Рамсес XI

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
В Википедии есть статьи о других людях с именем Рамсес.
Фараон Египта
Рамсес X Херихор
Смендес
Рамсес XI
XX династия (Рамессиды)
Новое царство

Остракон с изображением фараона. Эпоха Рамессидов
Хронология
  • 1105—1076 гг. (29 лет) — по Schneider
  • 1105—1070 гг. (35 лет) — по Schneider
Захоронение Долина Царей, гробница KV4
Рамсес XI на Викискладе

Рамсес XI[1] — фараон Древнего Египта, правивший приблизительно в 1105—1078 годах до н. э.; последний представитель XX династии (Рамессиды), а также последний египетский фараон Нового царства.





Источники

Основные письменные источники

  • Папирус Британского музея 10052 — протокол допросов по делам ограбления царских гробниц[2].
  • Папирус Майер А — протокол допросов грабителей царских гробниц и сокровищницы Рамессеума[2].
  • Папирус Майер Б — часть протокола допроса неизвестного, обвиняемого в ограблении гробницы Рамсеса VI[2].

Памятники материальной культуры

Имя

Царствование

Возможно, Рамсес XI был сыном Рамсеса X и царицы Тити, которая в надписях названа «матерью фараона».

Рамсес XI взошёл на престол на 20-й день III месяца сезона Шему (то есть «Засухи»). Его правление делится на две части: первая, состоящая из 18 лет, во время которых в Верхнем Египте царила абсолютная анархия, а, возможно, была и гражданская война; вторая, начавшаяся после 19-го года правления Рамсеса, стала временем начала владычества на юге знаменитого вельможи Херихора, получившего по воле царя должность верховного жреца Амона-Ра.

Этот второй период был настолько противопоставлен предшествующей эпохе междоусобиц, что получил особое название Ухем месут, эра «Повторения рождений», или же просто «Возрождение». Первый год этого нового летоисчисления совпадает с 19-м годом правлением Рамсеса XI, однако, видимо, начало «эры Возрождения», не было связано с очередной годовщиной восшествия царя на престол; это нововведение было определено гораздо более глобальными переменами в жизни всего египетского общества.

Война Аменхотепа с Панехси

Ничего не известно о правлении Рамсеса XI вплоть до его 9-го года, когда произошли крупные кражи в Рамессеуме и Мединет-Абу. Об этом повествуют: Папирус Британского музея 10052 — протокол допросов по делам ограбления царских гробниц, Папирус Майер А — протокол допросов грабителей царских гробниц и сокровищницы Рамессеума и Папирус Майер Б — часть протокола допроса неизвестного, обвиняемого в ограблении гробницы Рамсеса VI.

Обстоятельства, при которых стали возможными ограбления таких важных комплексов, были всего лишь малым эпизодом из тех огромных беспорядков, которые документы называют «войной великого жреца» и которые, безусловно, были связаны с «притеснением», а затем и исчезновением с политической арены верховного жреца Амона Аменхотепа.

Незадолго до 12 года правления Рамсеса, на Фивы, где в то время неограниченной властью пользовался верховный жрец Амона Аменхотеп, напал наместник Нубии («Царский сын Куша») Панехси. Это привело к войне верховного жреца с нубийцами, которая, ещё годы спустя вспоминалась, как событие, которое глубоко укоренилось в памяти населения Фив.

Согласно одной из многочисленных гипотез, верховный жрец Аменхотеп, в виду вспыхнувшего в Фивах восстания, попросил помощи у Рамсеса XI, находящегося на севере страны; фараон призвал в Египет войска наместника Нубии Панехси, чтобы восстановить порядок в Фивах и возвратить власть Аменхотепу. Панехси же, воспользовавшись сложившейся ситуацией, попытался подчинить Фивы своей собственной власти, что отнюдь не входило ни в распоряжение Рамсеса XI, ни в планы жреца Аменхотепа.

