Расстрел в Братиславе
| Расстрел в Братиславе | |
 Любомир Гарман во время и после стрельбы | |
| Место атаки | |
|---|---|
| Цель атаки |
Жители квартиры, полиция, прохожие |
| Дата |
Понедельник 30 августа 2010 года |
| Способ атаки |
стрельба в городе, массовое убийство, суицид |
| Оружие | |
| Погибшие |
8 (включая стрелка) |
| Раненые |
17 |
| Террористы | |
Расстрел в Братиславе (словацк. Streľba v Devínskej Novej Vsi) — трагическое событие, произошедшее утром 30 августа 2010 года в Братиславе.
В результате стрельбы из автоматического оружия, устроенной 48-летним Любомиром Гарманом в районе Девинска-Нова-Вес, погибли 7 человек, 17 было ранено[1].
Содержание
Нападение
Нападение произошло в районе Девинска Нова Вес в Братиславе IV[2]. Около 9:40 утра Любомир Гарман, одетый в джинсы, джинсовую куртку, наушники для стрельбы и военные ботинки коричневого цвета, вооруженный полуавтоматической винтовкой CZ SA Vz.58 с сумкой дополнительных магазинов врывается в квартиру своих соседей — Слезаковых. На тот момент в ней находились 5 человек (3 женщины, мужчина и 12-ти летний подросток Йозеф Слезаков, сын одной из них—Марии Слезаковой 1966 г.р.).
Первыми на глаза вооруженного преступника попадают именно Мария и Йозеф находившиеся тогда в ванной комнате. Любомир, не говоря ни слова, дважды стреляет по ним, но оба раза промахивается и попадает в стену. Женщина в панике закрывает дверь ванной, однако спустя несколько секунд обезумевший мужчина врывается туда и, несмотря на мольбы Марии стреляет в неё дважды в упор, убивая на месте. Переступив через тело, убийца стреляет в голову её сыну, мгновенно убивая его. Затем Любомир Гарман врывается в спальню, где укрылись Станислав 1983 г.р, Ружана и Джозефа Слезаковы 1959 и 1934 г. р. Стрелок тут же убивает Станислава и Ружану, Джозефа от резкости падает на пол и прижимается к батарее отопления, тут преступник убивает и её одним точным выстрелом в лоб. Тут в квартиру входит Йозеф Путик 1961 г. р. видя вооруженного Гармана и убитых членов своей семьи тот пытается скрыться, но стрелок замечает его и стреляет в след однако промахивается и пуля попадает в дверной косяк.
Любомир Гарман выбегает следом за Йозефом на лестничную площадку и вновь стреляет, раня того в ногу. Тем не менее крики Йозефа о помощи и странные хлопки слышат многие жильцы дома и в 9:45 полиция принимает первый звонок. Тем временем преступник догоняет раненого Путика на улице, и делает в общей сложности семнадцать выстрелов убивая Путика, при этом повреждая пулями несколько автомобилей и легко раня случайного прохожего, за которого Йозеф Путик пытался спрятаться. Любомир меняет магазин в автомате и, не трогая раненого, идет вдоль по улице, бессмысленно стреляя во всех направлениях по припаркованным автомобилям и окнам домов, а также по случайным прохожим.
Около 9:47 на место прибывает первая машина полиции. Как только она останавливается Любомир производит по ней 9 выстрелов тяжело раня в голову одного из полицейских. Патрулю приходится отступить и вызвать подкрепление. Тем временем стрелок продолжает спокойно двигаться в сторону местного торгового центра и детского сада. Убийца обстреливает новоприбывших полицейских, не давая им высунуться из своих машин. Тем временем радио и телевидение сообщает о стрельбе на улице Павла Горова и настоятельно рекомендует всем оставаться в домах, не подходить к окнам, и не выходить на улицу.
Около 10:00 полиция окончательно оцепляет и окружает район стрельбы, на месте уже находятся более десятка машин полиции и скорой помощи. Около 10:10 на место прибывает спецподразделение Словацкого спецназа — «kukláč». Любомир всё ещё продолжает стрелять во всех направлениях во всё, что движется. В одной машине он ранит 6-летнего ребенка, его отца и мать. Тем временем, услышав хлопки, на балкон выходит Габлиэлла Косталова 1958 г. р. Видя её, стрелок производит несколько выстрелов в её направлении и тяжело ранит женщину в живот, та успевает вбежать обратно в квартиру, однако там умирает. Тем временем на место приезжают первые журналисты и репортёры.
Около 10:15 Гарман, окруженный полицией, успевает забежать в полуоткрытое складское помещение. Он некоторое время отстреливается, но вскоре получает тяжелое ранение в грудь от снайперского огня. В 10:17 Гарман кончает жизнь самоубийством стреляя из автомата себе в подбородок.[3]
Существует версия, что Любомир Гарман целенаправленно отомстил первым делом цыганской семье, которая ему досаждала, а потом в состоянии аффекта продолжил беспорядочную пальбу по окрестностям.
Последствия
На следующий день после произошедшего министр внутренних дел Даниэл Липшиц заявил, что полиция готова ко многим изменениям с целью предотвратить подобные события в будущем, в частности полиция получит на вооружение пистолеты-пулемёты Scorpion Vz.61. Будет наложен запрет на владение автоматическим оружием (включая спортивное), а владение огнестрельным оружием будет возможно только при условии прохождения надлежащих психологических обследований, которые должны будут повторяться каждые 5 лет[4].
Напишите отзыв о статье "Расстрел в Братиславе"
Примечания
- ↑ [www.sme.sk/c/5530233/strelca-z-devinskej-trafil-kuklac.html SME.sk | Strelca z Devínskej trafil kukláč]
- ↑ [www.ta3.com/sk/reportaze/160836_v-devinskej-novej-vsi-sa-strielalo-14-zranenych-7-mrtvych TA3 The Ves was fired , 14 injured, eight dead] (Slovak), TA3.
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=rJ_fi7X3P8s Devínsky masaker 2011 TVrip-SK.avi - YouTube]
- ↑ [spectator.sme.sk/articles/view/39956/10/lipsic_gunman_received_fatal_wound_from_police_before_killing_himself.html Lipšic: Gunman received fatal wound from police before killing himself] (англ.). The Slovak Spectator (1 сентября 2010 года). [www.webcitation.org/67WMUhZ12 Архивировано из первоисточника 9 мая 2012].
Ссылки
- [www.youtube.com/watch?v=zUJ9O2mRRUU Прямой видеорепортаж о событии]
Отрывок, характеризующий Расстрел в Братиславе
Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
