрядах в 1964 и 1965 годах. С 1960 по 1966 год он выступал в составе сборной США в Кубке Дэвиса, четырежды доходя с ней до межзонального турнира, а в 1963 году завоевав и главный трофей после победы над действующими обладателями кубка — сборной Австралии — на её домашних кортах. С 1963 по 1965 год Ралстон занимал первое место во внутреннем американском любительском рейтинге, публикуемом Ассоциацией тенниса Соединённых Штатов, став первым, кому это удалось, со времён Дона Баджа, добившегося аналогичного успеха ещё до войны.

В конце 1966 года Ралстон расстался с любительским теннисом, в 24 года перейдя в категорию профессионалов. Сам он объяснял этот шаг тем, что ему нужно содержать семью и позаботиться о собственном будущем, тогда как любительская теннисная карьера в США не позволяет этого сделать. Хотя сумма контракта Ралстона с профессиональным туром не разглашалась, по некоторым сведениям она составляла 100 тысяч долларов на три года. Дойдя в 1967 году до четвертьфинала на чемпионате Уэмбли — профессиональной версии Уимблдонского турнира — и выиграв профессиональный чемпионат США в паре с Кеном Розуоллом, Ралстон в конце сезона стал одним из первых восьми теннисистов, сформировавших профессиональную лигу World Team Tennis (WCT) и известных как «Красивая восьмёрка». На следующий год он снова дошёл до четвертьфинала на чемпионате Уэмбли, а на профессиональном чемпионате США дошёл до полуфинала в одиночном разряде.

С началом «Открытой эры» в теннисе, когда теннисистов-профессионалов допустили к участию в прежде исключительно любительских турнирах, Ралстон снова появился на турнирах Большого шлема, в 1968 году снова закончив сезон в числе десяти лучших игроков мира по версии Daily Telegraph. На следующий год он стал финалистом Открытого чемпионата США как в мужском, так и в смешанном парном разряде, а в 1971 году вышел на Уимблдоне с Артуром Эшем в свой последний финал в турнирах Большого шлема. В 1970 году он стал автором сенсации в одиночном разряде на Открытом чемпионате США, обыграв в пяти сетах действующего чемпиона и обладателя Большого шлема Рода Лейвера на пути в четвертьфинал.

Финалы турниров Большого шлема за карьеру

Одиночный разряд (0-1)

Результат	Год	Турнир	Покрытие	Соперник в Финале	Счёт в финале
Поражение	1966	Уимблдонский турнир	Трава	Мануэль Сантана	4-6, 9-11, 4-6

Мужской парный разряд (5-4)

Результат	Год	Турнир	Покрытие	Партнёр	Соперники в Финале	Счёт в финале
Победа	1960	Уимблдонский турнир	Трава	Рафаэль Осуна	Майк Дэвис Бобби Уилсон	7-5, 6-3, 10-8
Победа	1961	Чемпионат США	Трава	Чак Маккинли	Рафаэль Осуна Антонио Палафокс	6-3, 6-4, 2-6, 13-11
Поражение	1962	Чемпионат США	Трава	Чак Маккинли	Рафаэль Осуна Антонио Палафокс	4-6, 12-10, 6-1, 7-9, 3-6
Победа	1963	Чемпионат США (2)	Трава	Чак Маккинли	Рафаэль Осуна Антонио Палафокс	9-7, 4-6, 5-7, 6-3, 11-9
Победа	1964	Чемпионат США (3)	Трава	Чак Маккинли	Майк Сангстер Грэм Стилуэлл	6-3, 6-2, 6-4
Победа	1966	Чемпионат Франции	Грунт	Кларк Гребнер	Илие Настасе Ион Цириак	6-3, 6-3, 6-0
Поражение	1966	Чемпионат США (2)	Трава	Кларк Гребнер	Фред Столл Рой Эмерсон	4-6, 4-6, 4-6
Поражение	1969	Открытый чемпионат США (3)	Трава	Чарли Пасарелл	Фред Столл Кен Розуолл	6-2, 5-7, 11-13, 3-6
Поражение	1971	Уимблдонский турнир	Трава	Артур Эш	Род Лейвер Рой Эмерсон	6-4, 7-9, 8-6, 4-6, 4-6

Смешанный парный разряд (0-4)

Результат	Год	Турнир	Покрытие	Партнёрша	Соперники в Финале	Счёт в финале
Поражение	1961	Чемпионат США	Трава	Дарлин Хард	Маргарет Смит Боб Марк	без игры
Поражение	1962	Уимблдонский турнир	Трава	Энн Хейдон	Маргарет Осборн-Дюпон Нил Фрейзер	6-2, 3-6, 11-13
Поражение	1966	Уимблдонский турнир (2)	Трава	Билли Джин Кинг	Маргарет Смит-Корт Кен Флетчер	6-4, 3-6, 3-6
Поражение	1969	Открытый чемпионат США (2)	Трава	Франсуаза Дюрр	Маргарет Смит-Корт Марти Риссен	4-6, 5-7