Другая гипотеза представляет события совершенно в ином свете: Панехси специально подготовил волнения в Фивах, для того, чтобы захватить их, провозгласив себя «восстановителем порядка», причём выступил со своей армией против верховного жреца Амона, оккупировал Фивы и их окрестности и претендовал на высшее руководство армией.

Несомненно, что Рамсес XI признавался Панехси, и потому его интервенция была направлена не против обоих, царя и верховного жреца, но только против последнего. Равно возможно, однако, что Рамсес XI сам обратился к Панехси как к единственному фактору, способному сдержать или потеснить Аменхотепа. Фиванцы стояли на стороне Аменхотепа и сражались против Панехси. Мединет-Абу, как укрепленный пункт сопротивления верховного жреца, был взят штурмом, и военные действия распространились вплоть до Среднего Египта, где был взят и разрушен город Хардаи (Кинополь). Население устремилось в Фивы, спасаясь от победоносных солдат Панехси, которые в свою очередь стали грабить гробницы и храмы.

Панехси — господин Фив

Верховный жрец Аменхотеп, очевидно, в этих сражениях погиб, так как более он не упоминается. В 12-й год правления Рамсеса XI Панехси был уже господином Фив, носил почётные титулы «носитель опахала по правую руку от Его Величества, писец царя, военачальник, распорядитель житниц фараона, царский сын Куша, начальник южных стран, глава войск фараона», которые были более чем неподобающими обыкновенному наместнику Нубии. Вскоре он получил и должность верховного жреца Амона-Ра и полный контроль над управлением государственным имуществом, что подтверждает вторую реконструкцию событий.

На 17-м году правления фараон посылает к нему из Пер-Рамсеса придворного виночерпия Иенеса с письмом, в котором просит изготовить «паланкин великой богини» и погрузить его на присланный с вельможей корабль; для художников, занятых этой работой, царь также высылает необходимые материалы — драгоценные камеи и цветы.

К власти приходит Херихор

Спустя два года положение Панехси изменилось: он все-таки был признан врагом. Вероятно, только теперь Рамсес XI понял, какую опасность для него самого представляет Панехси. Отныне в документах «эры Возрождения» его имя всегда детерминируется иероглифом врага. По инициативе царя в Фивах была установлена новая власть военачальника Херихора. В 18 или 19 год правления Рамсеса полководец Херихор изгнал Панехси из Фив, провозгласил себя верховным жрецом Амона и в 19 год объявил начало особой эры — «Возрождения». Рамсес XI собственной персоной посетил Фивы, чтобы увидеть последствия войны. Одним из первых решений, принятых в эру «Возрождения», было создание трибунала по делам об ограблении царских усыпальниц: преступники проникли даже в гробницы Сети I и Рамсеса II.

В Долине цариц грабители дошли до того, что разорвали на куски и разделили серебряный саркофаг царицы Хабадилат, гробница которой подверглась набегу воров уже не в первый раз. Причиной этих невероятных преступлений против умерших был столь же страшный голод среди живых. Особо тяжелые преступления в некрополе совершали остатки разбитых войск Панехси. Сохранившиеся царские мумии были на скорую руку отреставрированы в Мединет-Абу. Шесть лет спустя, другими словами, на 6-м году «Возрождения», мумии Сети I и Рамсеса II, лишённые практически всех ювелирных изделий и драгоценных амулетов, были положены в новые скромные деревянные саркофаги и перезахоронены в тайнике Дейр эль-Бахри. Реставрация коснулась всех областей жизни страны: на 5-м году «Возрождения» старейшина Зала Унуамон отправился в город Библ за благородным ливанским кедром для восстановления великой парадной ладьи бога Амона Усерхет.[3]

Херихор объявляет себя фараоном

Постепенно Херихор захватил всю полноту власти в Фивах. При нём были возобновлены работы в храме бога Хонсу в Карнаке, практически достроенном при Рамсесе XI. Вскоре Херихор принимает царскую титулатуру, в первом картуше которой выписывался только его титул «Первый пророк Амона», а во втором «Сын Амона, Херихор». Однако в храме Хонсу эта специфическая титулатура не афишировалась и использовалась только в портике двора за башнями пилона. В гипостильном зале храма Амона картушами Херихора были покрыты базы нескольких колонн. В других городах Египта никаких упоминаний о Херихоре не найдено.

