Абдулатипов, Рамазан Гаджимурадович

Рамазан Абдулатипов авар. Рамазан ГӀабдулатӏипов<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Глава Республики Дагестан Президент Дагестана с 8 сентября 2013 по 1 января 2014
с 1 января 2014 год
Предшественник:	Магомедсалам Магомедалиевич Магомедов
Чрезвычайный и полномочный посол Российской Федерации в Таджикистане
23 мая 2005 — 6 марта 2009
Предшественник:	Максим Александрович Пешков
Преемник:	Юрий Фёдорович Попов
Министр Российской Федерации
19 мая 1999 — 9 августа 1999
Глава правительства:	Сергей Вадимович Степашин
Президент:	Борис Николаевич Ельцин
Преемник:	должность упразднена
Министр национальной политики Российской Федерации
11 сентября 1998 — 12 мая 1999
Глава правительства:	Евгений Максимович Примаков
Президент:	Борис Николаевич Ельцин
Предшественник:	Евгений Саулович Сапиро как министр региональной и национальной политики
Преемник:	Вячеслав Александрович Михайлов как министр по делам федерации и национальностей
Заместитель председателя Правительства Российской Федерации
1 августа 1997 — 13 июня 1998
Глава правительства:	Виктор Степанович Черномырдин Сергей Владиленович Кириенко
Президент:	Борис Николаевич Ельцин
Председатель Совета национальностей Верховного совета России
13 июня 1990 — 4 октября 1993
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	должность упразднена
Рождение:	4 августа 1946(1946-08-04) (77 лет) с. Гебгуда, Тляратинский район, Дагестанская АССР, РСФСР, СССР
Супруга:	Инна Васильевна Абдулатипова (Калинина)
Партия:	КПСС ПРЕС Единая Россия
Образование:	Дагестанский государственный университет (1975)
Учёная степень:	доктор философских наук (1985)
Профессия:	политик
Автограф:
Награды:

Рамаза́н Гаджимура́дович Абдулати́пов (авар. Рамазан ГӀабдулатӏипов; род. 4 августа 1946 года, c. Гебгуда, Тляратинский район, Дагестанская АССР, РСФСР) — российский государственный и политический деятель, глава Республики Дагестан.

С 4 декабря 2011 года по 28 января 2013 года депутат Государственной думы 6 созыва от партии «Единая Россия».

Доктор философских наук, профессор, академик РАЕН, специалист в области философии, культурологии, истории, геометрии, химии и национальных отношений; дипломат.

Биография

Родился 4 августа 1946 года в селе Гебгуда Тляратинского района. Он был четвёртым ребёнком в семье (всего в семье 9 детей) председателя колхоза. Отец, Гаджимурад Абдулатипов — участник Великой Отечественной войны. Воевал под Севастополем. 9 мая 2016 года Рамазан Абдулатипов с портретом отца участвовал в акции «Бессмертный полк». По национальности — аварец.

В 1963 году окончив семилетнюю школу, поступил в Буйнакское медицинское училище, которое закончил в 1966 году по специальности «фельдшер». Работал заведующим медпунктом селения Цюмилюх, затем заведовал фельдшерско-акушерским пунктом Тляратинской районной больницы. С 1966 по 1970 годы проходил службу в Советской Армии, Вооружённых Сил СССР, старшиной медицинской службы. После увольнения в запас работал кочегаром, позже возглавлял учебно-спортивный отдел Дагестанского областного совета спортивного общества «Урожай», заведующим медицинским пунктом Чирюртовского завода фосфорных солей в Кизилюрте.

В 1972 году вступил в КПСС (вышел 22 августа 1991 года). С 1974 по 1975 годы был секретарем Тляратинского райкома ВЛКСМ, затем заместителем заведующего отделом агитации и пропаганды Тляратинского райкома КПСС. Одновременно заочно получал высшее образование.

В 1975 году заочно окончил исторический факультет Дагестанского университета. Затем учился в аспирантуре на философском факультете ЛГУ имени А. А. Жданова. В 1978 году защитил кандидатскую диссертацию «Личность в системе национальных отношений развитого социалистического общества».

После защиты диссертации работал ассистентом-преподавателем и старшим преподавателем философского факультета ЛГУ.

