Рамота, Кристиан
 Кристиан Рамота | |
| нем. Christian Ramota | |
 | |
| Амплуа |
вратарь |
|---|---|
| Клубы |
|
| Гражданство | |
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
Кристиан Рамота (нем. Christian Ramota; род. 14 апреля 1973, Кёльн) — немецкий гандболист, игравший на позиции вратаря.
Карьера
Клубная
Дебютировал в гандболе в возрасте 15 лет, через три гола появился в клубе «Гуммерсбах» и уже на второй год выступлений в клубе закрепился в первой команде. Известен преимущественно по выступлениям за «Лемго», выиграл с ним чемпионат Германии в 2003 году. Ввиду получения высшего образования вынужден был дважды прекращать карьеру в 2008 и 2009 годах. В сентябре 2010 года провёл свой последний официальный игровой отрезок, отыграв 4 месяца за швейцарский клуб «Санкт-Оттмар».
В сборной
Дебютировал в сборной 26 ноября 1993 в Карлсруэ в матче против Швейцарии. Чемпион Европы 2004 года, серебряный призёр чемпионата Европы 2002, чемпионата мира 2003 и Олимпийских игр 2004.
Образование и работа
Обучался по специальности бизнес-администрирования. Проходил программу повышения квалификации в сети ресторанов «МакДональдс» в Швейцарии. Ныне является владельцем двух ресторанов в Санкт-Галлене и Госсау.
Прозвища
Рамота в начале карьеры получил прозвище «Рамацотти», обыгрывающее его фамилию, от своего товарища по команде Альфреда Цлаттингера. Однако прозвище было слишком длинным, и в итоге Рамота стал известен под прозвищем «Эрос» в честь итальянского музыканта по имени Эрос Рамацотти.
Напишите отзыв о статье "Рамота, Кристиан"
Ссылки
- [www.christian-ramota.de/ Официальный сайт игрока] (нем.)
- [www.sports-reference.com/olympics/athletes/ra/christian-ramota-1.html Кристиан Рамота] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)
- [www.vfl-gummersbach.de/index2.php?template=saison_0607&action=spieler_info&spieler_id=20 Профиль на сайте «Гуммерсбаха»] (нем.)
Отрывок, характеризующий Рамота, Кристиан
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