О происхождении Херихора почти ничего не известно. Неизвестно, как и когда завершился его жизненный путь: погребение Херихора не обнаружено. Однако некоторые гипотезы относительно его семейных связей и легитимизации его власти можно построить, имея в виду, что супруга Херихора, госпожа Ноджемет, была дочерью «притесненного» верховного жреца Амона Аменхотепа и его супруги, «главной гарема (певиц) Амона-Ра, царя богов» Хереры.

Смена Херихора на Пианхи

На 7-м году «Возрождения», то есть на 25-м году номинального царствования Рамсеса XI в Фивах появляется новый вельможа — Пианх (Пианхи), который получил все титулы своего отца, или, по крайней мере, предшественника — Херихора, став верховным жрецом царя богов Амона. Вероятно, это говорит о кончине Херихора, произошедшей ещё при живом Рамсесе XI.

На 10-м году «Возрождения» Пианх предпринял поход в Нубию. Сохранилась его переписка с отцом и сыном «писцами некрополя» Джхутимесом и Бутехамоном. В письмах он осведомляется о происходящем в Фивах. Уничтожить Панехси, если это входило в его планы, ему не удалось. Гробница Панехси, последнего «царского сына Куша», сохранявшего свою реальную власть в Нубии, обнаружена в Анибе, административном центре южных земель.

Окружение фараона

Панехси, Херихор и Пианх были людьми, определявшими ход истории во времена правления Рамсеса XI. Конечно, существовали и другие вельможи. Помимо двух последних, носивших титул визира, известны ещё три человека, находившихся на этой должности: первый, Небмаатранахт был визиром первые два года эры «Возрождения», его имя зафиксировано на покровах «отреставрированных» царских мумий. Двое других, Рамсес-Ментуэрхатеф и его сын Уненнефер сменили на посту визира Рамсеса XI Хаэмуаса; в свою очередь, их преемником стал Небмаатранахт. Однако, ничего практически не известно об их деятельности.

В связи с бурными событиями в Фивах мы плохо осведомлены о событиях, происходивших при Рамсесе XI в остальных регионах страны. Сам царь, обозрев ужасы исчезающего в пепле и крови великолепия и божественности Фив, ещё до смерти Херихора вернулся на север в Пер-Рамсес, под опеку возвысившегося вельможи Несубанебджеда, основавшего после смерти царя XXI династию. Помимо храма Хонсу, памятники Рамсеса XI в долине Нила практически не встречаются.

Окончательная потеря влияния в Передней Азии

В правление Рамсеса Египет окончательно теряет своё прежнее влияние в Передней Азии. Яркой иллюстрацией этого могут служить злоключения Унуамона, героя египетской повести, посланного в Финикию за кедровым лесом для ремонта обветшалой священной барки бога Амона и испытывшего там многочисленные унижения со стороны царя Библа Закар-Баала, царя Дора Бадиля и других местных князьков. Из описания этого путешествия, состоявшегося на 5-м году эры «Возрождения» (соответственно 23-ем году Рамсеса), известно, что уже в это время на севере Египта, в Дельте всей полнотой власти пользовался Несубанебдед (Смендес).

Гробница царя

Рамсес XI, видевший собственными глазами страшное разорение гробниц своих предков в Долине царей, стал, вероятно, первым царём, выбравшим для собственного захоронения север страны: его усыпальница (KV4) в фиванском некрополе не была завершена. Гробницу пытался узурпировать верховный жрец Амона Пайноджем I, сын Пианха, но по неизвестным причинам не осуществил задуманное.