Финалы Кубка Дэвиса за карьеру

Результат	Год	Место проведения	Команда	Соперники в финале	Счёт
Победа	1963	Аделаида, Австралия	США Ч. Маккинли, Д. Ралстон	Австралия Дж. Ньюкомб, Н. Фрейзер, Р. Эмерсон	3:2
Поражение	1964	Кливленд, США	США Ч. Маккинли, Д. Ралстон	Австралия Ф. Столл, Р. Эмерсон	2:3

Дальнейшая карьера

Уже в 1968 году Ралстон начал тренировать кубковую сборную США, в 1972 году заняв пост её капитана. В том же году он довёл сборную до финального матча с командой Румынии, который американцы выиграли в Бухаресте, где соперников поддерживали не только заполненные трибуны, но и линейные судьи. Он оставался капитаном сборной США до 1975 года.

С 1981 по 1989 и с 1991 по 1993 год Ралстон тренировал мужскую теннисную сборную Южного методистского университета (Даллас, Техас), которую в 1983 году привёл ко второму месту в чемпионате NCAA — лучшему в истории вуза, а в 1982 и 1986 годах к третьему. По итогам 1983 года он был признан тренером года в NCAA. Среди его подопечных в Далласе был четвертьфиналист Открытого чемпионата США Родни Хармон. Ралстон также тренировал Крис Эверт, Янника Ноа и Габриэлу Сабатини, а в дальнейшем был директором теннисной программы на курорте в Колорадо-Спрингс. Пережив в 2010 году ампутацию левой ноги, он переехал в Остин (Техас), где продолжал тренировать в теннисном клубе своего давнего друга Фернандо Веласко.

В 1987 году имя Денниса Ралстона было включено в списки Международного зала теннисной славы.

Литература

• Denny Ralston // Bud Collins' Tennis Encyclopedia / Bud Collins, Zander Hollander (Eds.). — Detroit, MI: Visible Ink Press, 1997. — P. 490-491. — ISBN 1-57859-000-0.

Ссылки

• [www.tennisfame.com/hall-of-famers/inductees/dennis-ralston/ Dennis Ralston]. The International Tennis Hall of Fame. Проверено 9 августа 2016.
• [www.atpworldtour.com/en/players/wikidata/r064/overview Профиль на сайте ATP]  (англ.)

• [www.itftennis.com/procircuit/players/player/profile.aspx?playerid=10002544 Профиль на сайте ITF]  (англ.)
• [www.tennisarchives.com/player.php?playerid=1380 Richard (Dennis) Ralston]. Tennis Archives. Проверено 9 августа 2016.
• [www.daviscup.com/en/players/player.aspx?id=800173622 Профиль на сайте Кубка Дэвиса] (англ.)

