Рамадье, Поль

Поль Рамадье Paul Ramadier<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Председатель Совета министров Франции
28 января 1947 — 21 ноября 1947
Предшественник:	Леон Блюм
Преемник:	Робер Шуман
Рождение:	17 марта 1888(1888-03-17) Ла-Рошель, Франция
Смерть:	14 октября 1961(1961-10-14) (73 года) Родез, Франция
Партия:	Социалистическая (1928-32) Союз Жана Жореса (1932-36) Социалистический республиканский союз (1936-40) Социалистическая (1945-58)
Награды:

Поль Рамадье (фр. Paul Ramadier) (17 марта 1888 года, Ла-Рошель, — 14 октября 1961 года, Родез) — французский политик, и государственный деятель, который, с 22 января по 19 ноября 1947 года будучи премьер-министром, возглавлял кабинет министров Четвёртой республики.

Биография

Родился 17 марта 1888 года в городе Ла-Рошель в семье врача-психиатра. Уже в 16—летнем возрасте записался в Социалистическую партию Франции (СФИО). Изучал юриспруденцию и в 1911 году получил докторскую степень защитив диссертацию по Римскому праву.

Был депутатом французского парламента с 1928 по 1940, с 1945 по 1951 и с 1956 по 1961 годы.

Покинул СФИО, перейдя в 1936 году в неосоциалистический Социалистический республиканский союз. Работал заместителем государственного секретаря в правительстве Леона Блюма. Его юрисдикция охватывает министерство электроэнергии и жидкого топлива. В кабинете Камиля Шотана Рамадье получил должность заместителя государственного секретаря по вопросам гражданского строительства.

В 1938 году, в третьем кабинете Эдуара Даладье, получил портфель министра труда республики. В этой должности активно ратовал за улучшение социальной защищённости трудящихся, пенсионную реформу и сорокачасовую рабочую неделю.

После начала Второй мировой войны и вторжения вермахта во Францию, Поль Рамадье участвовал в Движении Сопротивления и вновь примкнул к социалистам. Был одним из 80-ти депутатов, голосовавших 10 июля 1940 года против ликвидации режима Третьей республики и передачи конституционных полномочий маршалу Петэну. За помощь евреям в годы оккупации, его имя начертано на Аллее праведников мемориала «Яд ва-Шем» в Израиле.

После освобождения Франции от фашистов, Рамадье стал министром снабжения (с ноября 1944 года по май 1945 года в кабинете Шарля де Голля).

С 16 декабря 1946 года по 16 января 1947 года — министр юстиции Франции. Ему удалось убедить правительство дать согласие на План Маршалла. После принятия Конституции Четвертой республики Национальным собранием, Рамадье стал первым премьер-министром Четвертой республики.

В мае 1947 года подписал декрет о выводе министров-коммунистов из правительства.

В правительстве Кея Анри с 1948 по 1949 год военный министр Франции.

Содействовал повороту к атлантическому курсу страны во внешней политике, включавшему участие Франции в НАТО.

В 1956-1957 годах в кабинете Ги Молле работает министром экономики и финансов.

Поль Рамадье скончался 14 октября 1961 года в Родезе.

Правительства Рамадье

Первое министерство (22 января — 22 октября 1947)

• Поль Рамадье — председатель Совета Министров;
• Морис Торез — вице-председатель Совета Министров;
• Жорж Бидо — министр иностранных дел;
• Поль Косте-Флоре — военный министр (22 января — 4 мая — Франсуа Бийу);
• Луи Жакино — морской министр;
• Андре Марозелли — министр авиации;
• Эдуар Депрё — министр внутренних дел;
• Робер Шуман — министр финансов;
• Андре Филипп — министр национальной экономики;
• Робер Лакост — министр промышленной продукции;
• Амбруаз Круаза — министр труда и социального обеспечения;
• Андре Мари — министр юстиции;
• Марсель Эдмон Нежелен — министр национального образования;
• Франсуа Миттеран — министр по делам ветеранов и жертв войны;
• Франсуа Танги-Прижен— министр сельского хозяйства;
• Пьер Бурдан — министр по делам молодежи, искусств и литературы;
• Мари Муте — министр по делам заграничной Франции;
• Жюль Мок — министр общественных работ и транспорта;
• Жорж Марран — министр здравоохранения и народонаселения;
• Шарль Тийон — министр восстановления и градостроительства;
• Жан Летурно — министр торговли;
• Феликс Гуэн — министр планирования;
• Марсель Роклор — государственный министр;
• Ивон Дельбос — государственный министр.

Изменения:

• 4 мая 1947 — Пьер-Анри Тежен наследует Торезу как вице-председатель Совета Министров. Другие министры-коммунисты (Круаза, Марран, Тийон и Бийу) также подают в отставку.
• 9 мая 1947 — Даниель Мейер наследует Круаза как министр труда и социального обеспечения. Робер Прижен наследует Маррану как министр здравоохранения и народонаселения. Жан Летурно наследует Тийону как министр восстановления и градостроительства. Эжен Тома входит в кабинет как министр почт.
• 11 августа 1947 — Робер Лакост наследует Летурно как министр торговли, становясь при этом министром торговли и промышленности.

Второе министерство (22 октября — 24 ноября 1947)

• Поль Рамадье — председатель Совета Министров;
• Жорж Бидо — министр иностранных дел;
• Пьер-Анри Тежен — министр национальной обороны;
• Эдуар Депрё — министр внутренних дел;
• Робер Шуман — министр финансов;
• Жюль Мок — министр экономических дел, планирования, общественных работ, транспорта, восстановления и градостроительства;
• Робер Лакост — министр промышленности;
• Андре Мари — министр юстиции;
• Марсель Эдмон Нежелен — министр национального образования;
• Даниель Мейер — министр социальных дел, ветеранов и жертв войны;
• Марсель Роклор — министр сельского хозяйства;
• Поль Косте-Флоре — министр по делам заграничной Франции;
• Ивон Дельбос — государственный министр.

Источники

• Использованы материалы франкоязычной, англоязычной и немецкоязычной википедии.

Отрывок, характеризующий Рамадье, Поль

Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.


Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.