Эта гробница состоит из трёх коридоров, помещения «ложной шахты», первого колонного зала и самой погребальной камеры, потолок которой поддерживают четыре столба прямоугольной, а не квадратной как обычно формы. Несмотря на традиционное в общих чертах построение помещений гробницы, в ней имеются некоторые уникальные особенности: понижающийся уровень второго коридора, резкий трехчастный спуск в погребальный покой, в полу которого находится глубокая (10 м) погребальная шахта неизвестного предназначения (возможно, она была разработана как дополнительное устройство безопасности, чтобы предотвратить грабеж могилы). Стены первых коридоров гробницы покрыты жёлтой штукатуркой, поверх которой сделаны красной краской наброски нескольких сцен. Царь предстает перед божествами, среди которых — Хоремахет с четырьмя головами овна. С левой стороны первого коридора усыпальницы в низком рельефе представлены богиня Маат, коленопреклоненная на стеблях геральдического цветка Верхнего Египта — лотоса и сам Рамсес XI перед Ра-Хорахте, открывающие текст Литаний Ра. Отделка в остальных помещениях гробницы отсутствует.

При расчистке гробницы были обнаружены сосуды с именами Тутмоса I и Рамсеса II, фрагменты саркофага фараона-женщины, возможно, Хатшепсут, другие предметы, свидетельствующие о том, что незавершенная гробница долгие годы служила складом для остатков погребального инвентаря из разграбленных царских гробниц XVIII династии.

«Дом Вечности» Рамсеса XI был последним царским погребением, сооруженным в Долине царей. Она с древности стояла открытая и использовалась в качестве жилья коптами. Ни настоящее погребение Рамсеса XI, ни его мумия не обнаружены.

Срок правления

Последний фараон династии Рамессидов, правлением которого завершается блестящая эпоха Нового царства, был властителем Обеих земель достаточно долго — известен 27-й год его владычества. Этим годом датирована частная посвятительная стела в Абидосе. Первосвященник Амона Пианх, совершая свой поход в Нубию против Панехси в 10-й год «Возрождения» (что соответствует 28-у году правления Рамсеса XI), упоминает в переписке имя этого фараона. На основании этого делается вывод, что Рамсес XI был жив и в 28 год своего правления. А в связи с тем, что Пианхи возвратился в Фивы из Нубии в 23 день третьего месяца сезона шему, что было уже три дня как 29 годом правления Рамсеса XI, некоторые историки приписывают ему 29-летнее царствование.

Жёны и дети

Супругами фараона были его сестра Бакетверенра (II), а также Тентамон («Она от Амона»), дочь некого Небсени; от брака с последней у него родилась дочь Хенуттауи — будущая жена первосвященника Пинедджема.

Родословие Рамсеса XI

В культуре

Напишите отзыв о статье "Рамсес XI"

Примечания

  1. ↑ В работах XIX — начала XX века он упоминается как Рамсес XII.
  2. ↑ 1 2 3 [www.egyptology.ru/scarcebooks/lurje/Lurje-6.pdf Лурье, И. М. Документы уголовного права // Очерки древнеегипетского права XVI‒X веков до н. э. / под ред. М. Э. Матье — Л. : Издательство государственного Эрмитажа, 1960. — С. 250—286.]
  3. ↑ [www.egyptology.ru/scarcebooks/korostovtsev/Unamun-2.pdf Путешествие Ун-Амуна в Библ]

Литература

  • История Древнего Востока. Зарождение древнейших классовых обществ и первые очаги рабовладельческой цивилизации. Часть 2. Передняя Азия. Египет / Под редакцией Г. М. Бонгард-Левина. — М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1988. — 623 с. — 25 000 экз.
  • Стучевский И. А. «Притеснение» «первого жреца» Амуна Аменхотепа и вторжение войск «царского сына Куша» Панехси. // ВДИ № 1, 1983, С. 3—20.
  • [replay.waybackmachine.org/20080511203747/www.genealogia.ru/projects/lib/catalog/rulers/1.htm Древний Восток и античность]. // [replay.waybackmachine.org/20080511203747/www.genealogia.ru/projects/lib/catalog/rulers/0.htm Правители Мира. Хронологическо-генеалогические таблицы по всемирной истории в 4 тт.] / Автор-составитель В. В. Эрлихман. — Т. 1.
XX династия (Рамессиды)
Предшественник:
Рамсес X 		фараон Египта
ок. 1105 — 1078 до н. э. 		Преемник:
Смендес