Отрывок, характеризующий Ралстон, Деннис

– Этого не обещаю. Вы не знаете, как осаждают Кутузова с тех пор, как он назначен главнокомандующим. Он мне сам говорил, что все московские барыни сговорились отдать ему всех своих детей в адъютанты.
– Нет, обещайте, я не пущу вас, милый, благодетель мой…
– Папа! – опять тем же тоном повторила красавица, – мы опоздаем.
– Ну, au revoir, [до свиданья,] прощайте. Видите?
– Так завтра вы доложите государю?
– Непременно, а Кутузову не обещаю.
– Нет, обещайте, обещайте, Basile, [Василий,] – сказала вслед ему Анна Михайловна, с улыбкой молодой кокетки, которая когда то, должно быть, была ей свойственна, а теперь так не шла к ее истощенному лицу.
Она, видимо, забыла свои годы и пускала в ход, по привычке, все старинные женские средства. Но как только он вышел, лицо ее опять приняло то же холодное, притворное выражение, которое было на нем прежде. Она вернулась к кружку, в котором виконт продолжал рассказывать, и опять сделала вид, что слушает, дожидаясь времени уехать, так как дело ее было сделано.
– Но как вы находите всю эту последнюю комедию du sacre de Milan? [миланского помазания?] – сказала Анна Павловна. Et la nouvelle comedie des peuples de Genes et de Lucques, qui viennent presenter leurs voeux a M. Buonaparte assis sur un trone, et exaucant les voeux des nations! Adorable! Non, mais c'est a en devenir folle! On dirait, que le monde entier a perdu la tete. [И вот новая комедия: народы Генуи и Лукки изъявляют свои желания господину Бонапарте. И господин Бонапарте сидит на троне и исполняет желания народов. 0! это восхитительно! Нет, от этого можно с ума сойти. Подумаешь, что весь свет потерял голову.]
Князь Андрей усмехнулся, прямо глядя в лицо Анны Павловны.
– «Dieu me la donne, gare a qui la touche», – сказал он (слова Бонапарте, сказанные при возложении короны). – On dit qu'il a ete tres beau en prononcant ces paroles, [Бог мне дал корону. Беда тому, кто ее тронет. – Говорят, он был очень хорош, произнося эти слова,] – прибавил он и еще раз повторил эти слова по итальянски: «Dio mi la dona, guai a chi la tocca».
– J'espere enfin, – продолжала Анна Павловна, – que ca a ete la goutte d'eau qui fera deborder le verre. Les souverains ne peuvent plus supporter cet homme, qui menace tout. [Надеюсь, что это была, наконец, та капля, которая переполнит стакан. Государи не могут более терпеть этого человека, который угрожает всему.]
– Les souverains? Je ne parle pas de la Russie, – сказал виконт учтиво и безнадежно: – Les souverains, madame! Qu'ont ils fait pour Louis XVII, pour la reine, pour madame Elisabeth? Rien, – продолжал он одушевляясь. – Et croyez moi, ils subissent la punition pour leur trahison de la cause des Bourbons. Les souverains? Ils envoient des ambassadeurs complimenter l'usurpateur. [Государи! Я не говорю о России. Государи! Но что они сделали для Людовика XVII, для королевы, для Елизаветы? Ничего. И, поверьте мне, они несут наказание за свою измену делу Бурбонов. Государи! Они шлют послов приветствовать похитителя престола.]
И он, презрительно вздохнув, опять переменил положение. Князь Ипполит, долго смотревший в лорнет на виконта, вдруг при этих словах повернулся всем телом к маленькой княгине и, попросив у нее иголку, стал показывать ей, рисуя иголкой на столе, герб Конде. Он растолковывал ей этот герб с таким значительным видом, как будто княгиня просила его об этом.
– Baton de gueules, engrele de gueules d'azur – maison Conde, [Фраза, не переводимая буквально, так как состоит из условных геральдических терминов, не вполне точно употребленных. Общий смысл такой : Герб Конде представляет щит с красными и синими узкими зазубренными полосами,] – говорил он.
Княгиня, улыбаясь, слушала.
– Ежели еще год Бонапарте останется на престоле Франции, – продолжал виконт начатый разговор, с видом человека не слушающего других, но в деле, лучше всех ему известном, следящего только за ходом своих мыслей, – то дела пойдут слишком далеко. Интригой, насилием, изгнаниями, казнями общество, я разумею хорошее общество, французское, навсегда будет уничтожено, и тогда…
Он пожал плечами и развел руками. Пьер хотел было сказать что то: разговор интересовал его, но Анна Павловна, караулившая его, перебила.
– Император Александр, – сказала она с грустью, сопутствовавшей всегда ее речам об императорской фамилии, – объявил, что он предоставит самим французам выбрать образ правления. И я думаю, нет сомнения, что вся нация, освободившись от узурпатора, бросится в руки законного короля, – сказала Анна Павловна, стараясь быть любезной с эмигрантом и роялистом.
– Это сомнительно, – сказал князь Андрей. – Monsieur le vicomte [Господин виконт] совершенно справедливо полагает, что дела зашли уже слишком далеко. Я думаю, что трудно будет возвратиться к старому.
– Сколько я слышал, – краснея, опять вмешался в разговор Пьер, – почти всё дворянство перешло уже на сторону Бонапарта.
– Это говорят бонапартисты, – сказал виконт, не глядя на Пьера. – Теперь трудно узнать общественное мнение Франции.
– Bonaparte l'a dit, [Это сказал Бонапарт,] – сказал князь Андрей с усмешкой.
(Видно было, что виконт ему не нравился, и что он, хотя и не смотрел на него, против него обращал свои речи.)
– «Je leur ai montre le chemin de la gloire» – сказал он после недолгого молчания, опять повторяя слова Наполеона: – «ils n'en ont pas voulu; je leur ai ouvert mes antichambres, ils se sont precipites en foule»… Je ne sais pas a quel point il a eu le droit de le dire. [Я показал им путь славы: они не хотели; я открыл им мои передние: они бросились толпой… Не знаю, до какой степени имел он право так говорить.]
– Aucun, [Никакого,] – возразил виконт. – После убийства герцога даже самые пристрастные люди перестали видеть в нем героя. Si meme ca a ete un heros pour certaines gens, – сказал виконт, обращаясь к Анне Павловне, – depuis l'assassinat du duc il y a un Marietyr de plus dans le ciel, un heros de moins sur la terre. [Если он и был героем для некоторых людей, то после убиения герцога одним мучеником стало больше на небесах и одним героем меньше на земле.]
Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих слов виконта, как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что нибудь неприличное, уже не могла остановить его.
– Казнь герцога Энгиенского, – сказал мсье Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.

Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.