Рандеву-87
Поделись знанием:
Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Рандеву-87 — серия из двух хоккейных матчей между сборной Советского Союза и сборной НХЛ, проходившая в рамках Фестиваля культуры и спорта в феврале 1987 года в Квебек-сити. «Рандеву-87», как и «Кубок Вызова» в 1979 году, заменило в сезоне 1986/87 традиционный «Матч всех звёзд НХЛ». Команды обменялись победами: в первом матче со счётом 4:3 победила сборная НХЛ, а во втором, со счётом 5:3 — сборная СССР, добившись, таким образом, победы 8:7 по сумме двух матчей.
Составы команд
Сборная НХЛ (тренер — Жан Перрон): вратари — Клинт Маларчук, Грант Фюр; защитники — Майк Рэмзи, Род Лэнгуэй, Рик Грин, Рэй Бурк, Ульф Самуэльссон, Норман Рошфор, Дуг Уилсон, Крис Челиос; нападающие — Гленн Андерсон, Дэйл Хаверчук, Марк Мессье, Кевин Дайнин, Эса Тикканен, Мишель Гуле, Яри Курри, Кирк Мюллер, Дейв Пулен, Томас Сандстрём, Клод Лемье, Марио Лемье, Уэйн Гретцки.
Сборная СССР (тренер — Виктор Тихонов): вратари — Евгений Белошейкин, Сергей Мыльников; защитники — Вячеслав Фетисов, Игорь Стельнов, Василий Первухин, Михаил Татаринов, Алексей Касатонов, Алексей Гусаров, Сергей Стариков, Зинэтула Билялетдинов; нападающие — Владимир Крутов, Вячеслав Лавров, Игорь Ларионов, Валерий Каменский, Андрей Хомутов, Сергей Светлов, Александр Семак, Михаил Варнаков, Сергей Немчинов, Сергей Пряхин, Сергей Макаров, Вячеслав Быков, Юрий Хмылёв, Анатолий Семёнов
Первый матч
| 11 февраля 1987 года | НХЛ | 4 : 3 (1:0, 1:1, 2:2) |
 СССР
|
Квебек-сити, Канада 15 398 зрителей |
| Отчёт | ||||
|---|---|---|---|---|
| Фюр | Вратари | Белошейкин | Судьи: Морозов (СССР) Д’Амико, Финн (оба — НХЛ) | |
| Голы: | ||||
| Курри (Гретцки, Тикканен) 05:23 Андерсон (М. Лемье) 37:00 Дайнин (Хаверчук, Пулен) 47:03 Пулен (М. Лемье, Уилсон) 58:45 |
1:0 2:0 2:1 2:2 3:2 3:3 4:3 |
38:42 Касатонов (Макаров) 42:03 Быков (Хомутов, Стариков) 48:04 Семёнов (Татаринов, Варнаков) | ||
|
|
||||
| 8 мин | Штраф | 2 мин | ||
| 1 (0) | Большинство | 4 (0) | ||
| 27 (11+9+7) | Броски | 24 (5+9+10) | ||
Второй матч
| 13 февраля 1987 года | НХЛ | 3 : 5 (1:0, 0:3, 2:2) |
СССР
|
Квебек-сити, Канада 15 395 зрителей |
| Отчёт | ||||
|---|---|---|---|---|
| Фюр | Вратари | Белошейкин | Судьи: Ньюэлл Скапинелло, Финн (все — НХЛ) | |
| Голы: | ||||
| Мессье (Курри, Гретцки) (бол.) 03:32 Уилсон (Гретцки, Гуле) (бол.) 47:33 Бурк (М. Лемье, Гретцки) 59:23 |
1:0 1:1 1:2 1:3 2:3 2:4 2:5 3:5 |
23:13 Каменский (Хомутов, Быков) 25:41 Крутов (Фетисов, Ларионов) 39:41 Каменский 49:19 Крутов (Ларионов) 52:59 Хомутов (Каменский) | ||
|
|
||||
| 4 мин | Штраф | 22 (Пряхин — 2+10) мин | ||
| 6 (2) | Большинство | 2 (0) | ||
| 31 (6+13+12) | Броски | 29 (7+9+13) | ||
Самые ценные игроки
Сборной НХЛ: Уэйн Гретцки
Сборной СССР: Валерий Каменский
См. также
Напишите отзыв о статье "Рандеву-87"
Ссылки
- [hockeyarchives.ru/national/rendez-vous.html Хоккейные архивы: Рандеву-87]
- Любимов В. «Рандеву-87»: Вновь и впервые // Футбол-хоккей. 15 февраля 1987. № 7 (1393). С. 2—4
- Любимов В. «Рандеву-87»: Багаж знакомства // Футбол-хоккей. 22 февраля 1987. № 8 (1394). С. 4—5
|
Это заготовка статьи о хоккее с шайбой. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Рандеву-87
Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