Отрывок, характеризующий Рамсес XI

Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.
Окончив ектенью, дьякон перекрестил вокруг груди орарь и произнес:
– «Сами себя и живот наш Христу богу предадим».
«Сами себя богу предадим, – повторила в своей душе Наташа. – Боже мой, предаю себя твоей воле, – думала она. – Ничего не хочу, не желаю; научи меня, что мне делать, куда употребить свою волю! Да возьми же меня, возьми меня! – с умиленным нетерпением в душе говорила Наташа, не крестясь, опустив свои тонкие руки и как будто ожидая, что вот вот невидимая сила возьмет ее и избавит от себя, от своих сожалений, желаний, укоров, надежд и пороков.
Графиня несколько раз во время службы оглядывалась на умиленное, с блестящими глазами, лицо своей дочери и молилась богу о том, чтобы он помог ей.
Неожиданно, в середине и не в порядке службы, который Наташа хорошо знала, дьячок вынес скамеечку, ту самую, на которой читались коленопреклоненные молитвы в троицын день, и поставил ее перед царскими дверьми. Священник вышел в своей лиловой бархатной скуфье, оправил волосы и с усилием стал на колена. Все сделали то же и с недоумением смотрели друг на друга. Это была молитва, только что полученная из Синода, молитва о спасении России от вражеского нашествия.
– «Господи боже сил, боже спасения нашего, – начал священник тем ясным, ненапыщенным и кротким голосом, которым читают только одни духовные славянские чтецы и который так неотразимо действует на русское сердце. – Господи боже сил, боже спасения нашего! Призри ныне в милости и щедротах на смиренные люди твоя, и человеколюбно услыши, и пощади, и помилуй нас. Се враг смущаяй землю твою и хотяй положити вселенную всю пусту, восста на ны; се людие беззаконии собрашася, еже погубити достояние твое, разорити честный Иерусалим твой, возлюбленную тебе Россию: осквернити храмы твои, раскопати алтари и поругатися святыне нашей. Доколе, господи, доколе грешницы восхвалятся? Доколе употребляти имать законопреступный власть?
Владыко господи! Услыши нас, молящихся тебе: укрепи силою твоею благочестивейшего, самодержавнейшего великого государя нашего императора Александра Павловича; помяни правду его и кротость, воздаждь ему по благости его, ею же хранит ны, твой возлюбленный Израиль. Благослови его советы, начинания и дела; утверди всемогущною твоею десницею царство его и подаждь ему победу на врага, яко же Моисею на Амалика, Гедеону на Мадиама и Давиду на Голиафа. Сохрани воинство его; положи лук медян мышцам, во имя твое ополчившихся, и препояши их силою на брань. Приими оружие и щит, и восстани в помощь нашу, да постыдятся и посрамятся мыслящий нам злая, да будут пред лицем верного ти воинства, яко прах пред лицем ветра, и ангел твой сильный да будет оскорбляяй и погоняяй их; да приидет им сеть, юже не сведают, и их ловитва, юже сокрыша, да обымет их; да падут под ногами рабов твоих и в попрание воем нашим да будут. Господи! не изнеможет у тебе спасати во многих и в малых; ты еси бог, да не превозможет противу тебе человек.
Боже отец наших! Помяни щедроты твоя и милости, яже от века суть: не отвержи нас от лица твоего, ниже возгнушайся недостоинством нашим, но помилуй нас по велицей милости твоей и по множеству щедрот твоих презри беззакония и грехи наша. Сердце чисто созижди в нас, и дух прав обнови во утробе нашей; всех нас укрепи верою в тя, утверди надеждою, одушеви истинною друг ко другу любовию, вооружи единодушием на праведное защищение одержания, еже дал еси нам и отцем нашим, да не вознесется жезл нечестивых на жребий освященных.
Господи боже наш, в него же веруем и на него же уповаем, не посрами нас от чаяния милости твоея и сотвори знамение во благо, яко да видят ненавидящий нас и православную веру нашу, и посрамятся и погибнут; и да уведят все страны, яко имя тебе господь, и мы людие твои. Яви нам, господи, ныне милость твою и спасение твое даждь нам; возвесели сердце рабов твоих о милости твоей; порази враги наши, и сокруши их под ноги верных твоих вскоре. Ты бо еси заступление, помощь и победа уповающим на тя, и тебе славу воссылаем, отцу и сыну и святому духу и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь».
В том состоянии раскрытости душевной, в котором находилась Наташа, эта молитва сильно подействовала на нее. Она слушала каждое слово о победе Моисея на Амалика, и Гедеона на Мадиама, и Давида на Голиафа, и о разорении Иерусалима твоего и просила бога с той нежностью и размягченностью, которою было переполнено ее сердце; но не понимала хорошенько, о чем она просила бога в этой молитве. Она всей душой участвовала в прошении о духе правом, об укреплении сердца верою, надеждою и о воодушевлении их любовью. Но она не могла молиться о попрании под ноги врагов своих, когда она за несколько минут перед этим только желала иметь их больше, чтобы любить их, молиться за них. Но она тоже не могла сомневаться в правоте читаемой колено преклонной молитвы. Она ощущала в душе своей благоговейный и трепетный ужас перед наказанием, постигшим людей за их грехи, и в особенности за свои грехи, и просила бога о том, чтобы он простил их всех и ее и дал бы им всем и ей спокойствия и счастия в жизни. И ей казалось, что бог слышит ее молитву.