В 1978—1987 годах работал в отделе агитации и пропаганды Мурманского обкома КПСС, преподавал научный коммунизм (доцент) в Мурманском высшем инженерном морском училище. Одновременно работал над докторской диссертацией «Национальные отношения развитого социалистического общества: духовно-нравственные проблемы функционирования и развития», которую защитил в 1985 году. Став доктором философских наук, Абдулатипов возглавил кафедру.

В 1987 году возглавил кафедру философии Дагестанского педагогического института.

В 1988 году Абдулатипов уехал в Москву, где стал консультантом Отдела национальных отношений ЦК КПСС. Позднее он возглавил сектор анализа и прогнозирования этого же отдела.

Политическая карьера

В 1990 году был избран народным депутатом РСФСР по Буйнакскому национально-территориальному избирательному округу № 93 и вошёл в депутатскую группу «Суверенитет и равенство». 13 июня 1990 года был избран председателем Совета национальностей Верховного Совета РСФСР и занимал эту должность до разгона Верховного Совета России в 1993 году.

Был одним из руководителей российско-арабской межпарламентской ассоциации. В феврале 1991 года был одним из авторов «Политического заявления Верховному Совету и Съезду», известного как «заявление шести», в котором два заместителя председателя Верховного Совета и руководители палат выразили недоверие Председателю Верховного Совета Б. Н. Ельцину. Впрочем, вскоре Абдулатипов сменил позицию и сумел сохранить свою должность. Летом 1991 года принял участие в предвыборной кампании Вадима Бакатина на должность президента России в качестве кандидата в вице-президенты. 12 июня 1991 года Бакатин и Абдулатипов заняли 6-е, последнее место, собрав 2 719 757 голосов избирателей (3,42 %). Во время событий 19-21 августа 1991 года выступил против ГКЧП. Осенью 1991 года вступил в Социалистическую партию трудящихся (СПТ), войдя как депутат в Федеральный совет организации. Позднее покинул партию. Вместе с Русланом Хасбулатовым участвовал осенью 1991 года в урегулировании конфликта между чеченцами и аварцами в Дагестане.

12 декабря 1991 г., являясь членом Верховного Совета РСФСР проголосовал за ратификацию беловежского соглашения о прекращении существования СССР.

Во время внутриполитического конфликта 21 сентября — 4 октября 1993 года представлял Верховный Совет на переговорах между президентом и парламентом, начатых по инициативе Московской патриархии. Затем перешел на сторону Ельцина.

В сентябре 1993 года занял должность первого заместителя председателя Государственного Комитета Российской Федерации по делам федерации и национальностей. В октябре 1993 года принял участие в учредительном съезде Партии российского единства и согласия (ПРЕС), войдя в её Федеральный совет. В декабре 1993 года Абдулатипов был избран в Совет Федерации Федерального Собрания России первого созыва от двумандатного Дагестанского округа № 5. В январе 1994 года выбран заместителем Председателя Совета Федерации и одновременно назначен первым заместителем министра России по делам национальностей и региональной политике.

Осенью 1995 года Абдулатипов, уже покинув ПРЕС, подтвердил своё членство в Соцпартии трудящихся (СПТ). В декабре был избран депутатом Государственной думы Федерального собрания России второго созыва по Буйнакскому избирательному округу № 10, входил в депутатскую группу «Российские регионы», являлся членом Комитета по делам Федерации и региональной политике, председателем Комиссии по содействию в освобождении насильно удерживаемых военнослужащих, гражданских лиц и поиску пропавших без вести во время вооружённого конфликта в Чеченской Республике, а также членом Парламентской ассамблеи Совета Европы и членом Межпарламентской Ассамблеи государств — участников СНГ.

1 августа 1997 года Абдулатипов сложил полномочия депутата в связи с назначением на должность заместителя Председателя Правительства России по национальным вопросам, вопросам развития Федерации и местного самоуправления. Ушёл в отставку вместе со всем составом кабинета Виктор Черномырдина, но уже 11 сентября 1998 года вернулся в правительство России, заняв по предложению нового премьера Евгения Примакова должность министра национальной политики России. В сентябре того же года избран председателем Совета Общественной организации «Ассамблея народов России».

