Рапира (ЗРК)
Поделись знанием:
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.
«Рапира» (англ. Rapier) — ракетная система класса «земля-воздух», разработанная Британской авиационной корпорацией совместно с другими подрядчиками для Королевских военно-воздушных сил. Состоит на вооружении армий Австралии, Великобритании, Индонезии, Сингапура, Турции, Малайзии и Швейцарии.
Содержание
История создания
Разработка ракеты (проект ET.316) началась в 60-х годах, в качестве альтернативы американской ракетной системе Mauler. В качестве задачи было объявлено создание высокоманёвренной сверхзвуковой ракетной системы для поражения скоростных низколетящих целей. Поскольку было принято решение не закупать ракеты Mauler, проект ET.316 был развит до конца и поступил в производство. Ракетная система была принята на вооружение в 1971 году.
Задействованные структуры
В разработке и производстве ракетных комплексов и сопутствующего оборудования были задействованы следующие структуры:[1]
- Ракетный комплекс в целом — British Aircraft Corporation Ltd, Guided Weapons Division;
- Предохранительный механизм / переводчик взрывателя на боевой взвод — Marconi Space and Defence Systems Ltd;
- Радиолокационная станция обнаружения целей и контроля воздушной обстановки, радиолокационная станция наведения ракет — Decca Radar Ltd[en];
- Наземный радиолокационный запросчик системы распознавания — Cossor Electronics Ltd.[en];
- Оптико-электронная станция сопровождения цели — Barr & Stroud Ltd[en];
- Самоходная боевая машина на гусеничном ходу RCM 748 — FMC Corporation.
Боевые и учебные средства
- Tracked Rapier (10024663375).jpg
- British Rapier SAM missile system.jpg
- IMFT 6 2015 134.jpeg
- Rapier FSC-1.JPEG
- Surface to air - Flickr - p a h.jpg
- Rapierschnittmodell.JPG
- NATO capability enhancement training in Estonia MOD 45160377.jpg
- NATO capability enhancement training in Estonia MOD 45160380.jpg
- Anflugradar.JPG
- Rapier optical tracking unit - Flickr - p a h.jpg
- RAF West Raynham dome.jpg
- Système Rapier DCA Suisse.JPG
- Rapier Field Standard C (FSC) MOD 45114028.jpg
Боевые и учебные средства комплекса, слева-направо: самоходная боевая машина на гусеничном ходу, передвижной комплекс на колёсном шасси полуприцепного типа, передвижной комплекс в боевом положении, рейки и вращающийся модуль пусковой установки, массо-габаритный макет зенитной управляемой ракеты, пульт оператора, наземная электронная аппаратура, радиолокационная станция наведения ракет, оптико-электронная станция сопровождения цели, класс подготовки операторов, процесс приведения комплекса в готовность к обстрелу целей, сход ракеты с реек пусковой установки.
Характеристики
Рапира выпускалась в виде передвижной платформы с четырьмя ракетами и станцией наведения и сопровождения цели. Для подвоза боеприпасов и расчёта использовались ещё два автомобиля. Выбор данной схемы был вызван прежде всего желанием обеспечить защиту аэродромов. Изначально станция слежения была только оптической, но впоследствии появились электронно-оптические, инфракрасные, лазерные и радарные варианты.
Ракета
| Типы поражаемых целей: | самолёты, вертолёты, крылатые ракеты |
| Зона поражения, м: | 400-6800 (8200 для Mk2)[2] |
| Дистанция захвата цели, м: | 11500 (16000 для Mk2)[2] |
| Высота поражаемых целей, м: | 3000 (5000 для Mk2)[3] |
| Скорость полета, мах: | 2,5 |
| Масса, кг: | 45 |
| Длина корпуса, мм: | 2235 |
| Диаметр корпуса, мм: | 133 |
| Размах крыльев, мм: | 138 |
| Тип ракеты: | твердотопливная |
| Головка самонаведения: | отсутствует |
Самоходная боевая машина
- Самоходная боевая машина на гусеничном ходу RCM 748 (войсковой индекс SP Mk I)[4]
- Боевая масса, кг: 14010
- Длина, мм: 6400
- Ширина, мм: 2690
- Экипаж, чел: 3
- Бронирование: противопульное
- Вооружение:
- Основное — ЗРК «Рапира»
- Дополнительное — 7,62-мм единый пулемёт L7A2
- Боекомплект: 8 зенитных ракет, 2000 патронов
- Двигатель: дизельный, V-образный, 6-цилиндровый, 5,2-литровый, 210 л.с.
- Удельная мощность, л.с./т: 13,6
- Объём топливного бака, л: 398
- Запас хода, км: 300
- Скорость, км/ч: 48
Эксплуатанты
Боевое применение
Ракетная система принимала участие в Фолклендском конфликте, где показала свою полную неэффективность против низколетящих целей на догонных курсах. В ходе боевых действий было сбито всего два аргентинских самолёта. По результатам боевого применения было принято решение о модернизации системы, которая выразилась в установке более мощного двигателя и совершенствовании системы наведения на цель.
Музейные и коллекционные экземпляры
Боевая машина комплекса ныне доступна для приобретения гражданским населением на аукционах (без вооружения и электронного оборудования), где она продаётся с торгов по средней стартовой цене $73,6 тыс. за единицу[4].
Напишите отзыв о статье "Рапира (ЗРК)"
Примечания
- ↑ [www.flightglobal.com/FlightPDFArchive/1972/1972%20-%201147.PDF World missile market and air defence systems: Rapier. (англ.)] // Flight International : Official organ of the United Service and Royal Aero Club. — L.: IPC Business Press Ltd, 11 May 1972. — Vol.101 — No.3295 — P.683.
- ↑ 1 2 [www.army.mod.uk/equipment/23277.aspx Rapier], The British Army
- ↑ 1 2 [www.army-technology.com/projects/jernas/ Rapier Ground Based Missile Defence System, United Kingdom], army-technology.com
- ↑ 1 2 [www.auctionsamerica.com/events/feature-lots.cfm?SaleCode=LC14&ID=r0077&Order=price&feature=&collection=&grouping=&category= RCM 748 "Tracked Rapier" Weapons Carrier. (англ.)] // Auctions America. — July 12, 2014. (Проверено 13 октября 2016)
- ↑ International Institute For Strategic Studies. The Military Balance 2016 / James Hackett. — London: Taylor&Francis, 2016. — С. 330. — ISBN 9781857438352.
- ↑ [armstrade.sipri.org/armstrade/page/trade_register.php SIPRI arms transfer database]. Стокгольмский институт исследования проблем мира (18 июня 2011). Проверено 18 июня 2011. [www.webcitation.org/6J7gQWLjy Архивировано из первоисточника 25 августа 2013].
- ↑ The Rhodesian War: A Military History. — Barnsley: Pen and Sword Books, 2008. — ISBN 978-1-84415-694-8.
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Рапира (ЗРК)
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.
