Макдональд, Джеймс Рамсей

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Рамсей Макдональд»)
Перейти к: навигация, поиск
Джеймс Рамсей Макдональд
англ. James Ramsay MacDonald<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
58-й Премьер-министр Великобритании
5 июня 1929 — 7 июня 1935
Монарх: Георг V
Предшественник: Стэнли Болдуин
Преемник: Стэнли Болдуин
56-й Премьер-министр Великобритании
22 января 1924 — 4 ноября 1924
Монарх: Георг V
Предшественник: Стэнли Болдуин
Преемник: Стэнли Болдуин
48-й Министр иностранных дел Великобритании
22 января 1924 — 3 ноября 1924
Монарх: Георг V
Предшественник: Джордж Натаниэл Кёрзон
Преемник: Остин Чемберлен
 
Рождение: 12 октября 1866(1866-10-12)
Лоссимут, Шотландия
Смерть: 9 ноября 1937(1937-11-09) (71 год)
Партия: Лейбористская партия, Национальная лейбористская организация

Джеймс Рамсей (Рамси) Макдональд (англ. James Ramsay MacDonald; 12 октября 1866, Лоссимут, Шотландия — 9 ноября 1937) — британский политический и государственный деятель, трижды занимал пост 48-го, 56-го и 58-го премьер-министра Великобритании в 1924, 19291931 и 19311935 годах (в 1931 году подал в отставку с поста главы кабинета лейбористов и в тот же день был назначен главой коалиционного правительства). Один из лидеров и основателей Лейбористской партии. В годы Великой депрессии (1931—1935) сформировал коалиционное правительство с консерваторами, отдав последним большинство мест в кабинете, за что был исключен из Лейбористской партии.





Биография

Макдональд был незаконнорождённым ребёнком. Родился в Лоссимуте в Шотландии. Окончил начальную, а затем и среднюю школу. В своей средней школе он некоторое время работал учителем. В 1885 году Макдональд стал членом Социал-демократической федерации. В 1886 году переехал в Лондон, где стал счетоводом. 13 ноября 1887 года Макдональд стал очевидцем «Кровавого воскресенья» (англ.), после чего выступил в печати с памфлетом. Некоторое время Макдональд также интересовался шотландской политикой в среде шотландцев в Лондоне и выступал в поддержку Home Rule для Шотландии. Одновременно Макдональд получал вечернее образование в Birkbeck Literary and Scientific Institution (en), однако незадолго до экзаменов ему пришлось отказаться от получения образования из-за нервного истощения.

В 1892 году Макдональд стал секретарём торговца чаем Томаса Лоу, который вскоре был избран в Палату общин от Либеральной партии. Вскоре, однако, Макдональд покинул Лоу и присоединился к Лейбористской предвыборной ассоциации. Также он стал членом Фабианского общества. В 1894 году Макдональд вступил в Независимую лейбористскую партию и вскоре стал одним из её руководителей. На выборах 1895 и 1900 Макдональд дважды потерпел поражение. В 1900 году он стал секретарём Комитета рабочего представительства, которому удалось провести в Палату общин двух своих депутатов. В 1906 году, когда КРП объединился с несколькими более мелкими организациями в Лейбористскую партию, Макдональд был избран в Палату общин. В 1907 году был гостем V съезда РСДРП.

В 1911 году Макдональд стал формальным председателем Лейбористской партии, но пробыл на этом посту недолго. 5 августа 1914 года, вскоре после начала Первой мировой войны и на следующий день после вступления Великобритании в войну, пацифист Макдональд уступил своё место Артуру Хендерсону. Макдональд за время войны утратил прежнюю популярность, и в 1918 году даже не был переизбран в Палату общин от своего округа. На чрезвычайно успешных для лейбористов выборах 1922 года (количество поданных за кандидатов партии голосов выросло почти вдвое, а количество мест в Палате общин — почти в 3 раза) Макдональд был избран от одного из промышленных округов Уэльса. В том же году Макдональд стал полноправным лидером лейбористов и вёл их на досрочных выборах 1923 года. На них партия ещё больше укрепила свои позиции и впервые в истории получила возможность сформировать правительство. 22 января 1924 года Макдональд стал первым премьер-министром Великобритании от лейбористов.

Первое премьерство

Хотя лейбористы не располагали большинством в Палате общин, именно они заняли министерские посты. Сам Макдональд дополнительно взял портфель министра иностранных дел, поскольку видел одной из важнейших задачей своего премьерства урегулирование последствий Первой мировой войны в Европе.