12 мая 1999 года Абдулатипов ушёл в отставку вместе с Примаковым, но уже 19 мая назначен министром Российской Федерации (без портфеля), курируя в своей новой должности политику в отношении Северного Кавказа. 9 августа 1999 года правительство России ушло в отставку.

В 2000 году в качестве специального представителя президента РФ совершил поездки в Саудовскую Аравию и Объединённые Арабские Эмираты.

19 декабря 2000 года губернатором Саратовской области Д. Аяцковым назначен представителем области в Совете Федерации. Входил в состав Комитета по международным делам, Комиссии по информационной политике, Комиссии по методологии реализации конституционных полномочий Совета Федерации, Комиссии по контролю за обеспечением деятельности Совета Федерации. Возглавлял рабочую группу по доработке предложений Совета Федерации по Чечне. По истечении срока полномочий в марте 2005 года сложил с себя обязанности члена Совета Федерации.

23 мая 2005 года — 6 марта 2009 года — Чрезвычайный и полномочный посол России в Республике Таджикистан.

30 октября 2009 года был избран на должность ректора Московского государственного университета культуры и искусств (МГУКИ). До этого несколько месяцев занимал должность и. о. ректора МГУКИ. В 2011 году в интернет попало обращение студентов и выпускников, обвиняющих в некомпетентности ректора МГУКИ Р. Г. Абдулатипова, но конфликт был скоро исчерпан.

В декабре 2011 года стал депутатом Государственной думы России VI созыва от партии «Единая Россия», заместителем председателя думского комитета по федеративному устройству и вопросам местного самоуправления, членом Центрального совета сторонников партии «Единая Россия».

Член Координационного Совета «Союза азербайджанских организаций России» с 28 сентября 2012 года.

Глава Дагестана

27 января 2013 года заявил, что накануне был «подписан приказ» о его назначении и. о. главы Дагестана; в тот же день заявление было опровергнуто пресс-секретарём президента России, который отметил, что «среди документов, которые подписывает президент РФ, документа под названием приказ нет». 28 января того же года пресс-служба Кремля опубликовала указ президента России, датированный тем же числом, о его назначении и. о. президента Республики Дагестан.

8 сентября 2013 года избран президентом Республики Дагестан. За его кандидатуру проголосовали 86 из 88 депутатов Народного собрания Республики Дагестан.

Будучи временно исполняющим обязанности главы Дагестана Абдулатипов назвал 10 приоритетных проектов, к реализации которых в ближайшее время приступит правительство республики. Среди них: «Эффективное государственное управление», «Безопасный Дагестан», «Новая индустриализация», «Предприниматель — опора Дагестана», «Диаспора — сила Дагестана», «Привлечение федеральных инвестиций», «Антикоррупция», «Эффективное территориальное развитие», «Просвещенный Дагестан» и «Бренд Нового Дагестана».

В июне 2014 года Абдулатипов поручил создать комитет, который представит свои рекомендации для нового гимна Республики Дагестан. В марте 2015 года министерство культуры Дагестана начало приём заявок на участие в открытом творческом конкурсе по подготовке нового варианта гимна. В июне 2015 года инициативная группа, в числе которых 29 общественных деятеля, подала исковое заявление в Верховный суд Дагестана к Главе и Правительству Дагестана по вопросу законности принятого им распоряжения по смене гимна и проведения конкурса на новый гимн.

Публикации

Автор ряда научных и публицистических статей, опубликованных в журналах «Вопросы философии», «Вопросы истории КПСС», «Диалог», в местных изданиях. Написал несколько монографий и книг, в том числе:

• Р. Г. Абдулатипов, Т. Ю. Бурмистрова. Ленинская политика интернационализма в СССР: история и современность. — М. : Мысль, 1982. — 266 с.</span>;
• Интернационализм и духовно-нравственное развитие народов Дагестана. — Махачкала : Даг. кн. изд-во, 1984. — 79 с.</span>;
• Образ жизни. Идеология. Молодежь. — Мурманск : Кн. изд-во. — 76,3 с.</span>
• Природа и парадоксы национального "Я". — М. : Мысль, 1991. — 169 с.</span>
• Человек, нация, общество. — М. : Политиздат, 1991. — 224 с.</span>
• Парадоксы суверенитета. Перспективы человека, нации, государства. — М., 1995. — 224 с.</span>
• Власть и совесть: политики и народы в лабиринтах смутного времени. — М. : Славянский диалог, 1994. — 286 с.</span>
• Российская нация: Национально-политические проблемы XX века и общенациональная российская идея. — М., 1995. — 247 с.</span>
• Этнополитология. — СПб. : Питер, 2004.</span>