С того дня, как Пьер, уезжая от Ростовых и вспоминая благодарный взгляд Наташи, смотрел на комету, стоявшую на небе, и почувствовал, что для него открылось что то новое, – вечно мучивший его вопрос о тщете и безумности всего земного перестал представляться ему. Этот страшный вопрос: зачем? к чему? – который прежде представлялся ему в середине всякого занятия, теперь заменился для него не другим вопросом и не ответом на прежний вопрос, а представлением ее. Слышал ли он, и сам ли вел ничтожные разговоры, читал ли он, или узнавал про подлость и бессмысленность людскую, он не ужасался, как прежде; не спрашивал себя, из чего хлопочут люди, когда все так кратко и неизвестно, но вспоминал ее в том виде, в котором он видел ее в последний раз, и все сомнения его исчезали, не потому, что она отвечала на вопросы, которые представлялись ему, но потому, что представление о ней переносило его мгновенно в другую, светлую область душевной деятельности, в которой не могло быть правого или виноватого, в область красоты и любви, для которой стоило жить. Какая бы мерзость житейская ни представлялась ему, он говорил себе:
«Ну и пускай такой то обокрал государство и царя, а государство и царь воздают ему почести; а она вчера улыбнулась мне и просила приехать, и я люблю ее, и никто никогда не узнает этого», – думал он.
Пьер все так же ездил в общество, так же много пил и вел ту же праздную и рассеянную жизнь, потому что, кроме тех часов, которые он проводил у Ростовых, надо было проводить и остальное время, и привычки и знакомства, сделанные им в Москве, непреодолимо влекли его к той жизни, которая захватила его. Но в последнее время, когда с театра войны приходили все более и более тревожные слухи и когда здоровье Наташи стало поправляться и она перестала возбуждать в нем прежнее чувство бережливой жалости, им стало овладевать более и более непонятное для него беспокойство. Он чувствовал, что то положение, в котором он находился, не могло продолжаться долго, что наступает катастрофа, долженствующая изменить всю его жизнь, и с нетерпением отыскивал во всем признаки этой приближающейся катастрофы. Пьеру было открыто одним из братьев масонов следующее, выведенное из Апокалипсиса Иоанна Богослова, пророчество относительно Наполеона.
В Апокалипсисе, главе тринадцатой, стихе восемнадцатом сказано: «Зде мудрость есть; иже имать ум да почтет число зверино: число бо человеческо есть и число его шестьсот шестьдесят шесть».
И той же главы в стихе пятом: «И даны быта ему уста глаголюща велика и хульна; и дана бысть ему область творити месяц четыре – десять два».
Французские буквы, подобно еврейскому число изображению, по которому первыми десятью буквами означаются единицы, а прочими десятки, имеют следующее значение:
a b c d e f g h i k.. l..m..n..o..p..q..r..s..t.. u…v w.. x.. y.. z
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 20 30 40 50 60 70 80 90 100 110 120 130 140 150 160
Написав по этой азбуке цифрами слова L'empereur Napoleon [император Наполеон], выходит, что сумма этих чисел равна 666 ти и что поэтому Наполеон есть тот зверь, о котором предсказано в Апокалипсисе. Кроме того, написав по этой же азбуке слова quarante deux [сорок два], то есть предел, который был положен зверю глаголати велика и хульна, сумма этих чисел, изображающих quarante deux, опять равна 666 ти, из чего выходит, что предел власти Наполеона наступил в 1812 м году, в котором французскому императору минуло 42 года. Предсказание это очень поразило Пьера, и он часто задавал себе вопрос о том, что именно положит предел власти зверя, то есть Наполеона, и, на основании тех же изображений слов цифрами и вычислениями, старался найти ответ на занимавший его вопрос. Пьер написал в ответе на этот вопрос: L'empereur Alexandre? La nation Russe? [Император Александр? Русский народ?] Он