Под руководством Макдональда был окончательно установлен порядок выплаты Германией репараций странам-победителям. В августе 1924 года в Лондоне состоялась конференция, на которой было положено начало плану Дауэса. Макдональд также сыграл важную роль в урегулировании Рурского конфликта, связанного с оккупацией Рурской области Францией и Бельгией. Кроме того, его правительство признало СССР — соответствующая нота была направлена уже 1 февраля 1924 года[1]. В области внутренней политики важным достижением лейбористов стало принятие закона о поощрении строительства местными властями жилья для низкоквалифицированных рабочих, благодаря чему в Великобритании было улучшено положение с жильём.

Правительство Макдональда было вынуждено уйти в отставку из-за распространившихся после дела Кэмпбелла (en) обвинений в покровительстве лейбористов левым радикалам. Объединившиеся против лейбористов либералы и консерваторы располагали бо́льшим числом депутатских мест в Палате общин, что привело к невозможности дальнейшего существования правительства. Кроме того, 25 октября (за 4 дня до выборов) в печати появилось «Письмо Зиновьева» (как было установлено позже, оно являлось фальсификацией), в котором содержался призыв к ведению подрывной работы в армии и флоте. Письмо стало одним из важным факторов уменьшения парламентской фракции лейбористов со 191 места до 151 на досрочных выборах 29 октября и формирования консервативного правительства Стэнли Болдуина. В то же время, за лейбористов на этих выборах было подано на миллион голосов больше, но из-за существования в Великобритании мажоритарной избирательной системы это увеличение не принесло лейбористам никакой выгоды.

Главным достижением первого правительства Макдональда явилось осознание британцами того, что лейбористы не намерены вести радикальные преобразования, а готовы действовать ради всеобщего блага. В то же время, скованные недостаточной поддержкой населения и недостатком мест в Палате общин, лейбористы не смогли осуществить многое из декларированного ими ранее — в частности, не была проведена широкая национализация и программа общественных работ.

Второе премьерство

На выборах в 1929 большинство мест получили лейбористы, и Макдональд вновь занял пост премьер-министра. Макдональду не удалось отменить закон 1927 о запрещении стачек и ввести 7-часовой рабочий день для шахтеров. Лишь частично были выполнены обещания о жилищном строительстве для рабочих, незначительно расширен круг лиц, получавших пособие, несколько повышен размер самих пособий. Макдональд попытался предотвратить рост национально-освободительного движения в Индии, созвав в 1930—1932 конференции «круглого стола» в Лондоне, на которых обсуждался вопрос о новом конституционном устройстве Индии. В то же время по отношению к доминионам правительству Макдональда пришлось пойти на серьезные уступки, что нашло выражение в принятии Вестминстерского статута 1931. В международных отношениях он продолжал проводить политику поддержания мира, в первую очередь заключив в апреле 1930 Лондонский договор об ограничении и сокращении морских вооружений, а также (в рамках этого договора) отдельное соглашение между Великобританией, США и Японией об ограничении морских вооружений.

В 1931 из-за серьезных финансовых трудностей, с которыми не смогло справиться лейбористское правительство, Макдональд вместе с несколькими лейбористскими лидерами вышел из партии и сформировал в августе т. н. национальное правительство совместно с консерваторами и частью либералов. Макдональд и его сторонники были исключены из лейбористской партии и на выборах в октябре 1931 года баллотировались от созданной ими Национальной лейбористской организации, которая смогла получить 13 мандатов. Консерваторы одержали убедительную победу, получив 473 из 616 мест. Макдональд оставался на посту премьер-министра до 1935, хотя его позиции ослабли, и реальная власть перешла к лидеру консерваторов Стэнли Болдуину, занимавшему пост лорда-председателя Совета. В июне 1935 года Болдуин стал премьером официально, Макдональд занял пост лорда-председателя Совета (который занимал до мая 1937 года), а сын Макдональда Малкольм стал министром по делам колоний.

Умер Макдональд по пути в Южную Америку 9 ноября 1937.

Семья

В 1896 году Макдональд женился на Маргарет Гладстон. У них были 6 детей. Жена умерла в 1911 году. Сын Малькольм стал известным политиком.

Напишите отзыв о статье "Макдональд, Джеймс Рамсей"

Примечания

  1. [www.hrono.info/dokum/192_dok/19240201noty.html Обмен нотами между Правительством СССР и Правительством Великобритании о признании СССР де-юре Великобританией]

Литература

  • Kevin Morgan. [books.google.com/books?id=E0ubhRtZ13kC Ramsay MacDonald. 20 British prime ministers of the 20th century]. — Haus Publishing, 2006. — 157 p. — ISBN 9781904950615. (англ.)

Отрывок, характеризующий Макдональд, Джеймс Рамсей

– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.