Награды

• Почётный знак Совета Федерации «За заслуги в развитии парламентаризма»
• Почётная грамота Совета Федерации
• Медаль «В память 850-летия Москвы»
• Медаль «За заслуги в развитии транспортного комплекса России»
• Орден Дружбы (28 февраля 1997) — за заслуги перед государством, успехи, достигнутые в труде, и большой вклад в укрепление дружбы и сотрудничества между народами
• Благодарность Президента Российской Федерации (5 июня 1998) — За добросовестный труд и последовательное проведение курса экономических реформ
• Заслуженный деятель науки Российской Федерации (4 октября 2001) — за заслуги в укреплении законности и правопорядка, активную законотворческую деятельность и многолетнюю добросовестную работу
• Премия Правительства Российской Федерации 2010 года в области культуры (17 декабря 2010) — за серию изданий «Народы моей России»
• Орден «За заслуги перед Республикой Дагестан» (25 июля 2011)
• Орден Почёта (13 декабря 2011) — за большой вклад в сохранение культурного наследия, многолетнюю просветительскую и общественную деятельность
• Орден «Дружба» (Азербайджан, 2 августа 2016) — за особые заслуги в развитии связей дружбы и сотрудничества между Азербайджанской Республикой и Российской Федерацией, а также народами Азербайджана и Дагестана
• Орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени (8 августа 2016) — за большие заслуги перед государством и многолетнюю плодотворную деятельность
• Орден «Славы и Чести» II степени (РПЦ, 2016).

Дипломатический ранг

• Чрезвычайный и Полномочный Посол (18 августа 2006 года)

Личная жизнь

В прошлом увлекался волейболом, будучи членом сборной Дагестана по этому виду спорта. Увлекается охотой в горах, игрой на национальных музыкальных инструментах. Любит дагестанские народные песни и русские романсы.

Женат на уроженке Мурманска Инне Васильевне Абдулатиповой (в девичестве Калининой). Доход Абдулатипова вместе с супругой за 2011 год по официальным данным составил 10,8 млн рублей. Супруги владеют тремя земельными участками общей площадью более 7,3 тыс. квадратных метров, тремя жилыми домами и квартирой.Имеет двоих сыновей, Джамала и Абдулатипа, и дочь Заиру от первого брака.

После назначения Рамазана Абдулатипова на пост и. о. Президента Дагестана сын Джамал стал замглавы Каспийска, другой сын Абдулатип стал советником руководителя аппарата администрации Президента Дагестана. Зять Владимир Прохватилов стал заместителем председателя правительства Дагестана, другой зять, Магомед Мусаев, вошёл в Стратегический Совет Президента Дагестана. Родной брат, Раджаб Абдулатипов трудился начальником управления Федеральной миграционной службы по Дагестану.

Ссылки

• [president.e-dag.ru/rukovodstvo/2013-03-24-22-26-29 Биография / Абдулатипов Рамазан Гаджимурадович]. — Официальный сайт Президента Республики Дагестан. Проверено 19 октября 2013. [web.archive.org/web/20130630001410/president.e-dag.ru/rukovodstvo/prezident/abdulatipov-ramazan-gadzhimuradovich Архивировано из первоисточника 14 октября 2013].
• [www.abdulatipov.ru/ Личный сайт]
• «Истории Знаменитостей»: [www.peoples.ru/state/politics/ramazan_abdulatipov/ Биография Рамазана Абдулатипова]
• «Панорама»: [www.panorama.ru/gov/gov20057.shtml Биография Рамазана Абдулатипова]
• «Review портал»: [www.reviewportal.org/entity_detail.do?Id=O35 Абдулатипов Рамазан Гаджимурадович]
• «РФ сегодня». [archive.russia-today.ru/2003/no_19/19_SF_5.htm «Рамазан Абдулатипов: „Вслед за равнодушием приходит экстремизм“»]

Отрывок, характеризующий Абдулатипов, Рамазан Гаджимурадович

– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.


По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.


Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».