счел буквы, но сумма цифр выходила гораздо больше или меньше 666 ти. Один раз, занимаясь этими вычислениями, он написал свое имя – Comte Pierre Besouhoff; сумма цифр тоже далеко не вышла. Он, изменив орфографию, поставив z вместо s, прибавил de, прибавил article le и все не получал желаемого результата. Тогда ему пришло в голову, что ежели бы ответ на искомый вопрос и заключался в его имени, то в ответе непременно была бы названа его национальность. Он написал Le Russe Besuhoff и, сочтя цифры, получил 671. Только 5 было лишних; 5 означает «е», то самое «е», которое было откинуто в article перед словом L'empereur. Откинув точно так же, хотя и неправильно, «е», Пьер получил искомый ответ; L'Russe Besuhof, равное 666 ти. Открытие это взволновало его. Как, какой связью был он соединен с тем великим событием, которое было предсказано в Апокалипсисе, он не знал; но он ни на минуту не усумнился в этой связи. Его любовь к Ростовой, антихрист, нашествие Наполеона, комета, 666, l'empereur Napoleon и l'Russe Besuhof – все это вместе должно было созреть, разразиться и вывести его из того заколдованного, ничтожного мира московских привычек, в которых, он чувствовал себя плененным, и привести его к великому подвигу и великому счастию.
Пьер накануне того воскресенья, в которое читали молитву, обещал Ростовым привезти им от графа Растопчина, с которым он был хорошо знаком, и воззвание к России, и последние известия из армии. Поутру, заехав к графу Растопчину, Пьер у него застал только что приехавшего курьера из армии.
Курьер был один из знакомых Пьеру московских бальных танцоров.
– Ради бога, не можете ли вы меня облегчить? – сказал курьер, – у меня полна сумка писем к родителям.
В числе этих писем было письмо от Николая Ростова к отцу. Пьер взял это письмо. Кроме того, граф Растопчин дал Пьеру воззвание государя к Москве, только что отпечатанное, последние приказы по армии и свою последнюю афишу. Просмотрев приказы по армии, Пьер нашел в одном из них между известиями о раненых, убитых и награжденных имя Николая Ростова, награжденного Георгием 4 й степени за оказанную храбрость в Островненском деле, и в том же приказе назначение князя Андрея Болконского командиром егерского полка. Хотя ему и не хотелось напоминать Ростовым о Болконском, но Пьер не мог воздержаться от желания порадовать их известием о награждении сына и, оставив у себя воззвание, афишу и другие приказы, с тем чтобы самому привезти их к обеду, послал печатный приказ и письмо к Ростовым.
Разговор с графом Растопчиным, его тон озабоченности и поспешности, встреча с курьером, беззаботно рассказывавшим о том, как дурно идут дела в армии, слухи о найденных в Москве шпионах, о бумаге, ходящей по Москве, в которой сказано, что Наполеон до осени обещает быть в обеих русских столицах, разговор об ожидаемом назавтра приезде государя – все это с новой силой возбуждало в Пьере то чувство волнения и ожидания, которое не оставляло его со времени появления кометы и в особенности с начала войны.
Пьеру давно уже приходила мысль поступить в военную службу, и он бы исполнил ее, ежели бы не мешала ему, во первых, принадлежность его к тому масонскому обществу, с которым он был связан клятвой и которое проповедывало вечный мир и уничтожение войны, и, во вторых, то, что ему, глядя на большое количество москвичей, надевших мундиры и проповедывающих патриотизм, было почему то совестно предпринять такой шаг. Главная же причина, по которой он не приводил в исполнение своего намерения поступить в военную службу, состояла в том неясном представлении, что он l'Russe Besuhof, имеющий значение звериного числа 666, что его участие в великом деле положения предела власти зверю, глаголящему велика и хульна, определено предвечно и что поэтому ему не должно предпринимать ничего и ждать того, что должно совершиться.


У Ростовых, как и всегда по воскресениям, обедал кое кто из близких знакомых.
Пьер приехал раньше, чтобы застать их одних.
Пьер за этот год так потолстел, что он был бы уродлив, ежели бы он не был так велик ростом, крупен членами и не был так силен, что, очевидно, легко носил свою толщину.
Он, пыхтя и что то бормоча про себя, вошел на лестницу. Кучер его уже не спрашивал, дожидаться ли. Он знал, что когда граф у Ростовых, то до двенадцатого часу. Лакеи Ростовых радостно бросились снимать с него плащ и принимать палку и шляпу. Пьер, по привычке клубной, и палку и шляпу оставлял в передней.
Первое лицо, которое он увидал у Ростовых, была Наташа. Еще прежде, чем он увидал ее, он, снимая плащ в передней, услыхал ее. Она пела солфеджи в зале. Он внал, что она не пела со времени своей болезни, и потому звук ее голоса удивил и обрадовал его. Он тихо отворил дверь и увидал Наташу в ее лиловом платье, в котором она была у обедни, прохаживающуюся по комнате и поющую. Она шла задом к нему, когда он отворил дверь, но когда она круто повернулась и увидала его толстое, удивленное лицо, она покраснела и быстро подошла к нему.
– Я хочу попробовать опять петь, – сказала она. – Все таки это занятие, – прибавила она, как будто извиняясь.
– И прекрасно.
– Как я рада, что вы приехали! Я нынче так счастлива! – сказала она с тем прежним оживлением, которого уже давно не видел в ней Пьер. – Вы знаете, Nicolas получил Георгиевский крест. Я так горда за него.
– Как же, я прислал приказ. Ну, я вам не хочу мешать, – прибавил он и хотел пройти в гостиную.
Наташа остановила его.
– Граф, что это, дурно, что я пою? – сказала она, покраснев, но, не спуская глаз, вопросительно глядя на Пьера.
– Нет… Отчего же? Напротив… Но отчего вы меня спрашиваете?
– Я сама не знаю, – быстро отвечала Наташа, – но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меля важны и как вы много для меня сделали!.. – Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. – Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, – сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, – простит он меня когда нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?
– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
В это же время из гостиной выбежал Петя.
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Рамсес_XI&oldid=78924464»